– Кстати, я тебе, наверное, не говорила. Алекс уже на будущей неделе переедет в свою новую квартиру. Ты видела ее?
– Нет, не приходилось.
– А мне он показывал как-то. Она огромная и просто шикарная! Тоже со спортзалом, гостевыми комнатами, с кухней размером во всю эту квартиру, если не больше, – Ника обвела рукой их с Верой съемное жилище. – Жду не дождусь, когда он переедет. Мы сможем больше времени проводить вместе, наедине.
Так как Ника снимала квартиру на двоих с подругой, был понятен ее энтузиазм. Ее соседка хоть и была девушкой тихой и аккуратной, с графиком работы таким, что редко сидела дома, но все же давала о себе знать. Жить с хорошим человеком – это не то же самое, что жить одному. Соседство всегда накладывает определенные ограничения. Поэтому Ника очень радовалась, что теперь будет место, где она с Алексом сможет чувствовать себя свободно ото всех.
– Ему осталось выделить свободный от работы день и забрать кое-какие вещи из своей спальни в квартире Германа.
– Насколько я помню, там почти ничего нет. С трудом наберется пара коробок.
– Тем лучше для нас обоих. Я ведь предложила помочь ему с переездом.
На обратном пути от подруги домой Кристину застал звонок. Она ответила по громкой связи, ведя машину по залитым весенним солнцем улицам:
– Да, слушаю.
– Привет, моя радость.
– А, это ты! Привет, Герман. Я ждала твоего звонка только вечером, как обычно.
– Разочарована?
– Пока нет.
Он едва слышно усмехнулся ее шпильке.
– Не отвлекаю?
– Нет, – Кристине посигналили, хотя она ничего плохого не делала, она посигналила в ответ и выругалась. – Вот ты козел! Извини, это я не тебе. Что делаешь?
– Обдумываю, чем буду заниматься, если ты сейчас откажешься приехать ко мне.
– И какие есть варианты? – она намеренно пропустила мимо ушей завуалированное приглашение и улыбалась, ожидая реакции.
– Их не много. Можно, например, взять гитару и бутылку хорошего виски, закрыться в спальне и просидеть так до поздней ночи или даже до утра.
– Зачем же так сразу? Браться за тяжелую артиллерию.
– Ты права, я погорячился. Гитару можно и не брать.
Кристина не сдержала смех. Когда Герман говорил с ней так, она не могла на него злиться и изводить себя подозрениями. Он продолжал в том же духе:
– Но в остальном, согласись, мой план безупречен.
– И все же это слишком радикально.
– Просто я ненавижу одинокие субботы. Особенно вечера.
– Ну, у тебя есть еще время найти себе компанию. Солнце пока высоко, – ей нравилось вот так играть с ним и делать вид, что она не замечает намеков.
– Да. И поэтому я повторяю свое приглашение, – не отступал Герман.
Кристина поняла, что он будет настаивать до последнего, и задумалась. Никаких особых планов у нее не было. Эти выходные она собиралась провести дома одна, смотря сериалы и время от времени загружая вещи в стиральную машинку, создавая иллюзию работы по дому.
К тому же с момента их последней близости ее не покидали мысли о Германе. Как бы она ни старалась концентрироваться на чем-то другом, на всем том, что ее настораживало, в голове все время всплывал образ обнаженного мужчины, страстно желающего ее. Эти воспоминания будоражили и рождали в груди чувство тревожной невесомости и блаженного трепета. Она мысленно снова скользила руками по его горячей, вздымающейся груди, сильным плечам, касалась его волос, и сердце замирало от восторга.
Она никак пока не могла приблизиться к тайнам и загадкам его души, но приблизиться к нему самому ей ничто не мешало. И порой этого ей хотелось не меньше, чем его ответов на вопросы. Поэтому на следующем светофоре Кристина развернула машину.
– Что ж, приглашение принято. Гитару далеко не убирай, а вот виски можешь задвинуть. Я скоро буду.
Как всегда, поблизости с домом, где жил Герман, совершенно негде было припарковаться. Хотя в этот раз Кристине было приятно пройтись несколько сотен метров, щурясь и млея на ласковом солнце. Почти весь снег уже сошел, и повсюду стояли лужи, которые бесконечно приходилось обходить. У подъезда девушке и вовсе пришлось чуть ли не порхать по воздуху. Все оказалось перекопано, гудела техника, и сновали рабочие. Не ясно было, где и как вообще можно просочиться, чтобы никому не помешать и не запачкаться. Пробравшись на крыльцо, Кристина обнаружила, что домофон заменили. Набранный номер квартиры Германа не отвечал, но рядом с клавишами цифр горела еще одна кнопка. Девушка нажала на нее и услышала незнакомый голос.
– Извините, мне нужно в квартиру…, – она назвала номер. – Но тут какая-то новая система. Я, кажется, ошиблась…
– Все в порядке, проходите.
Дверь открылась. Холл выглядел теперь более обжитым. Кристине бросились в глаза большие вазоны с цветами, которых раньше не было. Также не было раньше и пожилого мужчины в костюме за стойкой, который теперь улыбался ей.
– Добрый день, Кристина Сергеевна. Герман Владиславович ждет вас. Извините за временные неудобства, – он кивнул в направлении входа в подъезд.
– А вы теперь тут работаете?
– Да, совсем недавно взяли.
– Надо же… И цветы поставили. Тут теперь только хрустальной люстры не хватает и фонтана, – в шутку сказала девушка.
Консьерж заулыбался ей еще шире и ответил не без гордости в голосе:
– Про фонтан мне ничего не известно, но новые люстры уже заказаны.
Герман открыл дверь, едва Кристина поднялась по лестнице.
– Ну, как тебе?
– О, блестяще! Пытаешься догнать отца по уровню роскоши?
Хотя его внешний вид подсказывал обратное. Потертые джинсы и тончайший, потянутый пуловер, широким вырезом обнажающий ключицы, говорили, что их хозяин прост и непритязателен.
– Отца мне не догнать никогда. А это все, по большей части, не для меня, а для жильцов других квартир.
– Кто-то заезжает?
– Одни заезжают, другие выезжают, – он кивнул на коробки, заклеенные скотчем, стоящие в прихожей.
– Это и все вещи Алекса? Аскетичненько.
– Не все. Еще его картина.
Кристина слегка удивилась.
– Он хочет забрать с собой мой портрет?
– Да. Это же его работа, а мне она, помнится, дорогого стоила. И к тому же, теперь я вижу тебя чаще. Она мне попросту не нужна. Так что я не против, пусть забирает. Кстати, он просил узнать твое мнение. Так что если ты возражаешь, то просто скажи.
– Нет-нет, вовсе нет. Его вещь, пусть делает с ней, что хочет. И если честно, я не стану по ней скучать.
Кристина считала картину слишком яркой и к тому же несущей тяжелую память. Потому была даже рада, что эта вещь вскоре покинет дом.
