– Ты ведь не против ударить меня сейчас, не так ли?
– Знаешь, ты подлый манипулятор.
Он так ловко угадывал ее настрой, что, казалось, сам направлял ее чувства туда, куда хотел. И его ничем нельзя было сбить с толку. Кристину это буквально выводило из себя.
– Так это да или нет?
– Совсем чуть-чуть. Но ты же сам напрашиваешься. Ты специально меня дразнишь!
– Отлично. Продолжай.
Повинуясь минутному порыву, Кристина, как и в первый раз, толкнула его в грудь. Герман упал на кровать, не сопротивляясь. Внезапное желание видеть его беспомощного, привязанного к постели, крутило суставы, как гриппозная лихорадка.
– Уверен, ты сумеешь воспользоваться ей, как следует, – он кивнул на веревку в ее руках.
– Сегодня ты особенно несносен. Так что лучше закрой рот. Ты меня смущаешь.
– Хорошо.
– Хорошо – это тоже слово.
Герман тихо засмеялся, откинув голову, но ничего больше не сказал.
Кристина начала уверенными движениями привязывать его руки к кровати. Изголовье было цельным, и пришлось привязать концы веревок к ножкам. Она молча это сделала. Веревки было в избытке, и девушка перешла к его ногам. Достав свой ножичек из кармана джинсов, она отрезала кусок нужной длины. Тишину комнаты нарушало только их дыхание и шорох веревок и простыней. Кристина почти закончила, когда Герман не выдержал и сказал:
– Не молчи. Ты кажешься очень далекой, когда молчишь. Расскажи мне что-нибудь.
– Между нами чуть больше, чем полкровати. Это не так уж далеко. Что ты хочешь услышать?
– Ну, не знаю. Например, похожи ли твои чувства ко мне на любовь? Или о чем ты сейчас думаешь?
Она молчала. Тогда Герман продолжил:
– Или, может быть, что двигало тобой, когда ты пыталась выспросить у Алекса то, что мы с тобой договорились пока не трогать?
От этих последних слов маленький перочинный нож сам собой выпал у Кристины из рук. За секунду кровь прилила к лицу, и стало жарко.
– О чем ты?
Она надеялась, что ей послышалось, хотя понимала, что такое невозможно. И следующие слова Германа это подтвердили.
– Я спросил, каково это – нарушать свои обещания?
Волна жгучего стыда накрыла ее, ладони стали влажными, и сердце забилось. Не глядя на Германа, девушка тихо спросила:
– Это он тебе рассказал?
– Алекс ничего мне не говорил, но нужно обладать особым талантом, чтобы иметь секреты от меня.
До этой последней фразы Кристина почти готова была просить прощенья, объясняя, почему она так поступила, но надменный тон Германа вывел ее из себя, и она резко спросила:
– Это только твое право, да? Иметь секреты. Так ты думаешь?
На смену стыду за то, что ее поймали за руку, внезапно пришли обида и злость.
– Значит, ты позвал меня именно за этим, да? Не для того, чтобы баловаться связываниями, а чтобы совестить меня, глядя, как я сгораю от стыда.
– По правде сказать, да. Быть виноватой у тебя выходит намного лучше, чем наказывать.
– О чем ты говоришь?
Он улыбнулся ей с наигранным сочувствием.
– Милая моя девочка, думаешь, я не заметил? Из тебя палач никакой. Даже в игре. Мне показалось, или у тебя руки дрожат? Ты сегодня так боишься причинить мне вред, как будто ты это можешь, но, по секрету говоря, ты же сделаешь только то, что я захочу. В тебе нет ни капли той жестокости, которая способна сделать вечер по-настоящему интересным.
– Какое ты вообще имеешь право так со мной говорить?! И так себя вести?! – от нахлынувшей злости она сжала ладони в кулаки так, что ногти больно впились в кожу. – Ты считаешь, что тебе все позволено?! Спешу тебя огорчить. Сейчас ты не в том положении.
Он подергал кисти рук, пробуя свои путы, но лицо его по-прежнему было спокойным, как будто ее злость была направлена не на него.
– Мне, действительно, многое позволено. И ты ошибаешься, моя радость. Из нас двоих ты не в том положении. Потому что именно ты ищешь правду, но сама еще не знаешь, на что нарываешься.
– А ты сейчас нарываешься на то, чтобы я вовсе разорвала эти отношения. И тогда, имей в виду, никакая игра в отверженного влюбленного тебя не спасет! И никакой Алекс тебе не поможет и не уговорит меня еще раз связаться с тобой. Ты… ты невыносимый! Закрытый, весь состоящий из своих дурацких секретов, подколов и игр с чувствами других людей! Ты не такой, как раньше. И как я могу после этого быть с тобой, доверять тебе, любить тебя?!
Ее глаза горели, а грудь высоко вздымалась. Нервы Кристины были накалены, и слова сами летели, как искры, норовя прожечь кожу. Только Герман словно не чувствовал угрозы и продолжал давить на самые звонкие клавиши.
– Я с самого начала, с момента нашего знакомства мечтал совсем не иметь секретов от тебя, ничего не скрывать, но ты же меня таким не полюбишь никогда. Я знаю. Ты испугаешься и сбежишь! Снова.
– Не льсти себе. Я мало чего боюсь, и тебе это известно, – она сверлила его взглядом.
– Мне известно, что ты просто храбрящаяся девочка, которая задирает подбородок вверх, чтобы слезы не ползли по щекам, пока я вытираю с них кровь и гуашь. Слишком слабая для той правды, которую хочет узнать! Ты только рыжий котенок, пытающийся казаться тигром, но ты не умеешь выпускать когти.
От этих, последних слов Кристина вскинулась, сама не своя. Она подхватила с пола оброненный перочинный нож и вплотную приблизилась к мужчине, распростертому на кровати.
– Ах, вот как?! – прошипела она сквозь зубы. – Тогда смотри внимательно.
Сама не понимая, что на нее нашло, одним взмахом она распорола пуловер на Германе от шеи и до самых джинсов, кое-где зацепив его кожу, оставив глубокую царапину, тут же заалевшую маленькими капельками. Парень не издал ни звука и продолжал смотреть на нее с выражением нескрываемого превосходства.
Кристина обнажила его торс, разметав в стороны мягкую порезанную ткань, и, не собираясь останавливаться на этом, схватила с тумбочки плеть.
– Ты извинишься и возьмешь свои слова назад. Слышишь?
Он молчал. Девушка замахнулась и хлестнула его. Уже перед самым ударом что-то дрогнуло внутри, и Кристина замедлила руку, смягчая удар. Плеть, похоже, была настоящей, в отличие от тех игрушек с простыми полосками мягкой кожи. На груди Германа проступила розовая полоса, но он не проронил ни звука, только прикрыл глаза. Кристина, испугавшись того, что сделала, попыталась сдать назад и дать ему последний шанс.
– Нравятся тебе такие котята? Лучше не зли меня и извинись. Иначе ты рискуешь получить то, о чем просил.
Герман тихо засмеялся и ответил:
– Не надо этих пустых угроз, ты не умеешь бить. И никогда не научишься.
