– Его превосходительство, его божественное величество просил вас одеться подобающим образом и при возникновении вопросов обращаться ко мне или другим членам персонала.
Кэт молча кивнула, чувствуя, как в ней нарастает раздражение. Видимо, его превосходительство привык раздавать приказы и видеть, как им повинуются без лишних вопросов. Но как ей исследовать страну, будучи связанной по рукам и ногам?
– Мистер Хан сейчас на борту? – спросила она. Брови Абдуллы слегка приподнялись.
– Его превосходительство шейх Нарабии управляет самолетом. Он попросил меня оказывать вам всяческое содействие.
Кэт слегка расслабилась, поняв, что не увидит Зейна Хана до конца полета. Но чувство разочарования осталось. Почему она так боится? Ее ожидает приключение – приключение, о котором она однажды расскажет своим внукам. Да, все несколько неожиданно, события разворачиваются более стремительно, нежели она ожидала, но разве это так плохо? Будучи ребенком и подростком, Кэтрин старательно искореняла в себе тягу к импульсивным поступкам – и вот ей не оставили выбора, кроме как поддаться. Так ли это ужасно?
Как бы то ни было, будущее по-прежнему выглядит пугающим и неопределенным. И все усложняет тот факт, что в присутствии Зейна Хана она не в состоянии мыслить последовательно. А его намерение диктовать ей каждый следующий шаг совершенно не способствует продуктивной работе. Ее ожидает кропотливый труд – а значит, нужно набраться смелости и заявить о своем праве на самостоятельность.
– Мы приземлимся в Нарабии завтра в восемь утра, – произнес Абдулла с непроницаемым выражением лица. – Его превосходительство побеседует с вами по приземлении, прежде чем мы отправимся во дворец шейха.
Сердце Кэтрин забилось так быстро, что она ощутила его трепет где-то в горле. Дворец шейха был построен более пятисот лет назад, и его роскошь, поговаривали, затмевает Тадж-Махал. Однако не существовало ни одной его фотографии – лишь несколько карандашных набросков, сделанных британским путешественником в начале двадцатого века. Получается, она станет первым чужестранцем, увидевшим это чудо архитектуры.
– Спасибо, для меня будет честью увидеть дворец, – произнесла Кэт, с трудом сдерживая торжествующую улыбку. Абдулла вышел.
Послышалось ровное гудение двигателей, и Кэтрин, пристегивая ремень безопасности, на миг представила длинные пальцы Зейна на пульте управления. Самолет помчался по взлетной полосе и взмыл в небо; Кэт была настолько ошеломлена впечатлениями и игрой своего воображения, что едва могла дышать. Вот огни Кембриджа исчезли за завесой облаков. Между странами была разница в три часа, и это означало, что у Кэтрин ровно девять часов, чтобы выработать тактику поведения с шейхом на следующей встрече. Что ж, неплохо было бы начать с попытки успокоиться.
После ужина, состоящего из трех блюд – деликатесы Нарабии сочетали в себе африканские кулинарные традиции и особенности кухни Среднего Востока, – Кэт устроилась на роскошной кровати, чтобы поспать часа четыре. Спустя некоторое время она проснулась и выглянула в иллюминатор – внизу отчетливо виднелось бескрайнее полотно пустыни. Когда до посадки остался час, она направилась в душ и наконец вытащила небогатый набор косметики. Макияж Кэт делала редко, но решила, что нанести малую толику теней и блеска для губ вовсе не помешает для поднятия бодрости духа. Куда более сложным оказался процесс одевания. Длинное одеяние было сшито из тончайшего черного шелка с поразительно красивой вышивкой на рукавах и подоле. Спереди оно застегивалось до самой шеи – к нему прилагался шарф. Однако Кэтрин была в замешательстве, не зная, что надеть под него. Как носят этот костюм – как платье или как верхнюю одежду? В пустыне, должно быть, неимоверно жарко. Но в гардеробе нет ничего, кроме похожих одеяний и нижнего белья. Кэтрин погладила пальцами прозрачные кружева и вспыхнула при одной мысли о том, что будет стоять перед Зейном Ханом в этих кружевных лоскутах и тонком шелковом платье. Разумеется, он не увидит, что под черной одеждой, но она-то будет знать, что практически обнажена.
