– Слишком быстро? – кривая усмешка исказила губы Германа. – Представь себе парадокс: я бессмертный, но у меня нет времени. Именно сейчас у меня его нет!
– Я понимаю…
– Да ни черта ты не понимаешь! Она и есть та! Та самая! Легенды не врут, отец был прав. И теперь я должен уехать, неизвестно, на сколько! Я должен оставить ее здесь, а сам ехать куда-то, потому что это мой долг, потому что так нужно сделать! Ты понимаешь, что после смерти мамы она – это все, что у меня было?!
При этих словах Александр смутился, как если бы его неожиданно окатили водой из шланга, но спорить не стал, коротко повторив:
– Понимаю…
Герман же, казалось, его уже не слушал. Он быстро ходил из конца в конец по комнате, говоря:
– Я доверял ей все, что мог! Все, что думал и чувствовал! Я открылся ей так, как никому и никогда прежде! И что в итоге?! Я слышу от нее «Я НЕ МОГУ»!!! Чертова дура!!! Господи! Почему?!
Внезапно Герман кинулся к портрету Кристины, висевшему поблизости. Алекс, не отдавая себе отчета в том, что делает, бросился ему наперерез и не дал сорвать полотно со стены. Братья сцепились. Несмотря на видимую глазу схожесть двух молодых мужчин, силы были не равны.
– Герман, послушай, уймись! Не надо так! – выдавил из себя Александр, удерживая руки брата из последних сил, не давая ему подступиться к изображению на стене. Герман же внезапно извернулся и, высвободившись, отшвырнул его прочь. Тот едва удержался на ногах.
– Ты совсем рехнулся?! Герман, остановись. Это уже слишком!
Старший брат, не отрываясь, смотрел на портрет на стене.
– Я выброшу ее вон! Как она выбросила меня самого! – прорычал он.
Наследник рода сделал еще один шаг к картине, но Алекс опять возник у него на пути.
– Уйди! – угроза в голосе старшего брата слышалась так явно, что, помимо собственной воли, Алекс дрогнул. Но не отступил.
– Отойди в сторону, братец, – повторил свою просьбу Герман. – Картина моя. Она принадлежит мне, и я вправе делать с ней то, что захочу.
– Прости, но я написал ее, – младший Мареш старался придать голосу как можно больше уверенности. – Я вложил в нее свои силы, она дорога мне.
Герман ехидно сощурился и негромко проговорил, глядя Алексу прямо в глаза:
– Она, или та, кто на ней?
И тут Алекс отступил. Стена, которую он возвел против брата, пала, и он был безоружен перед проницательностью и гипнотической силой будущего главы рода. Последнее, что произнес младший из братьев:
– Ты многое видишь. Но это не дает тебе права ломать все и всех, кто попадает тебе в руки.
Развернувшись, Алекс пошел прочь. Он уже не видел, как после этих последних слов поменялось лицо Германа, став уязвленным и каким-то умоляющим. Однако всего через секунду послышалось:
– ВОООООН!!! – крик, похожий на звериный рев, прокатился по пустому дому. – Убирайся вон!!! Чтоб духу твоего не было здесь!!!
«Я и так ухожу», – подумал про себя Алекс, взял ключи и куртку и вышел прочь из квартиры.
Улицы мерцали новогодней иллюминацией и украшениями. В витринах магазинов тут и там высились горы подарочных коробок, внутри которых была пустота.
«Поддельные подарки, – усмехнулся он сам себе. – Бутафория, помогающая нам ощутить настоящую радость».
По тротуарам сновали толпы людей: семьи, идущие в гости, влюбленные парочки, мамы и бабушки с детьми и внуками. Ранний зимний вечер уже укрыл Петербург, но он был светел и ярок, как день. Всеобщая атмосфера праздника против воли подействовала и на Александра. Он неспешно брел вдоль рядов сияющих вывесок и размышлял о том, что все это бред, не стоящий настоящих переживаний: девушка, картина, чье-то превосходство. Понемногу он совсем успокоился.
На улице было морозно, и потому меньше, чем через час Алекс начал замерзать. В кармане куртки зазвонил мобильный. Влад звонил, торопил их, говоря, что все готово к отъезду. Молодой бессмертный повернул в сторону дома.
Пока поднимался на третий этаж к квартире, Алекс беззвучно шевелил губами, подбирая слова какой-нибудь простой и емкой фразы, означающей извинение. Когда щелкнул замок, он еще не придумал ничего определенного. Парень толкнул дверь, собираясь войти, однако она не поддалась. Алекс непонимающе подергал за ручку и проверил, до конца ли повернут ключ. Тот упирался, не проворачиваясь дальше.
«На защелку закрылся», – сообразил вампир.
Рука машинально потянулась к звонку и нажала на кнопку несколько раз. Тишина.
«Выключил? А не уехал ли он уже, не дожидаясь меня?»
Спешно сбежав по ступенькам вниз, Алекс принялся осматривать ряды машин у подъезда. Вскоре он заметил черный БМВ Х6, который водил брат.
«Раз машина здесь, то и он сам тоже должен быть».
Однако в глазницах окон на заветном третьем этаже древней четырехэтажки зияла темнота. Только свет фонарей отражался от черных глянцевых стекол.
Александр глянул на часы и присвистнул. Времени было в обрез. И тогда он преисполнился решимости:
«Хочешь ты меня впускать или нет, но я войду, и мы отправимся в дорогу! Влад голову мне снесет, если мы не пошевелимся!»
Парень быстрым шагом направился в соседнюю арку, ведущую во двор. С обратной стороны дома горел всего один фонарь, и остаться незамеченным было гораздо проще. Алекс намеревался во что бы то ни стало попасть внутрь квартиры. Выломать мощную дверь не представлялось возможным без лишнего шума и ненужного внимания, но оставались окна.
По водосточному желобу бессмертный легко поднялся на крышу здания. Обитая жестью, она была гулкой и скользкой. Зато уличная подсветка сюда не доставала, и здесь, наверху, царила густая зимняя ночь. Александр осторожно пошел вдоль края, прикидывая, где расположены нужные ему окна. Наконец он остановился над одним из них. Парня от заветной цели отделял четвертый этаж.
«Только бы там сейчас никто не смотрел на улицу».
Выдохнув и собравшись с духом, вампир спрыгнул вниз. Пролетев мимо четвертого, он уцепился за лепнину над окном нужного, третьего, этажа и всей тяжестью своего тела вышиб окно. Новенький деревянный стеклопакет грохнул об пол гостиной, вырванный вместе с крепежом. Парень же, подобно коту, приземлился на ноги, не получив ни единой царапины.
– Герман! Ты здесь?
Голос отразился от голых стен и остался без ответа.
– Слушай, хватит уже! Влад оторвет мне голову, и ты это знаешь! Жизнь не заканчивается, слышишь? Эй!
Он прислушался. И снова ответа не последовало. Только гул машин доносился с улицы сквозь выбитое окно. Морозный воздух вливался внутрь и оттенял запахи, жившие здесь. Краска, едва высохшая после ремонта, ароматы пищи и еще один, тонкий, до боли знакомый, железно-соленый. В тот момент Алексу отчего-то стало не по себе. Аномальная жуть накатила на него и взяла холодной рукой за горло, заставив испытать легкий приступ тошноты. С ужасом парень понял, что это было не что иное, как предчувствие. Обещание большой беды.
