Приказу…Это не Марий, значит это не Марий…
– Не тупи, Блау! Выброс! Выброс! Ты жжешься! Направь выброс, дура! – Марша визжала мне в ухо, пытаясь потушить свои руки, охваченные темным пламенем. Моим родным темным пламенем.
Источник не нужно было звать – я сама сейчас была источником, чистой квинтэссенцией живой силы. Я и забыла, как это больно, я и забыла, как это сладко. Этот единственный момент пробуждения силы, когда ещё нет никаких кругов, не нужно плести чары, и можно силой одного намерения направлять и плавить силу.
Замрите.
Мысль мелькнула и исчезла, оставив замершие в движении фигуры «пустых» легионеров, охваченные темным пламенем.
Выбросы силы присутствуют всегда при пробуждении источника. Их ещё называют «детскими», и гордые родители обычно с преувеличенным расстройством делятся размером разрушений их талантливого отпрыска. Чем больше выброс – тем больше сила. Но взрослое тело способно пропустить через себя гораздо больший объем магии. У меня была своя, не подкрепленная результатами теория на этот счет – чем большее количество силы я смогу прокачать в момент первого выброса, тем проще и легче я буду проходить круг за кругом, по крайней мере, именно так было в прошлой жизни.
Выброс не длится долго. Истерзанное тело, ещё три-четыре луны будет восстанавливать нанесенные повреждения и укреплять свежий энергетический каркас, но сейчас…сейчас у меня в запасе был почти час, чтобы сравнять с землей все, до чего я смогу дотянуться.
Марша полностью отдалась огню – она с остервенением, вкладывая все накопившиеся за вечер страх и ярость, поджигала фигуры «пустых» одну за другой, пока вокруг нас не запылал круг алого пламени. Ее запаса дара хватало только на одного, поэтому она делала это методично и последовательно, одного за другим.
Зачем? Ради чего? Их же уже остановили?
Пылали копья, плавились доспехи, стекали каплями серебристого металла наконечники пик, Марша бесновалась, вся объятая пламенем. Фейу сумасшедшие. Совершенно на всю голову сумасшедшие.
Я отрицательно помотала головой Фэй-Фэй, которая заламывала руки в стороне, не подходи, не сейчас, только не сейчас. Руки снова засветились темным пламенем, которое не находило выхода, метаясь запертым внутри моего тела, мне нужно куда-то сбросить энергию…
Я посмотрела на небо и отправила вверх всю мощь своего источника, вычерпав силу до дна. Не надолго, но стало легче. В небе, над поместьем Фейу расцвел огромный сияющий темной силой знак – герб рода Блау, рядом вспыхнул символ шестнадцатого легиона, и ровно шестнадцать сияющих звезд по окружности – летите к звездам!
Они будут гореть в небе до тех пор, пока не исчерпают запас сил.
– Сумасшедшая…Блау, ты на всю голову сумасшедшая, – Марша плюхнулась рядом на траву, задрав голову вверх. В ее голосе слышалась легкая зависть и тщательно скрываемое восхищение. – Свихнутая на всю голову…
– Выброс, – горло свело так, что я могла только сипеть, пожав плечами.
– Вы Блау все отмороженные, со своей странной силой…
Это не сила Блау. От Блау мне перешла светлая часть. Это проснулась темная сторона моей матери – кровь Хэсау, но Фейу совершенно не обязательно знать об этом.
– Как ты обошла артефакт? – Марша смотрела требовательно. Догорающие факелы из «пустых» легионеров сполохами отражались в ее темных глазах. – …значит и про Квинта тоже…? – сколько надежды.
Я не соврала Марию ни единым словом. Я – ненавижу Империю. Я ненавижу ее настолько же, насколько люблю, неистово, не имея другого выбора. Род, мать и страну, мы не выбираем. И я сделаю все, чтобы защитить ее. Потому что другой у меня нет.
– Правда все до последнего слова, – я поморщилась, подняв руку с проявившимся родовым кольцом, чтобы засвидетельствовать слова силой, но в этом не было не было необходимости. Я опять вспыхнула вся целиком, от макушки до кончиков туфелек, в подтверждение клятвы.
– Какая же ты сука, Блау…свихнутая сумасшедшая сука…, – Марша отшатнулась от меня, отвернувшись, чтобы скрыть выражение глаз.
Расту. Чтобы заработать звание «этой суки Блау» в Легионе, мне потребовалось больше времени.
Кантор и толпа девчонок валялись на земле и мычали, пытаясь освободить от пут.
Глушилка!
Я закрыла глаза и потянулась сознанием, чтобы найти артефакт – сейчас он чувствовался, как досадная помеха, не в силах удержать напор силы, которая с ревом клубилась внутри меня.
Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить.
Артефактов-подавителей было три, расположенные по углам правильного треугольника. Я чувствовала, как моя сила с жадным восторгом, пожирает, плавя, изделия мастеров-артефакторов.
Уничтожено.
Сила вернулась мгновенно, огромной приливной волной захлестнула поляну, расчертив силовыми линиями периметр поместья и лабиринт – Фейу пытались поднять защиту?
После этого началось светопреставление – вестники сыпались один за другим, появляясь в воздухе с яркими вспышками, тут и там, почти каждому из присутствующих. Кроме меня.
Запястья потяжелели и стали почти пудовыми, оттягивая руки вниз – я не заметила, как псаковы браслеты начали тянуть и жрать силу. Они присосались, как пиявки, впитывая почти половину того потока, который бурлил внутри…и жрали, жрали, жрали силу, насыщаясь и тяжелея. Никогда бы не подумала, что светлое изделие руки Арритидесов не побрезгует мерзкой темной силой…или так оголодали, что им все равно?
Если браслеты продолжат жрать так – у меня не будет часа. Мне нужно, чтобы все убрались с поляны.
Все обнимались и радовались вернувшейся силе, выплетая чары за чарами, в воздухе творилось светопреставление – вспышки вестников, чар, пылающие факелы-легионеры ровным кругом. Фэй радовалась вестникам вместе со всеми – видимо с дедушкой Ву все хорошо.
Я сидела на траве, рядом с трупом Мария, и чувствовала, как к горлу подкатывает запоздалая истерика.
Мы умерли! Мы умерли! Мы умерли. Не сейчас, только не сейчас, хотя бы добраться до поместья. Я титаническим усилием воли погасила все эмоции внутри.
Кантор молча присел рядом, не дотрагиваясь. От меня фонило свежей чужой силой и искрило так, что воздух вокруг дрожал маревом.
Вдалеке протяжно запели горны. Не наши, чужие. Длинные протяжные ноты сигналов были знакомы.
Кантор, Марша, Фэй и остальные вскинули головы, прислушиваясь. Дивизия Хэсау входила в город. Дядя. Ты вернулся.
– Я могу объяснить, – Кантор начал говорить торопливо.
Я зажала уши ладонями, замотав головой.
Ничего не хочу слушать. Не сейчас. Я устала. Этот псаков вечер меня доконал.
– Я могу объяснить…
