– Раньше не было, а теперь, может, и есть, – гостья таинственно заулыбалась.
– Тааааак, а почему тогда мы обсуждаем только меня? Кто он? Как давно вы встречаетесь?
– Всему свое время, дорогуша. Когда-нибудь я все тебе расскажу, но не теперь.
– Кажется, список людей, которых я хочу придушить за эту фразу, начинает расти…
– Итак, Герман, я давно хочу с тобой поговорить.
Спустя несколько дней тяжких раздумий и внутренней борьбы Кристина быстро шла по направлению к дому Германа. Она знала, что он там и не ждет ее. Накануне вечером девушка собиралась, как проснется, созвониться с ним и условиться о встрече. Но сейчас, утром, стоило ей открыть глаза, она пулей собралась и без предупреждения поехала к нему.
Машину пришлось поставить в отдалении, так как поблизости все места были заняты. Кристина шла пешком к знакомому дому, на ходу проговаривала то, с чего планировала начать разговор:
– Привет, нам нужно серьезно поговорить. Или нет, не так прямо. Знаешь, я давно хотела спросить тебя кое о чем, и для меня важно, чтобы ты ответил. Некоторые вещи кажутся мне странными и очень меня беспокоят. Что именно?
Объяснение Ники про ночные кошмары еще вчера казалось убедительным. Кристина, держа его в голове, даже немного подуспокоилась. И напрасно.
По грезам ее прошедшей ночи можно было написать рассказ в духе Стивена Кинга. Многие сны забываются, стоит только оторвать голову от подушки, но не этот. Ни одна подробность не поблекла за время пути сюда.
Вот она снова находилась в гостях у Марешей в их огромном особняке. Одна в гостиной, она стояла напротив камина и рассматривала урны, стоящие под большой фотографией матери Германа. Ваз было четыре, это точно. Она пересчитывала снова и вдруг заметила едва уловимое движение чуть выше, на фото. Кристина подняла глаза. Женщина на фотографии смотрела на вазы, а затем перевела взгляд на девушку. Ее живые, темные глаза неотрывно следили за ней. Грудь Кристины сдавил ледяной ужас, и она не в силах была ни шелохнуться, ни крикнуть, как это бывает только в страшных снах.
Женщина на фото улыбнулась, обнажив острые, чуть заметные клыки, такие же, как у ее сына и мужа.
«Их не может быть у нее… Не должно… от отца к сыну… фамильная черта… КАК??? Она… ЧУДОВИЩЕ!»
Будто в подтверждение этой мысли зубы женщины начали расти и заостряться, превращая ее улыбающийся рот в оскаленную звериную пасть. Собрав все силы, Кристина преодолела оцепенение и закричала, затем попыталась бежать, но женщина протянула к ней свои руки. Ставшие необыкновенно длинными, они оплели Кристину и потащили на каминную полку к своей хозяйке, которая скалилась, сверкая острыми клыками. Девушка рвалась прочь, но не могла высвободиться. Руки чудища казались будто вырезанными из камня, и после непродолжительной схватки Кристина исчезла где-то за поверхностью фото.
Затем она снова увидела гостиную в доме Марешей. Снова горел камин. На фото над ним опять была женщина. Или…?
С фотографии теперь улыбалась молодая девушка с волосами, отливающими медью. Кристина узнала в ней себя, закричала и проснулась, вся взмокшая от пота в смятой постели.
Давненько ей не было так страшно. На этот раз, очнувшись от кошмара, девушка не испытала облегчения и не почувствовала себя спокойнее, попав в реальность. Она просто разревелась, давая выход пережитому напряжению и страху.
Брида, ласковая голенькая кошка, мурлыча, тыкалась ей носом в ухо, пытаясь добраться до лица. Кристина обняла ее и проплакала еще какое-то время. Затем, собравшись с мыслями, решила немедленно поехать к Герману. Конечно, к ее кошмарам он отношения не имел, зато мог прояснить другие вопросы. Девушка нуждалась в его ответах, чтобы почувствовать себя чуточку лучше.
Наспех одевшись, не позавтракав, Кристина выскочила из квартиры. Через город к Герману она летела, как ненормальная, обгоняя и подрезая другие машины.
Дверь в подъезд оказалась обесточенной. И теперь, поднимаясь по ступенькам к его квартире, она продолжала внутренне проигрывать предстоящий разговор:
– Что же меня беспокоит? Есть пара вещей. Например, кольцо, которое я нашла в озере. И еще те вазы, о которых ты и слышать не хочешь.
Осталась последняя ступенька.
– И еще… мои сны.
Кристина протянула руку к звонку и нажала на кнопку.
– Мои чертовы сны!
Поначалу в квартире было тихо. Девушка выждала немного и позвонила снова, затем еще раз.
«Давай же, Герман, я знаю, что ты там!»
Она прислушалась. Так и есть. Кажется, кто-то шел. Щелкнул замок, дверь распахнулась. Тот, кто стоял за ней, видимо, только проснулся. Кроме домашних брюк из мягкой ткани на нем не было совершенно ничего.
– А, это ты. Я думал, Алекс ключи забыл. Почему не позвонила, не сказала, что приедешь? Что-то случилось?
Он впустил ее и помог снять куртку. Его босые ноги бесшумно ступали по дереву полов.
– Нет, ничего. Или почти ничего. Так ты один?
– Да. Кстати, скоро буду совсем один.
– Алекс съезжает? – она не готова была сразу начать говорить о том, ради чего приехала, и уцепилась за случайную тему, чтобы потянуть время.
– Мгм. У него ремонт почти закончен. Кофе будешь?
– Да, спасибо.
– Подожди меня на кухне. Я схожу, накину что-нибудь.
Кристина кивнула и прошла вглубь квартиры. Хозяин дома не заставил себя долго ждать. Когда кофе был сварен и разлит по чашкам, Герман задал самый главный вопрос:
– Так что же произошло, что ты вдруг без предупреждения приехала ко мне? Приятно было бы услышать, что ты просто соскучилась, но я предпочту правду.
Всю дорогу девушка подбирала слова и готовила почти обвинительную, пылкую речь, но теперь все это будто испарилось куда-то, и Кристина уже не чувствовала былой уверенности и обиды. Остались только страх и беспомощность перед самой собой. Она не знала, как начать, потому сказала, просто и тихо:
– Мне снятся кошмары. Я не знаю, что мне делать.
Герман молчал. Его лицо не выражало ни насмешки, ни удивления. Кристина продолжила:
– Раньше я не говорила тебе. Да я и никому почти не говорила, но с самого момента нашего знакомства мне постоянно снятся страшные сны. И сегодня я видела самый страшный из всех.
«Я надеюсь, что он был самым страшным…»
Мужчина изучающе смотрел на нее. Было не ясно, о чем он думает, так как его лицо ничего не выражало. Он молча переводил взгляд с одного ее зрачка на другой. Потом, наконец, произнес:
– А я есть в этих снах?
Ей стоило немалых усилий говорить под этим испытующе-пристальным взглядом.
– Да. Мне неприятно говорить это тебе, но мои сны… Они всегда связаны с тобой или твоей семьей. Мы давно знакомы, и я довольно хорошо тебя знаю… Но во сне все иначе. Там я как будто вижу все в кривом зеркале. Меня окружают какие-то чудовища из сказок! И эти сны снятся мне постоянно, когда ты рядом. Я скоро спать буду бояться ложиться. Наверное, я с ума схожу. Понимаю, как это все глупо. Мне к психиатру надо было ехать, а не к тебе. Прости. Я сама не своя сегодня. Лучше, в другой раз заеду. Извини.
