Тир хмыкнул и улыбнулся, проглотив смешок. Геб… разинул рот, переводя взгляд с одного легионера на другого, и вертел головой, как бы спрашивая – это что вообще? И тыкал вперед пальцем.
Я не выдержала следом – спрятала лицо в ладони и замычала.
– Как это понимать господа? Почему вы без трусов? Это не по уставу! – обратился одетый маг к тем двоим, которым товарищи уже передали плащи, чтобы хоть как-то прикрыться.
– Не по Уставу…. – простонал Геб и заржал. Заржал так, так что птицы вспорхнули с ближайших веток, заклекотав и испуганно захлопав крыльями. – Где… где трусы… не по Уставу…
– Где… трусы...
Он хохотал так заразительно, что я не выдержала – мы ржали вместе. Где-то звенел хрусталем смех Фей-Фей, от всей души смеялся Тир, хихикал Каро, весело смеялась, стряхивая огоньки с кончиков пальцев, Марша; ржали легионеры… Смех эхом катился по долине, вдоль дороги, дымящихся крыш следующих деревень, и взлетал к небесам...
Мы хохотали до слез, хохотали, выплескивая всю тьму ночи, оставляя её в прошлом, хохотали, держась друг за друга и пошатываясь от усталости, хохотали, выплескивая весь страх и ярость, хохотали, потому что остались живы….
Хохот гремел.
А над Лирнейскими горами величаво всходило солнце.
Глава 158. Эпилог
— Почему мисси до сих пор не очнулась, — озабоченный голос Нэнс рывком выдернул меня из дремы. Тихо брякнула крышка чайничка — фарфор о фарфор, звякнуло донышко пиалы о блюдце, и запахло чаем с отчетливыми жасминовыми нотками.
В груди болело нещадно. Почему грудь? Ведь на дуэли мне зацепило бок и... руку? Я тихо пошевелила кончиками пальцев – слушаются. Когда это было? Вчера? Декаду назад? Во рту был отвратительный вкус — горечь эликсиров. Забористая дрянь, целители не пожалели зелий.
За окном слышался чей-то отдаленный веселый смех. Лежать было удобно, мягко и тепло, пахло ванильными булочками – Нэнс наверняка опять долго крутилась на кухне. Пахло домом.
Как же хорошо, Великий!
— Не знаю, Нэнс, — голос Фей был тих и печален. – Целитель сказал, она может очнуться в любой момент…
Да что же такое происходит?
— Повреждения были слишком сильными. И Вайю слишком долго пробыла в стабилизаторе. Источник может быть восстановится полностью, когда-нибудь…
Дверь хлопнула едва слышно, раздались легкие шаги, скрипнуло кресло рядом, и зашуршали страницы.
Я аккуратно приоткрыла ресницы – Фей-Фей читала, прикусив губу, поглаживала корешок книги пальцами, на правой руке у нее красовался родовой перстень рода Сяо.
Когда была помолвка? Сколько я валяюсь?
— Ф..фей…, — выговорить получилось не с первого раза, в горле пересохло, и вышел хриплый шепот. – Ф-Фей… воды…
— Вайю! -- книжка упала на пол, Фей-Фей подхватила юбки и кинулась ко мне. Смеялась, плакала, хватала за руки, и безостановочно повторяла: “Ты очнулась, Вайю! Ты очнулась!”
Пила я долго. Жадно. Безудержно. Жажда была такой, как будто все последние дни я провела в южных песках под палящим солнцем. Сколько же эликсиров в меня влили?
– Нужно позвать целителя!
– Позже, – я попыталась перехватить, но рука слушалась плохо. Запястье обхватывал тяжелый черный браслет. Блокиратор? – Сначала расскажи, что случилось.
– Но целитель сказал…
– Позже. Кратко. Быстро. Сколько я валяюсь?
– Сегодня будет декада…
– Кто одел блокиратор? – я едва заметно пошевелила пальцами на покрывале.
– Целитель…
– Последнее, что я помню… солнце… рассвет над Лирнейскими и… как таяли доспехи… и вспышку…
Фей проглотила смешок.
– И всё?
Я утомленно прикрыла глаза ресницами – да. Фей-Фей присела рядом, потрогала лоб, вздохнула и начала говорить.
После спуска с гор и встречи с отрядом, нас сопроводили до Керна, а оттуда все разъехались по домам. В поместье нас ждал очень недовольный…
– ...разъяренный сир Аксель…, – поправилась Фей шепотом.
– Мы поругались, – констатировала я очевидный факт. – Всплеск. Я хорошо помню вспышку.
– Твой источник не выдержал… мог бы выдержать, но целитель сказал – не в твоем случае, когда должен быть переход на четвертый, – Фей виновато кивнула, и нервно переплела пальцы. – Последний всплеск… последний всплеск..
– … был предельным и разрушил меридианы, – продолжила я спокойно. И закрыла глаза.
– Вайю…
– Сколько кругов у меня осталось… и осталось ли…?
– Один. Один круг ты потеряла…, – Фей крепко сжала мне руку. – Тебе не перейти на четвертый.
Я выдохнула с облегченным свистом – третий.
У меня остался третий – всё-таки Великий хранит меня!
– Дядя, Аксель, Данд… живы?
– Конечно, – Фей энергично кивнула.
Это самое главное. Самое. Главное. Большего не нужно, Великий!
– Помоги мне встать…
– Нельзя, целитель запретил…
– Фей!
– Я позову Нэнс.
– Нет, много шума, – я поморщилась – голова раскалывалась. – Сначала расскажешь всё.
От похода в купальню пришлось отказаться, оценив расстояние от кровати до двери. Не сейчас. Фей-Фей помогла мне надеть и завязать халат, усадила на пуф перед столиком и начала медленно и аккуратно расчесывать волосы.
– Когда произошел всплеск и стало понятно, что ты не очнешься – вызвали Целителя, который диагностировал срыв. Тебя положили в Стабилизатор, и пять дней было неясно, восстановятся меридианы или нет. Сир Аксель очень переживал, очень, – Фей встретилась со мной глазами в зеркале.
– Аксель не виноват, срыв… это было ожидаемо…
Фей успокоено кивнула и начала водить расческой по волосам дальше.
Аксель и дядя были дома, пока меня не разрешили перенести в спальню. Аксель должен был вернуться в Корпус – и уехал вчера, а дядю вызвали в Столицу.
– Я не знаю подробностей, – Фей отложила расческу, и, разделяя пряди, начала плести простые косы. – Вызвали не только сира Блау, ещё троих Глав – Тиров, Фейу и Асти. Говорят, – она понизила голос, – они взломали портальную Арку, чтобы вернуться в Керн из Хаджа…
– Без приказа?
Фей кивнула.
Портальная арка – это серьезно. Хорошо, что дядя будет отвечать не в одиночестве.
На левом запястье было сразу два широких браслета. Тускло сияющий серым – Арритидесов, и черный – блокиратор. Первый раз за свою жизнь, я была рада, что мне заблокировали силу по приказу Целителей.
Браслеты Арритидесов сейчас ощущались легкими. Выглядели как обычно, но пещеру и лабиринт я запомню надолго. Серая полоса тусклого металла даже сейчас вызывала безотчетный ужас. Такой, что кожа невольно покрывалась мурашками.
