– Чертей не бывает, – раздался совсем рядом знакомый голос.
– Джипси? – прошептал испуганный малыш.
– Джипси, Джипси, – передразнила девчонка. – Ты чего ревёшь?
– А может чёрт вселиться в человека? – спросил Айвен, тут же успокоившись. Он вытер слёзы, сел, потрогал руками траву, будто хотел убедиться, что он действительно перенёсся в Весёлую рощу. Почему-то знал, что здесь с ним не может случиться ничего плохого.
– Легко, если человек в это верит, – ответила юная рационалистка. – Видишь ли, здесь вопрос веры встаёт на первое место. Чёрт – или демон – это просто нечто, чего какой-то человек не может себе объяснить. И он начинает совершенно нерационально использовать эмоции, вместо того, чтобы обстоятельно изучить феномен, который в силу собственного невежества считает чудом.
– Как это? – мальчик не понял ни слова.
– Ну, вместо естественной любознательности вдруг возникает страх.
Эта фраза была простой, но Айвен всё равно не понял, какая любознательность может возникнуть рядом со злобным существом, в которого превратился его отец? И причём здесь чудо? Чудом в понимании Айвена, было что-то прекрасное, а разве черти или демоны могут быть прекрасными?
– Видишь ли, чудо трансцендентально, – продолжила девочка менторским тоном. Она была лет на семь старше Айвена, и сейчас показалась ему гувернанткой, а гувернанток и учителей мальчик привык слушать внимательно. Правда, у них он спрашивал, что означают непонятные слова, но Джипси спрашивать не стал. Просто запоминал – и всё. – Оно имеет личностный характер, – не умолкала та, – и тогда на фоне этого искажения субъективной реальности у человека вырабатывается какое-то переживание, которое становится постулатом веры. А если чудо имело быть предметом наблюдения масс, то это уже предпосылка для массового психоза.
– И это ты рассказываешь мальчику, которому всего шесть лет, и который живёт в мире, где дамы носят кринолины? – К ним подошёл старик, которого тоже звали Айвен Джошуа Чемберс. Он внимательно посмотрел на внучку и, улыбнувшись, заметил: – Тебе бы тоже не помешал кринолин.
– Почему ты в нижней рубашке? – спросил Айвен. – Разве можно приличной девушке ходить без платья?
– Вот дурной совсем, а это что по-твоему? – она покружилась, подол белым облачком взлетел почти до талии. Айвен покраснел. Странные они тут какие-то, подумал он, смущаясь. Его учили, что одежда должна скрывать, а у Джипси всё наоборот.
– Кэтрин, ты совсем запутала нашего гостя, – ласково пожурил дед.
– Мы сегодня проходили психологию толпы, – девочка насупилась, искоса посмотрела на старика и вдруг спросила:
– А что такое кринолины?
– Ага! – Обрадовался Айвен. – Не знаешь! Это такие обручи, на которые крепится подол платья, чтобы было красиво.
– Фи, какая уж тут красота, – сморщилась Джипси, – это же так неудобно! Попробуй покататься на велосипеде в таком платье на распорках, или залезть в кабинку колеса обозрений? А метро?! Прикинь, ты в час пик в вагоне, а у тебя вместо юбки раскрытый зонтик!
– Ничего подобного, – возразил Айвен. – За порядком в метро следят констебли и всех дерзнувших нарушить правила приличия препровождают на свежий воздух. В метро грубиянам и бузотёрам делать нечего. И потом, приличные дамы на метро не ездят, только служанки или работницы. Думаю, ещё гувернантки могут воспользоваться метро – они носят скромные платья без кринолинов.
Джипси всплеснула руками и, закатив глаза, звонко расхохоталась.
– Ага, значит гувернантки неприличные женщины? А как же им тогда разрешают учить и воспитывать детей, а?! Ой, умора!!! – Девочка вытерла выступившие от смеха слёзы. – Весело с тобой, но у меня сегодня дел полно, – и, присев перед Айвеном в шутовском реверансе, понеслась прочь.
– Она какая-то странная, – заметил Айвен. – И красивая. Как будто напудрилась, что ли?
– У неё сегодня свидание. С молодым человеком, которого зовут Сол. Вообще-то его зовут Сильвер, но сейчас молодёжь предпочитает то, что в моё время называли кличками.
– В моё – тоже, – важно заметил Айвен. – Джипси – это ведь тоже прозвище? – догадался он.
– Да, на самом деле мою внучку зовут Кэтрин. Кэтрин Сесилия Чемберс. Её назвали так в честь бабушки, – ответил старик и, внимательно посмотрев Айвену в глаза, спросил:
– Тебя что-то испугало, малыш?
– Кто-то прикинулся моим отцом. Я думаю, это орк или гоблин… или даже… чёрт… ох-х…
– И он сделал что-то с тобой?
Айвен помолчал, но потом заставил себя сказать правду:
– Он заставил меня сбежать.
– Он заставил или ты сам сбежал? – уточнил старик, обнимая мальчика за плечи.
– Сам… – покраснел Айвен.
– Всегда правильно разделяй ответственность, чтобы точно знать, что твоё, а что чужое. Порой так сложно разобраться в этом.
– Простите, сэр, но я не понимаю.
– Ничего, подрастёшь, поймёшь. Научишься. Или сам, или жизнь научит. Да ладно, это я о своём, – старый Айвен Джошуа Чемберс тяжело вздохнул, а маленький Айвен, тоже вздохнув, подумал о странной перемене, случившейся с отцом.
– Твой отец пьёт?
Мальчик кивнул.
– Что он обычно пьёт?
– Воду, сэр, ещё чай. И другие напитки.
– А коньяк или виски?
Айвен снова кивнул, опустив голову, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы.
– Вот это и есть тот чёрт, что вселился в твоего папу. Это виски превращает человека в существо неузнаваемое, безумное. Но – ты не переживай, взрослые сами разберутся. Это не твоя ответственность.
Они сидели на траве, на самом краю рощи. Дул лёгкий ветерок и Айвен, уже совсем успокоившийся, услышал странный звук. Будто кто-то выл. Или скулил. Так тихонько и неприятно.
Мальчик сжался, но старый человек, успокаивающе похлопав его по плечу, сказал:
– Это гусеница плачет.
– Гусеницы не умеют плакать, – теснее прижимаясь к своему тёзке, прошептал мальчик, – а если и умеют, то их всё равно не слышно. Они же маленькие. И зачем им плакать, ведь они обязательно станут бабочками, и будут летать. – Айвен любил уроки естествознания. – А ещё они едят листья на деревьях.
– Эта другая гусеница, малыш, – с грустью, будто он говорил о себе, произнёс старик. – Она никогда не станет бабочкой. Хочешь, расскажу о ней?
– Хочу, – и мальчик, прижавшись к костлявому плечу, приготовился услышать ещё одну интересную сказку. Рядом с этим человеком было спокойно и хорошо, он чувствовал себя защищённым от всех невзгод. И дедушка вертлявой надоеды Джипси уж точно никогда не превратится в чёрта сам, и не подпустит никаких чудовищ к Айвену. Мелькнула и пропала мысль: «Меня будут искать». О встрече с так странно и страшно изменившимся отцом думать не хотелось…
