Барон вернулся в свой кабинет и, усевшись за стол, принялся перебирать бумаги, как неожиданно к господину зашла Фиделина с младенцем на руках:
– Сеньор, экипаж ждёт у крыльца, – сообщила женщина.
– Дайте вознице денег, и пусть отвезёт это отродье, куда вздумает, – не поднимая головы, приказал дон Бернардо.
– Но сеньор! Кто знает, куда этот человек денет младенца! – возмутилась дуэнья.
– Мне плевать. Пусть хоть выбросит в ближайшую выгребную яму, – зло фыркнул господин.
– Ну, раз так, тогда сами берите и отдавайте мальчика! – разозлилась Фиделина и с этими словами положила на стол хозяина завёрнутого в одеяльце малыша. – А я не желаю брать грех на душу и не хочу всю жизнь чувствовать вину пред моей девочкой, – добавила дуэнья и с гордо поднятой головой вышла вон.
Сеньор Маркос растерянно уставился на свёрток. Поднявшись, мужчина взял его на руки и невольно взглянул на мирно спящего младенца. Оглядев маленькое обрамлённое чёрными волосиками личико, чинно сложенные алые губки, аккуратный носик, тёмные бровки и такие же ресницы, барон отметил знакомые черты капитана и нахмурился:
– У-у-у, пиратское отродье, – зло проговорил сеньор, и ребенок, словно обидевшись, насупил бровки. Понимая, что экипаж ждёт, Бернардо решил отдать младенца, кому-нибудь из слуг и вышел в коридор, но там никого не оказалось. Барон пошёл по галерее и, вывернув из-за угла, заметил дворецкого. – Сезар! – воскликнул сеньор, но тот, словно не услышав, скрылся за поворотом.
Бернардо собрался крикнуть громче, но ребёнок в руках заворочался, и сеньор Маркос, понимая, что может разбудить младенца, отказался от этой затеи и последовал за слугой. Господин вышел в холл, но и он оказался пуст. Тогда барон пошагал к лестнице, но на всём пути ему так никто не повстречался. Никого не было ни возле лестницы, ни во внутреннем дворике, ни у центрального входа. Сеньор остановился и озадачено замер посреди вестибюля: «Должен же кто-нибудь появиться?» – надеялся господин. Здесь постоянно сновали слуги.
И тут хозяин догадался: против него в его же доме устроили заговор. Разозлившись, сеньор Маркос взглянул на маленького виновника устроенного ему бойкота. Малыш продолжал сладко спать, но вдруг, стараясь высвободить ручонку из стянувшей его плёнки, он зашевелился. Через некоторое время на свободу выбрались маленькие пальчики и, сделав последнее усилие, показалась крохотная ладошка. «Точно пират: не нравится, что связали», – сделал вывод сеньор, а мальчик во сне довольно улыбнулся.
Барон опешил: «Разве такие маленькие дети улыбаются? Наверное, мне показалось, а младенец просто скривился», – предположил сеньор, но тут мальчик снова улыбнулся, и дон Бернардо узнал улыбку Эстель. Сердце отца неожиданно дрогнуло, но мужчина взял в себя в руки и снова сердито взглянул на младенца: «Не надейся разжалобить меня, – сурово произнёс барон, и малыш, словно поняв его слова, сморщил носик. Бернардо продолжал разглядывать внука и заметил, как мальчик сжал кулачок. – А кулак сжимает правильно, – подумал старик, с удивлением понимая, что вместо неприязни в его мыслях засквозила гордость, но вслух сердито, произнёс: – У-у-у, воронёнок!» – проворчал дед, чувствуя, что грозными звучат только его слова, а сердце не испытывает ненависти к крохе.
