– Ланс, а что у нас записано в кодексе по поводу баб? – обратился Корбо к первому помощнику.
Каждый пиратский экипаж определял собственный свод правил, в котором были расписаны все моменты жизни корабля и поведения на нём, от отхода ко сну до дележа добычи, и каждый член экипажа, подписывая грамоту перед выходом в море, соглашался их исполнять.
– Нельзя приводить женщин на борт, – нехотя начал вспоминать соглашение пират, понимая, куда клонит капитан. – Когда мы находимся в порту, а не захватываем их в бою, – торопливо уточнил он. – Написано про рабов, что деньги после их продажи делятся, как от обычной добычи. А что делать с пленницами, ничего не оговаривается. Мы как-то упустили этот момент, – пожал плечами Ланс.
– Насколько я помню, там ещё говорится, что нельзя трогать женщин без их согласия? – осуждающе осмотрел команду Корбо.
– Корбо, так это же правило для женщин в наших портах! – неожиданно возразил кто-то из матросов. – А когда, например, берём город, то все, кто там находятся, становятся трофеем. Как оружие! И никто уже об этом правиле не вспоминает, – честно признался флибустьер, оправдывая выражение: закон что дышло… – А эти женщины – тоже добыча, – лихо выкрутился хитрец, и над палубой пронёсся одобрительный рокот мужских голосов.
– Ладно, чёрт с вами! – окончательно сдался Корбо, и команда радостно загудела. – Только поделить как обычную добычу не получится, мы же не можем женщин разделить на равные части, – справедливо заявил он, и команда озабоченно уставилась на капитана. Строго оглядев своих ободранных ловеласов, Тэо огласил решение: – Позволю взять только прислугу, дам оставить! Мне нужно их доставить до места в подобающем виде, – пояснил он. – Да и не сильно-то радуйтесь, – увидев расплывшиеся в улыбках рожи бандитов, посоветовал Корбо. – Чтоб вы не перерезали друг друга в ходе дележа, бросите жребий! Пусть случай решает, кому из вас улыбнётся фортуна, и кому, когда и какая женщина достанется, – укоротил пыл подчинённых капитан. – К каждой даме за ночь может прийти только один из вас, – сообщил он, и команда сразу помрачнела и недовольно зашепталась.
– Капитан, но их всего пятеро! А остальным как быть? – озабочено выкрикнул кто-то с реи.
– Они же не портовые шлюхи, чтоб принимать вас десятками ради заработка, – с усмешкой урезонил кавалеров Корбо. – Ничего, подождёте своей очереди. Дольше терпели. А мы всё-таки джентльмены, пусть и удачи, – засмеялся он. – Зато женщина всю ночь будет только ваша, – заметил капитан, и у парней сразу поднялось настроение. Вообще-то это неплохо, никто не подгоняет рядом – рассудил каждый из мужчин, а Тэо предупредил: – И будьте аккуратнее с дамами. Это порядочные женщины, они привыкли к более тонкому обращению. Я не хочу привезти на рынок истерзанный товар. Да, Хьюго? – строго обратился Корбо к квартирмейстеру.
Пират отличался садизмом вообще и по отношению к женщинам – в том числе. Когда Хьюго появлялся в борделях, распутные девки разбегались и старались не попадаться ему на глаза. После ночи с таким клиентом бедняжки выходили с синяками и кровоподтёками. Корбо пришлось даже как-то заплатить хозяину одного заведения, когда упившийся Хьюго отгрыз одной из несчастных сосок, и хозяин орал, что бандит испортил ему товар. Тэо терпел этого отморозка на корабле исключительно из-за его одержимости в бою: он один мог уложить с десяток человек. Правда, и в схватке Хьюго своей жестокостью подчас поражал видавших виды пиратов и после боя добивал противников медленно, наслаждаясь их мучениями.
Понимая, на что намекает капитан, пират зло зыркнул на него:
– Нам на всех пятеро, а себе ты оставил двоих? – выкрикнул Хьюго.
