Образы плавали внутри яркими сгустками, и я задала новый поиск – Ликас. Зачем ему? Цветной калейдоскоп закрутился и затих. Нэнс не знает. Я пробовала ещё и ещё, пока передо мной не выросла стена – там, за ней было какой-то особое пространство, не мысли Нэнс, а что-то большое, необъятное, бескрайнее, как небо.
Стена манила неизведанностью, я почувствовала ужас Нэнс, и помедлив, нырнула, взломав защиту.
Я тонула. Я захлебывалась. Голову разрывало от сотен тысяч мыслей одновременно. Я была Маги, и готовила десерт для сегодняшнего праздничного ужина, раздумывая, добавлять ли мед с орешками.
Я была Нэнс, которая тормошила мое тело на полу спальни, я была Пинки, который стоял на сигнальной вышке, широко распахнув глаза от удивления….я была всем миром сразу…
Я была служанкой в южном Пределе – вчера арестовали господина военного Трибуна, говорят везде идут чистки…
Я была уличной тановщицей, и мне кидали звонкие монеты солдаты, которые наводнили Столицу, столько военных – это хорошо, большие заработки…я была ребенком и стариком…я была всем сразу…я таяла, я теряла свое я в этом общем потоке чуждого сознания.
Я тонула.
Якоря не было, мне не за что было уцепиться, я чувствовала Нэнс и всех аларийцев в поместье, как единое целое, но они не могли мне помочь. Ликас. Спасительная мысль вспышкой взорвалась внутри. Ликас. Мне нужно найти Ликаса. Наставник спасет, наставник знает. И я рванулась туда, где чувствовала энергию Мастера.
Ликас спал. Неудобно свесив длинные ноги с походной кровати, заложив одну руку за голову. Стандартная обстановка казарм. Значит, он уже прибыл в дивизию. Рядом с Наставником было тихо, голоса смолкли, образы поблекли, его окружала прозрачная стена. Я прилепилась рядом, чтобы перевести дыхание. Я – Вайю Блау. Я – Вайю Блау. Высшая. Темный целитель, дочь Юстиния Блау, сестра Акселя. Я – это я.
Великий, как мне теперь вернуться обратно? Если ещё раз нырнуть в океан чужих мыслей, я точно потеряю себя. Что мне делать, Великий!
Чужие голоса пытались помочь – я слышала мысли Нэнс, Маги и даже Старик что-то советовал, но это было бесполезно, их просто было слишком много. Буду сидеть здесь, пока не проснется Наставник. А если он очнется утром? Ужин? У-у-у-у…
Пока я думала, рядом соткался вспышкой света чей-то неясный образ. Мысль обрела материальность, и я увидела пожилого, очень старого аларийца, с заплетенными по таборному обычаю косами. Темные глаза смотрели пытливо, он молча протянул мне руку, и я ухватилась за нее, как за последнюю возможность избежать полного разрушения собственной идентичности.
Было странно осознавать себя телом, находясь внутри обширного пространства бесконечного сознания, но видимо этот образ был наиболее привычен, поэтому все старалось обрести знакомые формы.
Держась со стариком за руки, мы подплыли к границе, где начинался бесконечный водоворот чужих хаотических образов, и застыли. Старик скользил вперед и назад, свободно проходя границу и возвращаясь обратно, оставаясь целостным.
Что я должна понять? Для меня это точно не работало так, как для алларийцев. У них как-то совершенно по-иному работают мозги.
Старик вздохнул, не находя у меня понимания.
Из общей массы отделился светящийся образ и полетел к старику – он завис перед нами, и я прокрутила его – это видимо был образ-воспоминание одной из вечерних посиделок старика…трещал костер…плакала гитара…протяжные аларийские песни неслись над степью…Я рассмотрела, и он вернул образ в общее поле.
Что он хочет показать мне этим? В этом поле каждый складывает свои мыслеобразы, как в копилку? Или это способ пройти – оставить что-то в их общем месте коллективного сознания? Тогда меня выпустят отсюда?
Я не знаю, что могло быть полезно аларийцам. Мои целительские техники для них бесполезны. Навыки – тоже, если учесть, что меня обучает Ликас. Нужно положить что-то, что они потом смогут использовать. Что-то, что можно обменять на право оставаться целой. Что-то ценное. Рецепт эликсира от Мора вспыхнул в голове – сварить не сварят, но с их талантами, всегда смогут притащить любого хорошего алхимика, который сделает за них эту работу. Решено!
Как отделить одну мысль я не знала, поэтому использовала привычный образ пирамидки-артефакта, куда записала рецепт эликсира и точную последовательность изготовления. Прозрачная пирамидка сияла в моих не менее прозрачных руках, я мягко подтолкнула ее к границе, затаив дыхание, и стала ждать.
Морщинистое лицо старика осветилось улыбкой, когда пирамидка вспыхнула и исчезла в общем водовороте мыслеобразов. Граница засияла, и я поняла, что получила право доступа – право выйти целой и невредимой из этого хаоса. Образ старика исчез, растворившись в воздухе, граница растаяла, и я осталась один на один с этим бесконечным коллективным сознанием.
Аллари. Они называют себя аллари. Название аларийцы оскорбительно, его придумали чужаки. Они думают о себе, только как об осколках аллари.
Мое появление в общем поле приветствовали – я чувствовала всю Империю, все пределы от Севера до Юга, каждая светящаяся точка, которая сейчас находилась тут, была отдельным человеком. Почти как звезды на родовом гобелене, но там – все живые и мертвые, а тут?
Аларийцы были везде – почти в каждом доме, каждого Предела, сейчас я даже могла безошибочно сказать, что Главный советник кушал сегодня на завтрак. Сейчас я знала более сотни способов приготовить пирог из зимника, и более тридцати вариантов его подачи на стол – ровно столько вариантов разные аларийские хозяйки поместили в общее поле мыслеобразов.
Я знала, как выбирать лошадей и сбрую. Знала, почему на границе южного Предела нельзя срывать маленькие желтые цветы – они смертельно ядовиты. Могла повторить каждую аларийскую песню и каждый танец, даже базовые модифицированные стойки, которые преподавал мне Ликас, тоже были здесь – я могу учить их прямо сейчас, и эта информация доступна мне сразу.
Я видела, что есть мыслеобразы, как ковать металл, и почему нужно делать двойной ряд чешуек на легких доспехах, я теперь могла узнать, как построить дом и вырыть колодец посреди пустыни, если до оазисов далеко….я могла знать всё, что знают они… теперь у меня был доступ.
Жаль, что среди аларийцев нет магов. От фантастических упущенных возможностей просто захватывало дух. Знать сразу и все, и просто тренировать навык.
Я увлеклась, погружаясь все глубже и глубже, хватая мыслеобраз за мыслеобразом, пытаясь понять их все сразу. Помнящий. Я вспомнила слова Марты и начала искать подходящие мысли и воспоминания…в этот момент, как будто натянулась крепкая нить, меня что-то толкнуло в спину, и я с треском вылетела из этого пространства …
В себя я пришла на полу комнаты, все в том же банном халате. Из носа хлестала кровь, и моя запрокинутая голова покоилась на необъятной груди Нэнс – она фыркала, плакала, одновременно смеялась от восторга, неловко пытаясь отереть мне лицо передником. Кружилась и раскалывалась голова, перед глазами плясали белые мушки. Псакова эмпатия наконец-то отключилась.
