Я отвернулась от этого сборища старых высокомерных идиоток, пристегнула флейту на пояс и пошла к столам, где в отдельном кресле восседала сира Тир, в компании дуэний. Её мои навыки заклинателя не заинтересовали вовсе.
Мы молчали мгновений пять. Я – цедила чай, родственница Кантора крутила трость и хмыкала себе под нос, следя за стайкой дам чуть прищуренными глазами.
– О чём вы думаете? – леди Тир запрокинула голову в темное ночное небо, усеянное сотнями летящих вверх рыже-красных, мерцающих теплым золотистым светом фонарей.
–О чае, – ответила я честно, – отвратительный купаж. И об Исходе, – Магистр Аю резко повернула голову в нашу сторону. – О том, каким прекрасным был этот Мир без нас, девственно чистым и нетронутым. Горы без червоточин шахт, пространство континента не трясло регулярно от того, что портальная сетка слишком плотная, «и реки были полны рыбы, деревья жизни, а сила...»…
– «…пела внутри нас…», – тихо закончила сира Тир цитировать одну из старых поэм Ле Си. – Вы слишком молоды, для таких мыслей, юная Блау.
– А вы слишком стары, – отрубила я прямо. Терять было нечего. – Мудрость и опыт ограничивают, сковывают, – я тряхнула запястьями, и наручи Арритидесов насмешливо сверкнули в свете огней. – Молодые ещё способны измениться, услышать, и поменять хоть что-то…
– Ваш отец думал так же, – глаза, покрытые старческой белесой пленкой, на миг затуманились воспоминаниями. – И все знают, как закончил Юстиний Блау.
– Неумение выбирать друзей – эту ошибку совершают многие, – я глотнула из пиалы и покружила чашку – чаинки плыли по кругу в танце. – Когда тот, кто защищает, бьет в спину, – я говорила отчетливо и громко, чтобы меня было слышно в каждом уголке купола.
– Сир Блау не удержал уровень…, – вмешалась одна из дуэний, не утерпев, и тут же осеклась, под холодным взглядом матроны.
– Не удержал? – я насмешливо фыркнула. – Дремучие суеверия. Владеющий Гласом не удержал уровень? Тогда сегодня на землю действительно сходит сама Мара, оставляя цепочку следов босых ножек, ведущую прямо к ступеням Храма, а не отобранные специально для этого прислужницы.
Губы леди Тир чуть дрогнули, но я говорила не для нее. Я говорила для тех, кто сейчас стоял за моей спиной, для той, чей сын предал моего отца. Есть ли здесь мать того, кто предал среди этих шести?
– Что вы знаете о заклинателях на самом деле? – я качнула розовый нефрит на поясе. – Не удержать можно, используя инструмент. А Глас – это дар, и все повинуются.
Сзади зашептались.
– Уровень удержал бы даже сир Аксель, – отрубила я жестко и безапелляционно. – А отец был сильнее и старше.
– Блау не удержал уровень, – ноздри леди Бартуш гневно затрепетали. – Не удержал!
– Не удержал, – кивнула я легко. – И для владеющего Гласом этому есть единственное объяснение. Кто-то отвлек, ударил в спину, нарушил концентрацию, вынудив выбирать – защищаться или контролировать тварей…
– Чушь!!!
– Это Блау…!
– Действительно, – процедила я язвительно. – Чушь. Иначе придется поверить, что это один из ваших детей приговорил всех… что чей-то сын, племянник, брат… предатель, – я смотрела на каждую из матрон по очереди, не опуская взгляд.
Чей сын? Чей? Кто?
Резкий стук трости о камень оборвал перепалку. Леди Тир грузно поднялась с кресла.
– Я увидела всё, что хотела. Продолжайте праздновать без нас.
***
Перед тем, как отпустит юную овцу на вольный выпас, играющая в радушную хозяйку вечера, Аю решила почтить традиции и запустить фонарики в небо. Каждой даме досталось по настоящему произведению искусства из тонкой рисовой бумаги – кому-то пылающий золотом крыльев феникс, кому-то пагода, кому-то цветок. Мне – обычный пузатый четырехгранный купол.
– Пожелания, – кивнула Аю на столик с кистями и тушницами. – Чтобы удача сопутствовала нам этой зимой. Леди Блау? – кивок слуге и мне преподносят отдельный набор. – Не стоит пренебрегать традициями, возможно, это последний шанс, чтобы небеса услышали ваши молитвы.
Я сладко улыбнулась старухе в ответ, обмакнув кончик кисти в тушь. Думала я недолго, глядя на эту толпу хищниц, чего хотела бы больше всего.
Чтобы не злоумышляли.Против Блау. И против Севера. Потому что Север – это Блау, а Блау – это Север.
Ровные четкие косые штрихи ложились один за другим.
Потому что нам единственным некуда идти. Нас не примет ни один Предел, везде свои заклинатели, а Блау держат, держали и будут держать – Север.
Ещё штрих и ещё.
Нам некуда идти и некуда отступать. Не трогайте Блау и не трогайте Север, и мы не тронем вас в ответ.
Я легонько стукнула по кисти кончиком пальца, стряхивая излишки туши. Щелкнула кольцами и снизу фонаря запылал магический огонь, подпалив фитиль, а дальше – никакой силы, чтобы не вспугнуть удачу – псаковы традиции. Снизу вспыхнуло, и алый четырехгранный купол из рисовой бумаги дрогнул, качнувшись алыми пузатыми боками несколько раз и, дернувшись на ветру, начал набирать высоту, устремляясь в звездное небо. К сотням и тысячам таких же огней.
Сотни желаний. Сотни надежд. Сотни чаяний.
****
Слуга заработал строгий взгляд Старшего управляющего и покорно склонил голову – отвлекся, не прав. Так он не ошибался уже давно, вышколенный за много зим. Но не следить за фонарем единственной юной сиры на этом празднике он не мог. Даже сморгнув несколько раз, он всё-таки решил, что просто перепутал иероглифы и ему показалось.
«Чтоб вы все сдохли», так прочитал слуга то, что недрогнувшей рукой вывела юная воспитанная сира кистью на алом пузатом боку. Черная тушь немного потекла, но видно было отчетливо – небеса прочтут. Решительным почерком, жесткими и четкими, почти по-мужски скупыми штрихами.
Слуга посмотрел наверх, в небо, где уже почти исчез фонарь, потом на изящную маленькую леди, потом снова наверх. Юная сира улыбалась, скромно опустив глаза в пол, выполняя положенный по этикету поклон Младшей – Старшим дамам на прощание.
Показалось, с облегчением решил он. И что только не привидится на старости зим.
***
Я – отчиталась – всплеск, согласие на ритуал, личная оценка ситуации. Сделала всё, что просили менталисты, и готова поклясться Великим, вся пятерка уже получила информацию. Это значило, что дальше время на празднике было только моим – мы договаривались, но упертый Каро решительно следовал сзади, молча, отстав на пару шагов – настоял проводить хотя бы площади.
Следующий ход за Аю – назначить время и место. Я сделаю свою часть работы, и пусть ловят своих сумасшедших старух, которые решили проводит ритуал почти под самый канун зимы.
Никого из менталистов видеть не хотелось. И Бутча особенно. Исключения всегда только подтверждают правила – верить нельзя никому. Даже когда очень хочется.
