Когда ко мне пришла память, я поняла, что должна вернуться назад, в свой мир. Чтобы узнать об участи любимых своих, свершить месть за смерть родных. Но единственный способ это сделать канул в лету. Так мне казалось, когда увидела осколок своего медальона в подарке Альбуса. Еще меня мучало то, что изменилась до неузнаваемости. Стала другой из – за их экспериментальный медицины. Представь, какой ужас охватил меня от осознания, что любящие больше не будут любить, потому что не узнают.
Альбус оставил мне подарок, и я стала вспоминать магию. Если низшие, называвшие себя древними, пользовались лишь поверхностью, я брала суть, черпала знания из глубин своего дара. Через время злые властолюбивые древние поняли, что я могу большее, и захотели лишить всякой надежды. Тогда я использовала магию проклятий и создала себе солдат, которых теперь называют владыками. Началась война, в которой я не могла проиграть. Просто не имела право. На моей стороне был опыт, я знала, что такое война магов, а эти низшие не могли и помыслить, каково это. Сколько боли им еще неведомо, сколько предстоит.
Я победила алчных магов. И стала собирать осколки, чтобы восстановить свой медальон, и мне нужны все – все, до крупицы, чтобы вернуть артефакту прежнее. Но вскоре я обнаружила, что недооценила древних. Они создали великий портал, что зовется Сердцем Поляны миров. В самом Сердце сосредоточили большое количество осколков медальона, которые силой обратили против меня. И теперь, пока не соберу достаточную часть, мне не преодолеть защитное поле. Ты спросишь, зачем им портал? Они хотели найти мой мир, найти тех, от кого я бежала, отыскать врагов и попросить их помощь, дабы уничтожить меня. Их логика была проста: раз я бежала, значит, боялась проиграть.
Представь, как далеко мой родной мир. Ведь чтобы добраться до твоего, нужен лишь след осколка: пыльца, заряженная частицей медальона. А чтобы добраться до моего, нужен весь медальон, весь камень, до последней крупицы. Пусть течение времени уже изменило миры настолько, что их будет не узнать. Но я вернусь, это все, что осталось для меня важно.
А что до пыльцы, которую собирают владыки и по сей день. Ты верно решила замысел мой. Но недодумала в силу недальновидности человеческой. По всей планете миллионы цветов Красного ириса и только тысяча из них имеет в корне частицу медальона, остальные же пользуются следом ее. Не весь Ирис поддерживает звезду, а только тот, что с осколком в корне. Их и ищу я. Владыка дающий урожай не знает, что нужно мне в действительности. Пыльцу возвращаю ему окропленную силой собранной части медальона. Остальная идет на нужны дворца. Но стоит мне получить пыльцу уже заряженную, я знаю, что в землях тех есть частица камня амулета моего. В невинном детстве, где была без памяти – это была игра. Теперь мир играет в нее. Они приносят, а я определяю место, потому как знаю где у кланов территории. Вернее определяла, пока не появилась ты. Эрей принес заряженную пыльцу, и я думала, что на землях его частица. Но там не оказалось ничего. Если бы он нашел, то причислен был бы в клан Нашедших.
Клесана замолчала. Выдохнула и продолжила совсем тихо:
– Когда я соберу весь камень воедино, мир погибнет. А я вернусь в свой. Вряд ли они будут рады видеть меня, особенно в ином образе. Но я выполню волю предков, отомщу за поражение, за все страдания моего рода. Теперь знаю намного больше, теперь в миллионы раз сильнее. А они лишились магии, за тысячелетия съели весь ее след, оставленный ранее. Ибо источник ее, первозданная сила ушла вместе со мной. Мою суть греет мысль, что отомщу. Ты воевала, ты теряла. И должна понять меня.