В конце концов Кэт выбрала практичный, плотный хлопковый лиф и такие же трусики, а под черное одеяние решила надеть летний длинный сарафан. Конечно, он был сшит для английского лета, а вовсе не для весны в пустыне, и материал был гораздо плотнее, чем невесомый шелк, – и все же дополнительный слой одежды помогал чувствовать себя увереннее. С трудом застегнув застежки на груди, Кэтрин собрала влажные волосы в хвост, накинула сверху причудливо вышитый шарф и завязала концы на затылке. Сев в кресло и пристегнувшись, она начала вглядываться в ландшафт – проскочив скалистую местность, самолет приземлился. На территории аэропорта не было никого – они оказались единственным воздушным судном перед зданием огромного блестящего ангара. Кэт ощущала, как желудок ее тревожно сжимается внутри.
К тому моменту, как пришел Абдулла, она успела дважды нанести и смыть макияж – не переставая думать, стоит ли ей самостоятельно направляться к выходу. Вдруг про нее попросту забыли?
– Его превосходительство ожидает вас, – наконец объявил Абдулла, беря рюкзак Кэтрин.
Украдкой вытерев влажные ладони о шелк, Кэтрин направилась к выходу. Внимание ее привлекла группа мужчин – все они были одеты в традиционные восточные одеяния, – стоящих у двери. Один из них возвышался над остальными. Точно почувствовав на себе взгляд, Зейн Хан обернулся, заставив Кэт снова затрепетать. Поистине, ей не доводилось видеть никого более величественного, чем шейх Нарабии в полном традиционном костюме. Она окинула глазами высокую фигуру, не упуская ни мельчайшей детали его наряда. Кожаные сапоги до колен, подчеркивающие внушительные мускулы, сверкали в лучах беспощадного солнца, льющихся сквозь открытую дверь. Черные свободные брюки не скрывали стройных бедер, а шелковый голубой пояс оттенял цвет глаз шейха. Длинный плащ ниспадал до колен, но ворот черной туники была распахнут, открывая полоску темных волос на груди. Голову и плечи укрывал платок, который держал золотой обруч с драгоценными камнями. На боках поблескивали сабли, висящие на кожаных ремнях через плечо – они придавали правителю особенно экзотический вид. Неудивительно, что его называют так почтительно. В нем естественным образом сочетаются величие, мужественность и чувство собственного достоинства. Кэт ощутила, как пронзительный взгляд ярких голубых глаз словно видит ее насквозь – как хорошо, что она решила надеть побольше вещей. Даже сейчас она чувствует себя полураздетой, а что бы было, предстань она перед шейхом в тонком шелке, накинутом поверх кружевного белья?
– Доктор Смит, – произнес Зейн низким властным голосом и, вытянув руку, поманил Кэтрин. – Я вижу, вы нашли гардероб.
Кэт была в полном смятении – ее инстинкты то подсказывали наперебой, что нужно бежать, то командовали отдаться во власть этого удивительного мужчины. Сделав глубокий вдох, она подошла ближе и вложила дрожащие пальчики в протянутую руку шейха. Он положил ее руку себе на изгиб локтя и произнес:
– Давайте сядем в машину, еще несколько минут, и здесь будет невыносимо жарко.
Кэт покорно кивнула, и они спустились по трапу. Жара и впрямь была невероятной, хотя рассвело совсем недавно. Солнце уже палило так, что над посадочной полосой и линией горизонта плясало горячее марево. Кэтрин чувствовала себя точно в броне – и все же ткань лишь добавляла неудобств, нежели спасала. Сквозь нее она ощущала жар тела своего спутника и его твердые мускулы. Очень скоро кожа ее покрылась испариной, а сердце забилось так часто и громко, что удары его можно было услышать – по крайней мере, для Кэт они звучали как канонада.