Но тут малыш неожиданно открыл глазки и встретился взглядом с мужчиной. Внук и дед некоторое время изучающе смотрели друг на друга. Вновь увидев явное сходство с пиратом, Бернардо нахмурился, а младенец, собираясь заплакать, жалобно скривил губки, точь-в-точь как это делала в детстве Эстель. Мужчине неожиданно стало жаль это беспомощное создание, и чувство стыда захватило его душу. «Тише, тише, тише, – зашептал дед, осторожно покачивая дитя. – Не плачь, мой маленький, я не обижу тебя, – успокаивал сеньор внука, и малыш тут же затих. – Ну что, Воронёнок, похоже, и ты победил старика», – обречённо вздохнул бывший вояка и направился обратно.
Вновь не встретив по дороге ни души, сеньор Маркос зашёл в комнату Фиделины. Дуэнья, презрительно зыркнув в сторону господина, с вызовом заявила:
– Сеньор, вы можете разжаловать меня и выгнать вон, но я не стану этого делать!
– Я смотрю, в этом доме хозяина ни во что не ставят?! – стараясь выглядеть сердитым, заворчал дон Бернардо. – Возьми ребёнка, Фиделина. Он остаётся… – примирительно проронил барон и добавил: – Пошли кого-нибудь… Найти для него кормилицу. Чувствую, этот пират скоро затребует есть, а я так подозреваю, ему не составит большого труда перевернуть своим криком весь дом, – стараясь не встречаться с женщиной смущённым взглядом, предположил сеньор.
– Сию минуту! Будет исполнено, дон Бернардо! – заулыбалась дуэнья. – Не извольте беспокоиться, я сейчас же пошлю Сезара! – мгновенно подхватив ребёнка, засуетилась она.
– Чего мне беспокоиться? Это вы побеспокойтесь, чтобы он не мешал мне спать, – проворчал господин и направился в свою комнату, но остановившись в дверях добавил. – Да, и приобретите всё, что нужно для младенца: пелёнки, кроватку… Тебе лучше знать.
– Конечно, сеньор, уже давно всё готово! – воскликнула женщина и, поймав недовольный взгляд хозяина, начала оправдываться: – Мы всё приготовили ещё до того, ну… как вы объявили, что… – осеклась она, – ну гораздо раньше…
Покачав головой, дон Бернардо вышел в коридор, и, к его удивлению, дом необыкновенным образом ожил. Снова вокруг весело засновали слуги, преданно интересуясь у хозяина о его распоряжениях:
– Спросите у Фиделины, – отмахнулся сеньор и предупредил: – И не мешайте мне спать, я почти сутки глаз не сомкнул, – признался господин, и слуги, старясь не создавать шума, рассыплись по дому.
На следующий день дон Бернардо собирался на службу к сеньору Касадо. Барон вышел в холл и поинтересовался у пробегающей мимо Лусии, как чувствует себя дочь.
– Сеньорита ещё спит, – охотно сообщила служанка и посетовала: – Она так устала, бедняжка. Доктор велел не утомлять госпожу и пока не приносить малыша.
– Так выполняйте. Не давайте ей заниматься ребёнком, пока доктор не разрешит, – строго велел отец. – Пусть пока не нашли няньку, младенцем занимается Фиделина, – дал распоряжение сеньор Маркос и покинул дом.
По возвращении дон Бернардо первым делом поинтересовался, как дела у молодой мамы и, заметив расстроенный вид Лусии, нахмурился:
– Что случилось?
– Сеньорита Эстель проснулась. Но за целый день не съела ни крошки, хотя доктор велел ей хорошо питаться. А она лежит в постели и ни с кем не хочет разговаривать, – виновато взглянув на хозяина, всхлипнула служанка.
Взволнованный отец направился к дочери. Истощённый вид девушки заставил его сердце болезненно сжаться, и дон Бернардо как можно ласковее заговорил:
– Девочка моя, что такое? Лусия говорит, ты отказываешься кушать?
Эстель перевела на отца наполненные смертельной тоской глаза:
– Я не хочу…
– Но так ты не поправишься, – обеспокоенно проговорил сеньор.