Закончила говорить, повернулась вдруг. Глаза фиолетовые разгораются. Мне кажется, что все ею сказанное знаю и так. Ничего нового, все складывается в логическую цепочку, пазл практически собран. И что теперь мне делать?! Отдать ей найденные мною осколки? Это ведь частицы ее медальона, в этом нет сомнений. А еще вызвать Зураха и отобрать его артефакт, в котором тоже есть кусочек? Ну и, конечно, расспросить Кристину, может и у нее есть парочка, раз уж она магичкой стала. Все они, рабы мои, и отказать не смогут.
Вот только возникает вопрос: хочу ли я этого? Желаю ли гибели этому миру, пусть даже он создан благодаря ее медальону?
Изучающий взгляд застает врасплох. Она читает мои мысли?!
– У тебя остались вопросы, Лера? – Произносит вдруг так ласково.
Мир миром, но не это меня волнует в первую очередь!
– Зачем тебе Эрей Авель? – Я все о своем, о личном.
– Он не признался, где взял пыльцу. Даже под пытками не сказал, – ответила с болью в голосе. Как же цинично это звучит!
– Я дала, – произношу с опаской, и взгляд Клесаны меняется, он выражает удивление.
– Я это знаю, – обрезает вдруг строго. – Но он должен сам это сказать. Сам, понимаешь?
Она знала? Так чему же удивлена? Не ждала, что сознаюсь?!
– Почему? – Вырывается из меня вопрос. – Почему тебе важно его признание?
– Потому что он не может любить никого кроме меня! – Выдала Клесана исказившимся лицом, что стало неожиданно страшно.
Отшатнулась от нее. Но образ девушки изменился в лице, подобрел. Будто опомнилась королева, поняла, что пугает меня. Вроде бы богиня, а какая – то неуравновешенная.
– Эрей Авель не исключение, – произносит с грустью, уводя взгляд и снова облокачиваясь на перила. – Мор Боэль знает, но молчит. Улар Орифиэль знает, но молчит. Все они связаны с тобой. Ты забираешь их любовь себе.
– Зачем тебе любовь всех? – Пытаюсь бороться с ее убеждениями. – Что она без взаимности?! Разве ты в своем мире любила так? Тебе не кажется, что это проявление эгоизма? Пользуешься силой и величием, тебя боготворят. Но разве можно заставлять любить, если не по душе это?
Рассмеялась Клесана.
– Думаешь, сможешь дать мне мудрый совет? – Выдает с явным сарказмом. – Я знаю все.
– Ты не знаешь, где все частицы, – говорю ей наперекор и осекаюсь.
– Вот! – Восклицает Клесана. – Поэтому они любят тебя! Ты знаешь иное. И страх не затмевает твой рассудок, ты борешься, ты… ты, как я!
Замолчала королева владык, осеклась. Снова уставилась вдаль. А я не знаю, что и сказать. О Чем еще спросить, при этом не вызвать раздражения. Может просто попросить ее дать мне то, что нужно. Взамен предложить осколки, что я насобирала? Но мир этот обречен. Зная это, не могу просто так взять и улететь на Землю.
Вроде бы и вопрос новый назревает. Но я снова за свое, будто не могу уйти от этой, за душу берущей темы.
– Нельзя заставить любить, понимаешь? – Пытаюсь снова. – Ведь любят не за образ, имя или символ. Не по приказу или желанию. Любят… просто. Нельзя требовать выражения этого чувства в угодных себе действиях. Любовь – это чувство глубокой привязанности к другому, не всегда объяснимое. Оно искренно и не может быть потому, что так хочет другой. Любовь нельзя создать искусственно, она выше всей твоей магии. Ты уже убедилась в этом, когда создания твои перестали любить тебя, как ты считаешь. Я же уверена, что тебя здесь вообще никто не любит. А только лишь боятся. Ни одному владыке не была ведома любовь, пока не появились люди и не показали ее настоящую, иную, такую прекрасную, что не оставили равнодушными даже вас, бессмертных. Они отдавали себя, жертвовали собой ради бессмертных, сгорали и возрождались. Любить по – настоящему может тот, кто живет не вечно, кто ценит эту жизнь, ибо ценить можно только временное. Оно есть сегодня, но его не будет завтра…
