– Поехали. Твоей маме скоро полегчает. Ведь будет гроза.
– Откуда знаешь? Прогноз смотрел?
– Нет, просто мне так кажется. Так ты едешь?
Герман, видимо, был настроен решительно. Да и отец поручил ему проверить порядки в их лесном владении. Он уедет сейчас, с ней или без нее. А значит, выбор был очевиден.
– Ладно. Подожди меня здесь, я мигом. Соберу кое-что и поедем. Только не попадайся никому на глаза.
Дома Кристина наспех скидала в пляжную сумку кое-какие принадлежности для рисования, захватила полотенце, купальник и спрей от комаров, наплела родителям что-то насчет поездки к однокласснице на дачу и окрыленная поспешила назад.
Едва завидев девушку, Герман завел машину, затем вышел и открыл ей переднюю пассажирскую дверь.
– Я сяду сзади. Вернее, лягу. Не хочу, чтобы кто-то увидел, как я уезжаю с тобой.
Герман усмехнулся:
– Родители, наверняка, думают, что ты уехала к подружке?
– Ты проницателен, друг мой, как никто другой, – она лежала спиной на прохладной кожаной обивке в салоне его шикарной машины, и глупо улыбалась. Майка задралась, когда она наспех бухнулась на сиденье, и теперь Кристина лежа ерзала, поправляя ее. Герман скосил глаза на ее голый загорелый живот и ноги и спросил:
– Удобно устроилась? Может, пересядешь вперед, когда отъедем подальше?
Девушка согласилась. Они ехали не меньше получаса. Сначала быстро, затем осторожно пробираясь по чистому, прозрачному сосновому лесу. Ее сердце подскакивало на кочках от радости. Голова наполнялась приятной невесомостью при каждом беглом взгляде на парня за рулем.
«Он приехал! Все-таки приехал ко мне! Значит, не обиделся или простил».
От этих мыслей внутри разливалось такое радостное чувство, что тяжело было усидеть на месте. Вот в конце колоннады деревьев блеснуло небольшое озерцо. На самом берегу стоял огромный дом из бревна. Большая терраса с видом на воду и балкон на мансардном этаже. В таком доме можно жить круглый год, только места глухие.
Машину они поставили рядом. Герман немного повозился с замком, и тяжелая деревянная дверь распахнулась. Внутри дома было прохладно и сумеречно из-за задернутых штор на окнах. Огромная гостиная занимала пространство до самой крыши, с толстых балок перекрытия свешивалась на цепи большая старая люстра. Камин, обложенный натуральным камнем, немного запыленные диваны и кресло с резными ручками, широкие доски пола с затейливым рисунком древесных волокон. Кристина никогда не видела подобных домов живьем, только в кино. Где-нибудь в лесной глуши всегда находился такой нарочито состаренный, но шикарный домина. Герман понял ее взгляд:
– Красиво, да? Отец любит старые вещи. Он говорит, что некоторые из них живут дольше людей. Среди друзей нашей семьи есть антиквары и дизайнеры. Над этим местом славно потрудились. Надеюсь, тебе здесь нравится?
– Дом просто шикарный! – Кристина не скрывала восторга. – Надолго мы здесь?
– Я планировал задержаться хотя бы до завтрашнего утра.
«Звучит отлично!»
При одном только взгляде на Германа у Кристины в животе будто открывалась дверь, за которой было небо. Пронзительно-голубое, полное воздуха небо из восторга и свободы.
Из-за бесконечной пелены облаков вдруг показалось солнце. Озеро подернулось серебром, и краски ожили. Герман поспешно надел темные очки. Они принесли из багажника пакеты с продуктами, оставили ненужные вещи и пошли к озеру. Кристина захватила краски и бумагу.
Тропинка до берега была залита солнцем, ласкающим голые ноги и плечи. Герман шел рядом, держась в ажурной тени от сосновых ветвей. Кристина обратила внимание, что он обходит пятна света, там и тут падающие на бархатный ковер сухой хвои. Когда он неслышно обогнул по краю очередное, бесшумно ступая босыми стопами, она не выдержала и спросила:
– Что ты делаешь?
Он улыбнулся:
– Это такая игра. В детстве, когда я сильно переживал из-за чувствительности глаз к свету, отец придумал ее для меня, и мы подолгу играли, гуляя в лесу.
– У вас поэтому загородный дом здесь, а не где-то на открытом месте?
– Да, поэтому. Чтобы я мог отдохнуть от толпы и яркого солнца. Свет здесь мягкий, разряженный. Я могу даже сделать так, – сказав это, он снял темные очки. – Нужно только не смотреть вверх.
– Можно с тобой? – Кристина сошла с залитой солнцем дорожки.
Герман протянул ей руку:
– Конечно. Главное правило – не выходить на свет.
Держась за руки, они дошли до песчаного берега озера. Герман остался в прозрачной тени высоких сосен, где без сил растянулся на покрывале. Кристина же расположилась на солнце, над водой, на гладких и теплых мостках из досок, и принялась рисовать кувшинки. Они с Германом еле слышно переговаривались. Его голос, тихий и бархатистый, убаюкивал, как шелест небольших волн, набегавших на песчаный берег.
– Я давно хотел приехать к тебе. Прости, что появился только сейчас.
Герман лежал на боку и смотрел то на воду, то на нее. Она старалась не сутулиться и не сжимать губы, что обычно делала, сосредотачиваясь на чем-то, как сейчас на рисунке.
– Понятно. Ты, наверное, был занят чем-то очень важным? – ее обида за долгое отсутствие растаяла без следа, и Кристина была по-детски счастлива. Она не отрывала глаз от листа, но внимательно слушала, ожидая ответа. Несколько мгновений до нее доносился только плеск воды, затем:
– Не знаю, можно ли это назвать чем-то важным. Просто отец добавил мне обязанностей в своем бизнесе. Это не то, чтобы очень сложно, но требует моего присутствия. Все несколько переменилось с тех пор, как я нашел тебя.
– Находят клады, – усмехнулась девушка, – а мы просто встретились.
– То есть ты услышала только это и даже мне не посочувствуешь из-за отца? – он слегка вскинул брови. – И не поправляй меня, пожалуйста, если я что-то сказал. Обычно я оказываюсь прав.
Кристина улыбнулась одними уголками губ.
– Жаль, что так совпало. Наше знакомство и твоя работа с отцом.
– Это не совпадение. Мне повезло меньше твоего, и мои родители знают о нашем… общении.
В сердце Кристины закрался неприятный холодок:
– Они что, против? Но ты же мне просто иногда звонишь, и мы видимся совсем изредка.
«Что в этом такого?! Мы же не… Конечно, они решили, что мы встречаемся! Но мы же не пара. Или? Ведь у него нет девушки?»
Герман прервал череду вопросов внутри ее головы.
– Они не против этого. Но отец хочет познакомиться с тобой лично. А я не предоставляю ему этой возможности. Вот и все, – Герман говорил очень буднично и как-то даже небрежно, будто это все было совершенно не важно. Он надел свои темные очки и, откинувшись на спину, наблюдал, как на фоне неба колышутся сосны.
