Когда девушка проснулась, обнаружив себя лежащей в постели, сердце стучало, как бешеное. Она долго еще лежала, боясь пошевелиться и не веря, что это был только кошмар. Челюсти ныли. Должно быть, от страха во сне она их так стиснула, что боль ощущалась до сих пор.
Наконец, Кристина немного успокоилась и тихо позвала кошку. Теплое мурчащее тельце, спящее под боком, могло бы сейчас вернуть ей мужество, чтобы снова закрыть глаза, но кошка не отзывалась.
«Предательница. Спит где-нибудь одна в уютном уголке. А все потому, что я сама сплю беспокойно и ворочаюсь во сне».
Девушка вздохнула и встала, чтобы зажечь свечу. Одну из тех, которые в избытке нашлись в доме Германа. Он рассказал, что и сам страдает кошмарами и потому перед сном регулярно зажигает их. «Сонные свечи» – так Кристина называла их про себя. Одна такая всегда теперь была и в ее спальне.
Кристина чиркнула спичкой, и на тумбочке у кровати заплясал маленький огонек, просвечивая верхушку толстого воскового столбика, внутри которого угадывались настоящие цветы и травы, названий и свойств которых девушка не знала.
Засыпать с огнем было бы неразумно, и потому стоило дать свече время, чтобы наполнить комнату своим приятным ароматом, а потом погасить пламя. Чтобы занять себя, Кристина поправила сбившуюся простынь, встряхнула подушки. Затем направилась в ванную, сполоснуть лицо и руки и смыть остатки дурного сна. Во рту все еще болело. Девушка наклонилась к зеркалу и пальцем приподняла верхнюю губу. Под ней она обнаружила вспухшую и слегка красную десну.
«Что-то воспалилось. Утром надо зайти в аптеку, взять какой-нибудь ополаскиватель».
Когда она вернулась, в комнате начало пахнуть сладким воском и цветами. Девушка решила выждать еще немного и подошла к окну. На улице была еще глубокая ночь, но светлая, по-питерски белесая. Несмотря на отсутствие под окнами зелени, май угадывался во всем. Фонари горели, но небо было таким призрачно-прозрачным, что звезды едва светились на нем. Она обожала подобное время.
Кристина залюбовалась этим небом и пустынным городом под ним. Ни машин, ни людей. Только одинокий прохожий неспешно идет по тротуару под окнами. Глядя на него, на миг девушке показалось, что она еще спит. В человеке на улице она узнала Германа. С расстояния и с высоты она, конечно, могла бы ошибиться, но все же сходство было невероятным. Внезапно мужчина на улице поднял лицо вверх и посмотрел прямо на нее. Не понимая, почему, Кристина испугалась и, задернув штору, отпрянула. Она прошла по комнате, прикидывая, не показалось ли ей. Затем, набравшись храбрости, снова вернулась к окну и отодвинула штору, но улица оказалась пустой. Никого не было видно.
«Это не мог быть он. Я помню, что он ложился спать у себя наверху. Я чутко сплю, и если бы кто-то выходил из квартиры, я бы точно услышала».
Все это казалось девушке слишком похожим на странный, пугающий своей реалистичностью сон. Кристина задула свечу и пошла наверх. Тихо, на цыпочках она прокралась к двери в спальню Германа и прислушалась. Там было тихо.
«Либо он спит, либо его нет там, а под окнами, действительно, был он. Но что Герман делает на улице в такое время?»
Вдруг Кристина припомнила их разговор вечером, когда она просила его рассказать, в чем он виноват на этот раз. Он ответил, что еще пока не сделал ничего, но ему предстоит что-то сделать. Нечто, за что он в тайне хочет быть наказанным.
В следующее мгновение она открыла дверь и вошла. Под одеялом явно угадывалось спящее тело. Темные волосы, как обычно, разметаны по подушке. В комнате было свежо, будто Герман спит с открытым окном. Девушке показалось слишком прохладно, и она решила закрыть окно, но, подойдя и отодвинув штору, увидела, что оно закрыто.
«Показалось. Я, наверное, схожу с ума».
Она тихонько подошла к кровати и забралась под одеяло к Герману. Ей хотелось ощутить сейчас возле себя живое человеческие тепло, но, прижавшись к телу лежащего рядом мужчины, она ощутила прохладу. Герман глубоко вздохнул и проснулся. Он повернул к ней заспанное лицо и сонно проговорил:
– Это ты? Что ты здесь делаешь? Пришла еще меня помучить?
– Нет, – прошептала она. – Просто плохой сон.
– Хорошо. Потому что я сейчас ни на что не способен, кроме как спать. Иди ко мне.
Он обнял ее, и она снова почувствовала, что его кожа прохладная, будто он только с улицы, из-под этого прозрачного, прохладного неба.
– Почему ты такой холодный?
– Я замерз. А у тебя ноги ледяные. Подай мне плед, он возле тебя.
Кристина дотянулась до большого шерстяного пледа, и они вместе расправили его, уложив поверх одеяла. Герман осторожно лег, укрываясь, оберегая должно быть саднящую спину.
– Ну вот, теперь будет тепло. Иди ко мне, и плохие сны тебя больше не потревожат.
Он прижал ее к себе, обнимая, приближая лицо для нежного поцелуя. От его волос пахло майской ночью и свежим соленым ветром с залива. Кристина не успела полностью осознать эту мысль, когда Герман посмотрел ей прямо в глаза и тихо, но уверенно сказал: «Спи». Она провалилась в глубокий сон без сновидений.
Наутро Кристина лежала одна в своей постели в спальне на первом этаже. Не было свечи на тумбочке и ее запаха. Рядом спала кошка, сладко жмурясь. В комнату заглянул Герман.
– Вставай, а то опоздаешь на занятия. Доброе утро, кстати.
– Доброе. А ты что в такую рань на ногах?
– Долг зовет. Я же говорил тебе вчера. Скучная и утомительная работа, требующая иногда сложных и жестоких решений. Кофе будешь?
– Да.
Герман уже собирался закрыть дверь, но она его остановила:
– Погоди. Я ночью не приходила к тебе? Просто я видела очень странный сон.
– Нет. Ты спала у себя.
– Да? Ладно. Значит, показалось.
Он тепло улыбнулся ей:
– Вставай. Выпьешь кофе и придешь в себя. Жду на кухне.
Дверь за ним закрылась. Кристина села в кровати, откидывая одеяло.
«Значит, все же приснилось».
Нестерпимо болели челюсти.
Глава 31
В доме царила жуткая суматоха. Глядя со стороны, с трудом верилось, что два человека способны создать столько шума и суеты.
– Герман! Герман!!! А, вот ты. Какое надеть: это или это?
Кристина с влажными волосами и вешалками наперевес поймала его в гостиной и застала врасплох.
– О, боги! Ну… – его лицо исказилось тяжким раздумьем. – Пусть это.
Девушка огорченно опустила руки, и платья своей нижней половиной оказались на полу.
– К нему нет подходящих туфель. Ну, то есть, есть, но они так себе, не особо.
– Тогда пусть будет другое! – Герман в спешке уже заканчивал сборы и явно досадовал.
