– Ага. Ну все, мне надо еще платье погладить, так что пока.
– Пока. Погоди!
– Ну что?! Говори быстрее.
Кристина только попросила подругу, когда Алекс объявится, напомнить ему перезвонить ей. «Да, хорошо», – быстро отозвались на том конце и положили трубку.
Какое-то время девушка продолжала просто стоять, глядя перед собой и задумчиво крутя в руках телефон. Затем подошла к прикроватной тумбе и достала из ящика несколько сложенных листов. Письмо Германа.
С момента, как нашла послание в сейфе, она не перечитывала его ни разу. Но теперь, видимо, настал момент. Кристина стала заново просматривать рукописные строчки, будто бы ища что-то.
Она сверлила глазами текст, переворачивая страницы, пока, наконец, не наткнулась на интересовавший ее момент:
«Ага! Кажется, вот оно. Ты изначально отличалась от них… Древний утраченный ген… или сбой произошел в системе, но ты не принадлежишь к числу обычных людей и не принадлежала никогда».
Девушка перечитала эти несколько предложений дважды.
«Да тут прямым текстом говорится, что со мной что-то не так, но по его словам, так было всегда, с самого начала. И дальше, – она снова обратилась к тексту письма, – … С годами в тебе крепли бы уникальные способности, которым нельзя найти разумного объяснения. И знаешь, моя радость, я не совру, если скажу, что в средневековье тебя бы просто сожгли на костре за подобное.
Все это похоже на какое-то шоу «Экстрасенсы» или типа того. Он пишет, что я чуть ли не ведьма!»
– Но разве это возможно? – рассуждала она вслух. – Такого просто не бывает! Впрочем, как и людей, клыками раздирающих шеи гендиректоров в туалете бизнес-центра, конечно.
При воспоминании о смерти Томского у Кристины под одеждой будто забегали ледяные муравьи. Стряхнув с себя неприятные мурашки, она снова взялась за телефон и после некоторых раздумий набрала еще один номер.
– Алло, мам? Привет!
– А-а, Кристиночка, здравствуй! Как твои дела?
– Хорошо. Слушай, мамуль, у меня странный вопрос будет к тебе. Ты только ничего не думай, я чисто из интереса спрашиваю.
Она не знала, как начать, но, наконец, сбивчиво спросила:
– Скажи мне, но вот только честно, у тебя или у папы в роду не бывало людей с какими-то странностями?
– Кристин, твой дед был председателем колхоза и партийным, бабки обе герои Ордена Трудового Красного Знамени, ударницы. Ну, какие могут быть странности?
– Да нет, ты не поняла. Ну, не знаю даже, как и объяснить… Вот по здоровью, к примеру?
– А что по здоровью? По здоровью у нас все всегда были здоровые. Рожали хорошо. У моей бабки, твоей прабабки, было восемь детей! Восемь! Всех родила, всех вырастила, выкормила. Рожали, знаешь как? Она и в поле рожала на пашне, и в хлеву, когда пошла обряжаться, и в телеге рожала зимой, прямо в дороге! – мать окунулась в воспоминания, и теперь ее было сложно остановить. – Мне мама, твоя бабушка рассказывала. Ее она родила дома. Ни врачей, никого. Встала с печки утром, дошла до серванта в избе, тут-то ее и «накрыло», как у вас сейчас модно говорить. Она так ухватилась за косяк, по нему и сползла, чтоб не упасть. Куртки рядом висели. Она сдернула вниз, что смогла, на них и родила твою бабулю.
Кристина закатила глаза и вставила:
– Да, мам, я знаю эту историю. Ты мне еще в детстве рассказывала, когда я маленькой была. Ну, а долгожителей не было или рассказа, легенды какой-то об этом? Что кто-то долго жил.
– Да как не было?! – слегка возмутилась женщина. – Было! Бабушку-то вспомни! Ей было почти девяносто лет, когда она ушла от нас. Пару месяцев всего не дожила. И это не единственный случай, у нас много кто жил до глубокой старости.
– А дольше? – наивно спросила девушка. – Больше ста лет?
– Ну ты спросила… Так больше ста и не живут. Только всякие горцы, но они рекордсмены. Таких людей по пальцам сосчитать.
Мать явно мыслила в ином ключе, далеком от мистики, и потому Кристина уже почти потеряла надежду.
– Ну, а вот физических каких-то моментов не встречалось? Прикус неровный или зрение чувствительное?
– Дочь, ты мне вот что скажи, ты зачем такие вещи спрашиваешь? У тебя у самой все хорошо?
– Да, хорошо, просто передачу одну смотрела тут, – соврала она.
– По РенТВ что ли? Ты еще спроси, не было ли у нас в роду рептилоидов. Ой, доча-доча…
– Нет, не по РенТВ. Там про наследственность. Очень интересно. Про зубы, форму ушных раковин, про глаза, про срок жизни. Короче, про все, что я спрашиваю.
– И к чему там сводилось?
– Нуууу… К способностям паранормальным, например.
– Вот! Говорю же, ерунду нашла какую-то, теперь вот носишься с ней.
– Ну ма-а-аам! Просто ответь мне на вопросы, и я отстану.
– Ладно, – сдалась мать. – Сейчас это модная тема. Шоу всякие снимают, народ смотрит. Скоро опять начнут воду у экрана телевизора заряжать и в МММ деньги вкладывать. И куда только правительство смотрит?!
– Мам? – напомнила о себе девушка.
– Ладно-ладно, молчу. Спрашивай, что там еще надо рассказать.
– Про зубы.
– Что про зубы?
– Были ли странности с зубами?
– Нет, странностей не было никогда. Зубы у всех были очень здоровые. Про прикус ничего не скажу, тогда на это не смотрели. Это сейчас молодежь с коронками ходит, тогда проще относились. У твоей двоюродной бабки неровно рос один клык. Ему места не хватило, он был чуть выше остальной линии зубов. Но к зрелому возрасту, когда челюсть у нее разрослась, он встал на место, сам. Вот так.
– Ага… – задумчиво протянула Кристина. Все это ничего не проясняло.
– А если на тему мистики, то есть один факт.
Девушка насторожилась.
– Дед твой мог во сне мертвых видеть. По отцовской линии дед, не по моей. Он всегда знал заранее, кто в роду умрет, видел в сновидениях. Конечно, все в переносных значениях, образно, но он хорошо отгадывал смысл и все понимал. Для мужчин такие вещи редкость, обычно женщины больше склонны чувствовать тонкий мир, но вот он мог. Он же рассказывал, что его мать могла руками лечить, но отец твой сказал, что сам ничего такого не помнит и, может, дед шутил на старости лет. Я сама слабо в это верю, если хочешь знать.
– Да я тоже, – ответила Кристина.
– Ну вот, все, что я знаю. Можешь папу еще расспросить, он своего отца, твоего деда, лучше знал. Может, он что-то вспомнит еще интересное. А вообще знаешь, ты бы это все записала где-нибудь на листочке. Любопытно, все же, занимательно. Да и корни свои надо знать. Потом детям будешь рассказывать.
– Идея хорошая, конечно.
Женщина обрадовалась:
