– Откуда ты… Ах да! Я ведь сама закачала в тебя всё это.
Силовое поле пропало, кокон распался. Все трое оказались на пандусе, огибавшем тысяча сто пятьдесят пятый уровень по нулевой отметке.
Их уже ждали. Слева от пятнадцатого выхода бежала группа охранников. Справа из седьмого прохода медленно выдвигалось сооружение немного похожее на бронированную черепаху.
– А ну стоять! Стоять, кому говорят! Руки за голову! – гремело в воздухе.
– Ждите меня. Я вас вытащу– с этими словами Джипси щелкнула по коробочке на поясе и исчезла.
– Вот чертовка!!! – заорал кто-то в микрофон.
– Сработал самоспасатель, – про себя заметил Айвен, уже не пугаясь и не удивляясь собственной информированности.
Баронет, кинув взгляд на оружие солдат, счёл за лучшее поднять руки, и только потом понял, что мог бы просто расплавить его, силой мысли превратить стволы и раструбы смертоносных механизмов в горячий металл. Но с самими охранниками проделать что-то подобное ему не под силу, да и Билли… Приказчик доверчивым щенком заглядывал в лицо, никого и ничего не замечая вокруг.
– Как долго мы тебя искали!..
Удар прикладом, и Айвен не смог устоять на ногах. Падая, краем глаза успел заметить, как рядом безвольной куклой валится Билли.
***
– Право, сэр, уже начинают приедаться все эти «ударил по голове», – Кэти сморщила носик, поджала губки. – Такой развитый мир, невероятные машины, эти… как они?.. силовые поля – и вдруг такой примитивизм – «по голове»… – ещё раз передразнила старика внучка.
– При всём развитии технологии, в человеке всё равно остаётся что-то зверское. Особенно, в примитивных натурах. Свалить человека, который заведомо не может тебе ответить тем же, ударить его по лицу, так, чтобы брызнула кровь – из носа, изо рта, желательно фонтаном, посмотреть, как он будет извиваться на земле, пока его будут добивать – медленно, со смаком… Это садизм грубый, животный. Или Менгэ – тот же садизм, но утончённый, а потому более страшный. Ещё страшнее то, что садизм Менгэ скрыт под маской науки – беспристрастной, познающей мир, обещающий добро и процветание. Это и есть звериное начало в человеке, которое не заглушишь никаким развитием техники. А есть совсем освобождённый от всего зверского в моём рассказе – это Сол, Сильвестр Вильгаупт, ориентированный на познание, а всё человеческое для него ничто.
– Дедушка, я не пойму – человеческое или зверское?
– А какая разница, Кэти? Это живое…
– Но ведь есть воспитание, нормы приличия. Вот у нас, к примеру, с самого детства воспитывают уважение к чужому мнению, прививают понятия о ценности чужой жизни, о добре и доброте. Как хорошо, что в нашем мире не возможно такое издевательское отношение к людям!
– Ты думаешь? У нас только тридцать лет назад полностью искоренили рабство в колониях Британской империи. А индусы? Их цивилизация, их духовность, их культура не ниже нашей, а в вопросах нравственности и выше – во много раз выше. Их непричинение вреда всему живому? Мы об этом даже и не помышляем! Наше трёхсотлетние управление Индией… Почитай на досуге историю Британской Индии… Наш мир, наша цивилизация строится на контроле над рождаемостью «низших» человеческих рас, над народами, которые «неспособны» к самостоятельному политическому развитию. И в стравливании между собой потенциальных конкурентов. Северные и Южные штаты грызутся уже полтора века, Сибирь свалила Россию, но и сама сильно потрёпана сейчас, пятьдесят лет противостояния – это всё-таки не шутка. А Оттоманская империя? Мы ловко стравили турков с арабами, и в противовес им, в качестве третьей силы восстановили Израиль. Люди для нас, англичан, словно пешки на шахматной доске… Глобальной шахматной доске под названием Земля, и передвигая фигуры, сметая с лица земли целые народы, или цивилизации, мы заботимся о процветании всего лишь небольшой горстки людей – нас, англичан. Вообще-то, если говорить конкретнее, то речь идёт о сотне самых богатых семейств. Только ради них на земле поддерживается «золотой» миллиард.
– А разве это плохо? Мы развиваем культуру, мы достигли больших успехов в просвещении простого английского народа, да и в Европе – в той же Франции, или Германии. А Япония? Сколько она делает для процветания азиатских народов? Нет, дедушка, ты не прав, цивилизованные нации заботятся о сохранении всех неразвитых племён.
– Да. Но какой ценой? Индийскую культуру мы отбросили фактически в дикость. Китай с его тысячелетней культурой ограблен японцами. Много можно говорить, а вот исправить, к сожалению, уже нельзя, и от этого мир становится беднее. Я, молодой идеалист, пытался изменить мир, сделать его лучше. Имея деньги, влияние – почти безграничное, и что самое главное – тоже безграничные знания, я всё же ничего не смог сделать. Так – некоторые послабления здесь, там… Видимо, я не нашёл точки бифуркации, воздействие на которую способно изменить наш мир – думал я тогда.
– А сейчас что ты думаешь?
– А сейчас я сравниваю наш мир с женщиной. Тебе будет понятна такая аналогия, Кэти. Вот женщина подкрашивает лицо, вот она меняет форму губ, разрез глаз – но стоит только смыть краску и в зеркале отражается то, чем одарила её природа.
– Сейчас стало модно прибегать к помощи хирургов, – бросила в сторону Кэтрин. – Говорят, будто они могут полностью сменить лицо, сделать человека другим.
– Действительно так, дорогая. Но какой глубокий наркоз нужен для этого? А представь, что лицо меняет целый мир? Земля останется, а человек будет стёрт, полностью, и придуман другой. Тогда, много лет назад, я сожалел, что у меня нет соратников, единомышленников. Сотрудников много, подчинённых много, меня окружали исполнители, честные, добрые, но всё ж… А революция – это не по мне, да и некогда было – умер Джейкоб и на меня свалилось управление его империей. Я много думал о нашем мире. Ведь он тоже чьё-то отражение. Тень мыслей человека, оторванная и вольно плывущая по водам мироздания. И как ты не старайся изменить её – она всё же будет соответствовать заложенной программе развития.
– Но как-то же отражение оторвалось? Дедушка, вы противоречите себе. Ведь если мир отпочковался, то он стал самостоятельным! Отличным от мира той же Джипси, от других миров, от всех этих пятьсот двенадцати сопряжённых пространств и тех бесчисленных отражений от них, о которых предупреждал Панов!
– Это так, он отличен от других, но не может быть отличен от мира своего творца. Он может пойти чуть по-другому, развиться несколько иначе, но в основе всегда будут лежать не умственные заключения – ни наши, ни того, кто придумал данное отражение. В основе будут лежать принципы душевные, или духовные. Вот пример тебе: материально-производственные принципы, ставшие ненужными, можно сменить, а, к примеру, снобизм создателя нашего отражения печатью ложится на всё. Замечу, что и ты, и я, каюсь, называем не принадлежащих к нашему кругу людей дикими.
– Сэр! Прошу прощения за реплику, неприличную для юной леди, но это единственное, что просится на ум. Вы позволите?
