Зейн подошел вплотную и склонился над Касией, не сдерживая панику и гнев, он не хотел пугать девочку, но речь шла о безопасности Кэт, и пора было заканчивать с церемониями.
– Скажи мне, куда она отправилась, Касия. С тобой и с ней ничего не случится, если ты признаешься, но вот если будешь молчать, то поставишь ее жизнь под угрозу.
– Как? – дрожа всем телом, спросила та.
– Она уехала одна в пустыню на джипе, которым не очень-то умеет управлять.
Зейн сумел вычислить машину, на которой уехала Кэт, благодаря управляющему гаража, который заметил отсутствие автомобиля, но о направлении, выбранном девушкой, не знал никто. Она могла поехать к Зафари или в противоположную сторону, туда, где находился лагерь Холади. В любом случае до границы ей придется ехать не менее суток. Судя по всему, у нее уже десятичасовое преимущество, а у него лишь один вертолет.
– Но она сказала, что умеет водить, – выпалила Касия, выдав наконец себя.
– Нет, неправда. И потом, в этой чертовой пустыне ее невозможно обнаружить по навигатору, там нет сигнала, откуда ей знать, куда ехать?
– Я дала ей карту, – призналась девочка.
Зейн сжал руку в кулак.
– Куда? – выкрикнул он, и слово это прозвучало словно удар хлыста.
Касия подскочила.
– К Зафари.
– Приготовьте вертолет, – бросил Зейн советникам, столпившимся в дверях.
Направляясь к двери, он почувствовал, что ярость, страх и чувство вины уступают место боли, что разрастается в груди, заполняя все больше места.
Кэт, устало прищурившись, посмотрела на красную полоску рассветных лучей, растущую на горизонте. Руки ее едва держали руль – словно к ним привязали две гири. Удерживать джип на дороге было не так-то просто, а вести ночью по каменистой, неровной местности в свете фар, морщась от леденящего холода – машина была с открытым верхом, – тем более. Однако едва солнце выглянуло из-за дюн, окрасив небо в яркие красноватые и оранжевые полосы, начало припекать – да так, что Кэт еще не раз вспомнила ночь. Она уже должна была бы быть на границе, но дорога была не из легких, так что приходилось постоянно сбрасывать скорость. Внезапно ей показалось, что машина как-то странно гудит. Прислушиваясь, Кэт поняла, что звук идет откуда-то сверху, – казалось, вращаются большие лопасти мотора. На нее упала большая тень, и сверху показался большой черный вертолет. Повисев над ее головой пару минут, он пролетел чуть вперед и приземлился на дороге, блокировав ее.
Кэт резко затормозила. Из вертолета выпрыгнул высокий и крепкий мужчина в традиционной черной одежде – брюках, тунике, сапогах и мантии-накидке – и пошел к ней. Это был Зейн. Положив голову на руль, Кэтрин приказала себе прекратить глупо радоваться. Снова подняв взгляд, она увидела Зейна совсем рядом – высокие скулы, придающие его лицу особую, какую-то экзотическую, жестокую красоту, четкую линию губ, сжатых в полоску в гневе или раздражении, яркую голубизну его глаз, сверлящих ее взглядом. Внезапно Кэт почувствовала, что адреналин, держащий ее в напряжении эти несколько часов, куда-то улетучился.
– Кэтрин, вылезай из машины, – приказал Зейн, и низкий его повелительный голос заставил Кэт вздрогнуть. Он протянул руку к замку двери и, открыв его, взял Кэт за предплечье. – Вылезай сейчас же. Я отвезу тебя назад во дворец.
Кэт вырвала руку и ответила:
– Нет, я не могу вернуться.
Однако на эти слова ушли ее последние силы – колени ее подкосились, и она едва не упала.
– Ты измучена, – воскликнул Зейн, беря ее на руки.
– Пожалуйста, отпусти меня, – попросила Кэт, ударяя кулаками в его грудь. Но удары эти были слабыми – наверное, Зейн даже не ощутил их, уверенно шагая со своей ношей к вертолету. Посадив девушку на открытую дверь вертолета и резким движением сорвав с нее вуаль, он схватил ее за руки.
– Прекрати, ты же только навредишь себе и ребенку.
– Я беременна, но я способна позаботиться о себе.
– Зачем ты подвергаешь опасности жизнь нашего ребенка? – спросил Зейн, и на сей раз в его голосе Кэт почудилось что-то, что она слышала прежде, в ту ночь, когда они беседовали в лагере Холади. Не гнев, а, скорее, сожаление. – Ты что, передумала его рожать?
– Нет, Зейн. Я хочу этого ребенка, – возразила Кэтрин. – Я уже люблю его.
– Тогда зачем ты убежала? – спросил Зейн, и голос его на миг прервался.
Кэт поняла, что не может больше молчать, она обязана рассказать ему о том, какие мысли одолевали ее всю ночь и почему она преисполнилась еще большей решимости оставить Нарабию позади. – То, что нас с тобой связывает, не брак, а, скорее, сделка. Я не хочу так жить.
Зейн выпрямился, и лицо его посуровело.
– Я сделал тебя своей королевой, я поддерживал тебя во всем, чего тебе хотелось.
– Но ты не подпускал меня к себе, ты меня не любишь.
– Почему это так важно для тебя? – выпалил он. – Я ведь забочусь о тебе, и я хочу тебя, ты знаешь. Неужели этого недостаточно?
Кэт приложила дрожащую ладонь к его щеке и почувствовала, как Зейн мгновенно напрягся.
– Потому что я не хочу соглашаться на меньшее, чем заслуживаю. Так когда-то сделал мой отец.
Зейн вскинул голову.
– При чем тут твои родители? Ты, должно быть, втемяшила себе в голову, что произошедшее тогда повлияло на тебя и твои решения сейчас, но тебе было всего шесть, это же безумие, – устало произнес он, но в голосе его не было раздражения.
Внезапно Кэт подумала, что поступила правильно. Она полагала, что из них двоих именно Зейну нужно измениться в лучшую сторону, но это было не так. Она позволяла ему уходить от нее и не говорить о чувствах потому, что и сама боялась выяснения отношений. Но сейчас страх ушел.
– Я просто хочу сказать, Зейн, что это и моя вина, – произнесла Кэтрин. – Мой отец был хорошим человеком, добрым, но слабым. Я винила мать в том, что их брак лопнул, считала, что это произошло только потому, что она изменяла отцу. Но он тоже был виноват в том, что не ожидал от нее ничего большего. Я так же точно вела себя с тобой, но отныне намерена это прекратить. Ты сделал меня своей королевой, своей любовницей, но отказался от меня как от жены. А я не готова на меньшее. Я не могу на это согласиться, иначе наш ребенок станет таким же, какими были я – и ты. Он окажется в ловушке призрачных отношений.
Слушая Кэт, Зейн ощущал, как в душе его точно что-то рвется, – ему отчаянно хотелось обнять ее, такую измученную, с синими кругами под глазами, и утешить. Он понял, что все это время напрасно старался убедить себя в том, что не питает никаких чувств. Притянув Кэтрин к себе, он прикоснулся к ее лбу своим.
– Не оставляй меня, – произнес он, зная, что не сможет вынести разлуки с ней, что бы ни случилось, отныне он будет желать быть рядом с Кэт и их ребенком, защищать их и согревать. – Я хочу, чтобы ты была моей женой. Во всех смыслах этого слова. Я просто… – Он умолк на миг, и в душе его снова поднял голову страх. – Я не уверен в том, что способен дать тебе то, чего хочешь ты.
