Спустя несколько часов молодой мужчина сидел в комнате для допросов. Окон здесь не было, что не могло не радовать. Бежать Герман все равно не намеревался, по крайней мере, пока. Он сложил на столе перед собой сцепленные в замок руки, скованные наручниками, и с отчужденной тоской осматривал стены раздражающего бледно-желтого цвета. В это время дверь открылась, и в небольшое помещение вошел человек. Светло-серый с песочным оттенком костюм, черные волосы, зачесанные назад. Чуть старше Германа, а, может, ровесник ему, одна рука вошедшего была заведена за спину, в другой он держал дорогой кожаный портфель для бумаг.
– Добрый день или, точнее, вечер, мистер Мареш, – сказал он по-английски. – Меня зовут Николай Уорнер, я адвокат и нахожусь здесь по поручению друзей вашего отца.
Выведя, наконец, руку из-за спины, мистер Уорнер поставил на стол перед бессмертным пару обуви. Это были хорошо знакомые Герману кеды, его кеды. Затем Николай открыл свой портфель и извлек оттуда небольшой чехол, в котором, по всей видимости, находились солнцезащитные очки.
– Николай? – переспросил Герман, осматривая принесенные ему вещи.
– Можно просто Ник, – также по-английски продолжил адвокат.
– Вы знаете русский язык, Ник?
– Yes, – широко улыбнулся тот.
– Тогда предлагаю говорить по-русски, мне так удобнее.
– Не стоит, – все так же продолжил мужчина в костюме, беря стул и садясь напротив. – Здесь все прослушивается. О вас могут подумать… одним словом, не стоит так поступать.
– Мне плевать, что обо мне могут подумать, – уверенно произнес Герман на русском. – Я очень скоро выйду отсюда, независимо от того, будем мы говорить по-русски, по-английски или по-арабски. И кстати, могли бы захватить мне более представительную обувь. Именно потому, что мне недолго тут осталось сидеть.
– Что ж, – Ник подчинился и перешел на русский язык, пусть и с небольшим акцентом, – рад, что вы в таком боевом расположении духа, но, к сожалению, не могу разделить вашей уверенности. Вам уже было предъявлено обвинение?
– Нет. Я надеялся услышать от вас, в чем меня обвиняют.
Лицо адвоката стало хмурым и серьезным, он шумно выдохнул, затем сказал:
– Вы, наверное, заметили, что сама процедура вашего задержания содержала в себе ряд нарушений. Я уже готовлю материалы по этому поводу, мы намерены жаловаться…
– Я слабо смыслю в этом, уж простите. Видимо, отсутствие опыта сказывается, – Герман не сдержался от кривой усмешки. – Но мне кажется, это, – он кивнул на кеды и очки, – тоже нарушение.
Все же вампир решил воспользоваться шансом, взял обувь со стола и стал надевать ее на свои босые ступни. Шнурки от кедов и очки, он был уверен, у него отберут. Что ж, правила есть правила. И все же забавная ситуация.
Ник заметно нервничал.
– Ваш отец хотел, чтобы я передал вам эти вещи. И я смог найти способ убедить тех, кто здесь работает, разрешить мне это сделать. Что же касается остального… Это тоже не по закону, но даже у меня нет информации о том, почему вы здесь. Я и моя компания уже активно собираем материал, дело не останется так, мы во всем разберемся и поможем вам подать в суд. Но пока мне нечем вас порадовать, мистер Мареш.
– Что, совсем? – Герман вскинул брови, вышло слегка театрально. – И даже намеков нет?
Мистер Уорнер прокашлялся и наклонился вперед, понизив голос до доверительного:
– Скажите мне, только честно. Герман, у вас есть влиятельные враги?
Наследник рода заливисто и искренне рассмеялся, откинувшись на спинку стула:
– Бооооже!
– Честно говоря, я здесь именно за этим, – взволнованно пояснил Ник. – Нам нужно понять, в каком направлении работать и с кем мы имеем дело. Но пока похоже, что под вас, что называется, копают, и копают очень серьезные люди, имеющие власть.
– БОльшую, чем Владислав Мареш?
– Я не знаю. Скажу одно, чтобы мне попасть сюда, и ему, и моей компании пришлось приложить немало сил. Так вы не знаете, кому и чем могли досадить?
Настала очередь Германа шумно вздохнуть.
– Нет. Нет, я не знаю. Не могу сказать, что у меня нет врагов. Бизнес – это всегда соперничество, порождающее иногда и неприязнь в том числе. Но чтобы так! Нет, у меня нет объяснений этому.
– Что ж, очень жаль. Любая зацепка была бы полезна.
– А тот случай с Фениксом точно не при чем? Может быть, как раз у него есть влиятельные друзья, устроившие мне все это? – он обвел взглядом маленькую допросную комнату. – И кстати, мне поступил недавно звонок с угрозой. Администратор отеля может подтвердить.
Ник что-то пометил в своей записной книжке, затем ответил:
– Да, такой вариант мы сейчас как раз и проверяем. В любом случае, время полиции скоро истечет. Они должны предъявить обвинение или отпустить вас. Ни в коем случае не говорите ни с кем из следователей без моего присутствия. Вам сообщили, что у вас есть право на звонок?
– Нет, но я и так это знаю.
– Хотите кому-нибудь позвонить? Нам будут всячески препятствовать, но, думаю, это я тоже мог бы устроить.
Светлой искрой в голове Германа вспыхнула мысль о Кристине, но он тут же потушил ее, как окурок в ладони.
«Нельзя. Она не готова к такому, а я по своей глупости могу только навлечь на нее беду. Нет, не стоит. Не сейчас».
– Мне некому звонить, – отрезал он вслух.
– Что ж, тогда, пожалуй, все на сегодня, – Ник поднялся из-за стола, закрывая портфель. – Надеюсь, скоро ситуация прояснится, и тогда мы сможем вытащить вас отсюда.
Герман только кивнул. Он сомневался, что с этим недотепой ему скоро светит освобождение. Но всегда был другой вариант, менее законный, но более надежный. Бессмертный решил, что подумает над этим, когда снова окажется в своей одиночной камере.
Адвокат ушел, и конвой препроводил Мареша-младшего в его новые апартаменты. Очки, действительно, изъяли, а вот шнурки в кедах оставили, должно быть, по недосмотру.
«С этими парнями все будет просто».
Оказавшись в камере, вампир лег на кровать и с наслаждением вытянулся, заложив руки за голову. Нужно было продумать план побега, но вначале не мешало бы выспаться. От мыслей отвлек шуршащий звук где-то под подушкой, тощей и серой. Герман запустил туда ладонь и достал помятый лист бумаги. Он не сразу смог разобрать, что на нем было написано. Это оказался диалект, на котором когда-то говорили в Румынии, хорошо известный отцу и покойной матери Германа. Напрягая память, он прочел:
Готовься! Крылатая змея скоро лишится своей новой головы!
Герман скомкал лист в ладони, закрыл глаза и довольно улыбнулся.
«Ну вот, наконец-то. Игра началась!»
Глава 24
Подругу Кристина отвезла домой уже глубокой ночью. На обратном пути они почти не говорили, каждая пребывала в своих мыслях. Девушка за рулем то и дело щурилась от света фар встречных машин и изредка поглядывала на свою спутницу. Та не отводила взгляда от окна, даже когда за ним догорел поздний летний закат, и мир вокруг стал неразличим в темноте. За всю поездку до Питера Ника ни разу не заглянула в свой смартфон и ни словом не обмолвилась об Алексе.