Команда замерла: возражать капитану, особенно во время похода – это вызов. Правда, по закону квартирмейстер имел такое право. Но у Корбо было другое право: капитану полагалось двадцать пять процентов от общей доли добычи, а две красотки из семи – примерно так и получалось. Так, что всё по-честному, всё по закону, – рассуждали разбойники.
– Ты хочешь возразить? – злобно прищурился Корбо. – Пока я капитан, я буду решать, что делать с пленниками. Эти бабы стоят почти полмиллиона серебром, и ты думаешь, я отдам их тебе? Если мы по дороге вдруг попадём в переделку, и кто-то из парней отличится, возможно, я выделю одну из них в качестве приза. Но конкретно ты, Хьюго, не получишь ни одной, как бы ты не старался, – твёрдо ответил главарь.
Парни, осуждающе поглядывая на Хьюго, заворчали. Квартирмейстер, угрюмо оглядевшись, осознал, что его никто не поддерживает, и, презрительно скривившись, ретировался. Капитан отдал распоряжение боцману организовать жеребьевку и освободить тесные каюты под шканцами: не следует дразнить менее удачливых занимательными сценами, – рассудил Корбо. А проживающие там по рангу пираты пусть ютятся вместе со всей командой, раз уж всем так приспичило. Боцман кинулся исполнять и без вопросов освободил свою крохотную каюту. Его примеру последовали и другие «офицеры младшего состава», как бы они назывались, если бы служили на корабле Его Величества.
С мостика Корбо наблюдал, с каким азартом мужчины включились в новую игру. Пираты шумно спорили, как лучше провести розыгрыш, пока боцман не оборвал всех и не заявил, что сам подготовит лотерею с учётом вахт каждого члена команды. Тэо усмехнулся: «Теперь до конца плаванья ребята нашли занятие на свободное время. Ты смотри, как оживились! – мысленно смеялся пират. – Просто удивительно: головорезы, не страшащиеся ни бога, ни чёрта, готовые терпеть лишения и рисковать жизнью, при виде женщин теряют разум, – с досадой подумал Корбо и, вспоминая даму в красном, заново ощутил под своей рукой тепло её груди. – И эта чертовка не выходит у меня из головы», – пришлось признать капитану.
Близился вечер. «Поцелуй Фортуны» уверено шёл намеченным курсом, на палубе остались только вахтовые, а команда разошлась на отдых. Ещё раз окинув взглядом корабль, Корбо понаблюдал, как солнце, оставляя на воде багровую дорожку, опускается к горизонту, и направился в свою каюту. Отстегнув оружие и сгрудив его на письменный стол, капитан потянулся и почувствовал усталость. Да, денёк выдался жаркий… Тэо скинул рубашку, зашёл в отсек ванной и обдался из умывальника водой. Мужчина сразу взбодрился. Открыв сундук, капитан достал свежую рубашку и облачился в неё. Белый цвет ткани контрастировал с загорелой бронзовой кожей мужчины, ещё больше подчёркивая упругость мускулов, перекатывающихся под шёлком.
В каюту зашёл Жюлиан. Парень исполнял обязанности судового врача. Молодого человека на Тортугу отправил запрет лицам протестантского вероисповедования заниматься во Франции определёнными профессиями, и, как нарочно, среди них было и врачевание. Достигнув пиратского острова, Жюлиан понял, что хотя лечение на Тортуге оплачивается куда щедрее, чем в Париже, но самый верный способ быстро разбогатеть – это устроиться хирургом на корабль. Так он и оказался на «Поцелуе Фортуны». Но поскольку его работа не требовала круглосуточных усилий, к тому же парень был освобождён от несения вахты, а также ему запрещалось участвовать в бою, Жюлиан решил дополнительно выполнять должность стюарда при капитане, и команда, посовещавшись, согласилась, тем более это им ничего не стоило.
