В огромной квартире она сейчас ощущала себя особенно одинокой. По углам мерещились тени, в голову лезли мрачные мысли: воспоминания о том дне, когда Кристина сорвалась в Питер из далекого родительского дома, зная, что с Германом случилась беда. Она вспомнила кровь в углу картины и дверь в ванную. Теперь эта ванная была отведена ей. Кристина зажгла в ней свет и внимательно осмотрелась.
«Наверное, он лежал здесь, и вода была красной».
Она так живо представила эту картину, что по спине пробежали мурашки. Подойдя вплотную, девушка присмотрелась к белоснежной поверхности. Идеальная белизна. Только ее волосок прилип к стенке. Она включила душ и смыла его. Затем разделась и ополоснулась сама.
Пора было ложиться спать. Кристина достала из сумки в прихожей свой телефон, чтобы установить будильник на завтра. На экране высветилось уведомление о новом сообщении:
«В субботу в 11:00 в пиццерии».
Глава 25
Она встала с постели с мыслью о предстоящей встрече. Герман еще спал, зарывшись лицом в подушки. Кристина собрала свои вещи в полумраке его спальни, куда из-за плотных штор почти не проникал свет, и направилась к себе собираться.
Все предыдущие дни она не находила себе места и ждала приближения выходных. Ника восстановила свой аккаунт, но ничего не писала подруге, и вообще было похоже, что они чужие друг другу, незнакомые люди. Хотя незнакомцы иногда ставят лайки под твоими фото или записями, а тут совсем ничего. Никаких признаков жизни. Или дружбы. Это выглядело странно и как-то пугающе.
Волнение перед встречей, от которой Кристина ждала, наконец, объяснений происходящему, оказалось до противного большим и заметным. Накануне вечером, когда девушка заглянула к Герману, он прямо сказал ей об этом:
– Ты какая-то нервная в последние дни. Может, расскажешь мне, что там у тебя происходит? Хотя я и сам догадываюсь.
– Правда? – она усмехнулась, но немного неуверенно. – Если честно, я сама себе удивляюсь. Почему меня это все так бесит и волнует… Детский сад какой-то!
– Такое бывает, если ты привязан к кому-то.
Говоря это, он улыбнулся, и его глаза мягко засветились, споря с тусклым светом ночника.
– Иди сюда.
Герман отложил ноутбук, за которым работал, лежа на кровати, и указал ей на место рядом с собой. Кристина устроилась у него под боком. От мужчины исходил тонкий букет пьянящих запахов: рассеянный парфюм, пряный запах дыма от его сигарет и слабая нотка его собственного аромата, запаха блестящих каштановых волос и кожи. Он обнял девушку, окутывая своим теплом, и тихо произнес ставшее привычным:
– Итак…
– Итак… – отозвалась Кристина и тяжко вздохнула, – на самом деле это все просто девчачьи глупости. У меня есть подруга.
– Ника.
– Да, Ника. Правда, теперь уже не ясно, есть или была. И почему так получилось, мне тоже не понятно.
– И это тебя беспокоит, – закончил он за нее и погладил рукой ее мягкие волосы.
– Беспокоит – не то слово. Меня это бесит. Выводит из себя!
– Что именно? То, что ты, возможно, лишилась подруги, или то, что ты не знаешь причину?
– И то, и другое. Но больше второе. Я не понимаю!
При последних словах она повысила голос до возмущенно-громкого, и Герман чуть зажмурился и мягко приложил палец к ее губам. Кристина продолжила тише:
– Я не понимаю, что случилось. Ты был здесь. Ты что-то видел? Они поссорились с Алексом, так? Но при чем здесь я? Может, еще что-то произошло? Я не хотела у тебя выспрашивать, чтобы не втягивать в эти глупости, но сама никак не могу понять.
Герман тихо засмеялся.
– Не удивительно. Это так глупо, что догадаться было бы сложно.
– Ну и в чем там дело? Объясни хотя бы ты, – она посмотрела ему в глаза с видом немного беспомощным.
Герман продолжал улыбаться, словно сытый кот.
– Дело в картине.
– В моем портрете?
– Да. По-моему, это очень забавная история. Ты же разрешила его забрать, и Алекс был этому рад. Он быстро вынес вещи и принялся запаковывать картину, но Нике это не понравилось.
– Господи, да это же просто картина! Неуклюжая мазня, которую он сам нарисовал и поэтому жутко ей дорожит!
– Ну, не стоит умалять таланты моего брата. Портрет хороший. Сходство очевидное, а стилистика – дело вкуса.
– Да, но это просто картина! – не унималась она.
Герман посмотрел на нее снисходительно, как на ребенка, и добавил:
– Картина с твоим изображением, моя радость.
Кристина внимательно посмотрела в его смеющиеся глаза.
– Ты хочешь сказать…
– Да.
– Что Ника…
– Да.
Девушка, наконец, все поняла и, не сдержавшись, выпалила:
– Вот дура! Надо же было до такого додуматься! Чокнутая ревнивая идиотина! – опомнившись, она посмотрела на Германа и извинилась за ругань, но сердиться не прекратила.
Тот продолжал довольно улыбаться.
– Не извиняйся. Я люблю, когда ты злишься. Это так возбуждает.
Он смотрел на нее спокойно и мягко, так, что нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно.
– Ну, Ника дала, конечно! Я всю голову сломала, не могла понять, в чем дело! Надо позвонить ей и объяснить. Где?…
Кристина полезла в карман, достала телефон и стала искать номер Ники. Внезапно Герман накрыл ее сверху своим телом, мягко взял у нее телефон, а затем прильнул губами к ее губам.
– Не сейчас.
Он отложил ее мобильный на тумбочку у кровати и принялся жадно ее целовать. Через несколько мгновений Кристина поймала себя на том, что ее гнев сменился жутким возбуждением. Она ответила Герману, чуть прикусывая его губы. Половину ночи они провели, занимаясь любовью снова и снова, то с ожесточенной страстью, то с тихой нежностью.
Теперь, помимо приятных воспоминаний об этой ночи, Кристина испытывала еще и некоторую благодарность за то, что Герман так и не дал ей позвонить, переключив ее мысли совсем на другое. Ничего хорошего из такого звонка точно не вышло бы. Зато сейчас, когда она все знает, и первая волна злости рассеялась, возможно, ей удастся найти нужные слова и как-то все решить.
Вчера вечером она не завела будильник и потому немного проспала. Времени на сборы оставалось в обрез. Кристина наспех накрасилась и собрала волосы в тугой хвост. Это всегда помогало ей сосредоточиться, да и времени на укладку особо не было. Простые джинсы и мягкий пуловер закончили сборы, и девушка, накормив кошку и не поев сама, выскочила из квартиры.
Без двух минут одиннадцать она была на месте. От ароматов пиццы и прочего съестного у нее заурчало в животе. Кристина решила, что для начала что-нибудь поест или выпьет, иначе она просто разорвет Нику на кусочки.
