***
В кухне было жарко. Пылала печь, жарились пироги, томилась каша. Ароматно пахло свежесваренным южным кофе – такой предпочитает дядя по утрам.
Я опередила Ликаса на пару мгновений, и, быстро сориентировавшись, повисла на шее у Маги, шмыгнув носом – утро выдалось морозным.
– Ма-а-аги… меня обижают…
– Что девочка моя… что… Кто обижает? – до аларийки дошло не сразу, но когда дошло большой половник в её руках выглядел внушительней гладия. Кухонные девчонки подобрались, воинственно сверкая глазами, одна даже перехватила поудобнее сияющую сковороду. Уличная дверь на кухню скрипнула, приоткрываясь, и я, ничтоже сумняшеся, ткнула в нее пальцем.
– Он…
Удар сковороды обрушился на голову посетителя сразу, как только открылась дверь.
– Оу…, – я охнула – это был не Ликас, а один из охранников, закутанный, с покрасневшим от мороза носом и небольшим походным термосом-артефактом в руках – послали за горячим чаем.
Прежде чем я успела сказать хоть слово, сковорода серебристой молнией сверкнула ещё раз, отправив несчастного в глубокий обморок. Аларийцу очень повезло, что на голове была толстая меховая шапка.
– Это не он…, – простонала я.
– Есть ещё супостаты? – Аларийки взбодрились, теперь ещё парочка девчонок перехватили сковороды, и по половнику в каждую руку, видимо для равновесия. – Мы сейчас им всем!
Темная макушка, припорошенная снегом, мелькнула в проходе и сразу скрылась – сегодня Ликас предпочел позавтракать позже.
Лоб, рука, спина, плечо и попа болели – придется кастовать исцеляющие. В сапогах хлюпало – попал снег, и уже приличная лужа набежала на пол. Утро начиналось плохо – я не поговорила с Ликасом по поводу дяди. Аларийцы вездесущи, и я хотела стрясти с него обещание подстраховать его в Столице.
– У-у-у-у…, – я шлепнулась на лавку и тут же взвыла ещё раз.
– Вот… сладенькое…, – кухарка ворковала вокруг, и передо мной одна за другой появлялись тарелочки со свежими пирожками, нарезками, печеньем и засахаренными фруктами, моими любимыми. И дымящаяся пиала со свежим чаем. – Еда лечит… мисси покушает и всё пройдёт…
Мисси кушала. Трескала за обе щеки и приходила к выводу, что аллари – очень мудрый народ. И Маги – одна из самых мудрых женщин предела.
– Фофно патентофать…, – пробубнила я невнятно.
– Мисси?
– Можно патентовать твои пирожки Маги, – я прожевала, запила чаем, отдышалась и выдала, потрясая обкусанным краешком, – как лучшее лечебное средство…
Аларийка покраснела от удовольствия.
– Чего Ликас сегодня такой злой? С утра лютует. Личная жизнь ночью не удалась?
Никто не засмеялся, и даже не подумал похихикать в фартуки, как обычно.
– Что, правда? – я подавилась куском пирога и откашлялась, замахав руками – Маги от всей души хлопнула меня по спине, а силы то – немерено. – Рассказывайте! – потребовала я решительно.
Девчонки лукаво переглянулись, сверкнув белозубыми улыбками, и даже Маги не смогла остаться серьезной, и …заржали так, что зазвенели тарелки и закачались от хохота кастрюли у притолоки.
***
Дядю и Таджо мы проводили сразу после завтрака. Зачем Управление затребовало Шаха, я понятия не имела – Вестники сейчас решают всё, и Нарочных через порталы никто не отменял, но факт оставался фактом – они ехали втроем – дядя, менталист и Яо, которого должны подхватить по пути.
От этого мне становилось спокойнее. Шахрейн был сволочью, но сволочью умной, которая точно знала все входы и выходы из этого лабиринта, который представляли собой отношения в Запретном городе. Знал, когда нужно молчать, и когда нужно говорить, знал кому и как улыбаться, знал, как использовать свой статус дознавателя так, чтобы это приносило прибыль. Я не сомневалась в дяде, но… Левенсбрау никто не отменял, и вовремя протянутая рука ещё никому не мешала.
Перед отъездом я получила пару неловких хлопков по плечам от дяди, кои, видимо, изображали объятие, и жесткий наказ:
– Сегодня будь дома, учись, тренируйся, жди Акселя. И веди себя, как подобает сире и второй Наследнице.
– Завтра?
– Всегда.
Прежде чем силуэты десятка всадников растаяли в белой снежной дымке, я уже отдала распоряжение готовить лошадей – меня ждал Керн.
Из поместья мы выезжали одновременно – Бутч и Райдо отправлялись в город по делам и проверить Фей-Фей. Сяо оставался дома на попечении Луция.
***
Госпиталь – был следующим пунктом моего плана. Комиссия непременно запросит характеристику от Наставника и с факультатива. Луций напишет то, что нужно, а вот мистрис Айрель… я слишком расслабилась последний раз, когда был всплеск, слишком размякла, почувствовав себя в привычной стихии. Ликас прав – я совершенно не умею использовать голову по назначению. Первое впечатление очень сложно исправить, но выхода нет.
Мне не нравилось то, что нужно сделать, причинять боль я не любила. Бессмысленную жестокость не оправдывает ничего.
Вестник расцвел темным облаком, и, полыхнув силой, растаял в воздухе. Очень рано, но я была уверена, что целительница давно на ногах. Мистрис Айрель откликнулась практически сразу – меня ждали в госпитале после обеда с распростертыми объятиями, глава факультета целителей так и не оставила надежды уговорить меня поступать в Кернскую.
В последний раз.
Я пересеку порог госпиталя как человек, которого рады там видеть. И постараюсь, чтобы это было быстро.
– Вот эти или эти, мисси, – лучащаяся довольством Нэнс принесла два комплекта сережек и шпильки к ним в тон. Я выбрала те, что темнее – почти черные гранаты будут хорошо сочетаться с траурной лентой. Дядя бы не одобрил, но мне было плевать. Я имею право почтить память бывшего Наставника так, как считаю нужным. Ву этого заслуживал.
***
Пахло воском, ароматическими палочками и травами. С десяток свечей весело потрескивали, установленные полукругом прямо у ног Святого Асклепия, очень кучно – места у подножия всегда ценились особенно, потому что их было мало. Желтые толстые свечи искрили – наверняка куплены самые дешевые, на сэкономленные от стипендии деньги, на то, что осталось после покупки свитков, кистей и принадлежностей. Лучше один раз не поесть, зато поставить свечку – именно такого девиза придерживались все «простые» кому посчастливилось дотянуть по уровню искры и сдать экзамен. Целитель – уважаемая профессия, и сытная. В любой дыре от южной пустыни до Северного моря найдется работа для целителя, а значит – империалы будут звенеть в кармане, и будет что отправить семье.
В Кернской статую установили в небольшой нише, в переходе из целительского корпуса в общий. В коридоре было пусто – шли занятия, и я могла наслаждаться тишиной и одиночеством.
Асклепия изображали по-разному – чем ближе к Столице, тем в более богатые одежды рядили святого, у нас в Керне статуя была самой обычной – ханьфу, жилет, простая прическа, кожаный ремешок, который удерживает волосы. Скульптор был явно не рядовым – мельчайшие детали были высечены в камне с особой любовью и тщанием. В одной руке Асклепия – свитки, в другой – лекарский чемоданчик, ничего лишнего. И взгляд. Одухотворенное лицо Высшего средних зим, обращенное к небесам.
