– Эльфийские лекари творят чудеса, – говорит, кривясь. – Спасибо вам, леди Валерия за спасение и приют. Не расскажете, как добились такого за столь короткий срок?
– Не расскажет, – ответил за меня маркиз. – Вы по делу или с благодарностью?
– А вы, я так понимаю, муж?
– Да. Но вам что до этого?
– Когда–то я просил ее руки и… обидел вашу жену. Искупить вину могу лишь защищая и погибнув в битве. Валерия, позвольте остаться в отряде вашей личной охраны, если таковая имеется. О моих навыках вы помните. И не считайте, что слаб, это не так.
Эрих усмехнулся. А я озадачилась. Обменялись короткими взглядами. Любишь меня, знаю, чувствую. Феечка на голове скребется, утешает? Неужели понимает, что у меня на сердце.
Поднимаюсь, маркиз следом. Юджин тоже встает. Подлетает Пальмира и помогает ему. Виконт косится на девочку, недоумевая.
– Спасибо, э… паж, – говорит с хрипотцой.
– Я вообще–то леди, – ехидствует ведьмочка. – А вы, сэр рыцарь?
– Рыцарь, рыцарь, – отвечаю за него. – Виконт, да еще и мой бывший муж.
– Хм, – маркиз громко продирает горло. А я растягиваю улыбку. Забавно видеть удивление на лице Пальмиры.
– Что вы в ней нашли? – Кривится артистка. – Вот я дама с замком волшебным, все желания могу исполнить. Сама из рода знатного и древнего, жена именитая.
– Вам сколько отроду, миледи? – Наставнически спрашивает Юджин.
– Ей уже есть восемнадцать, – говорю, маркиз под руку тянет на прогулку.
Пол леса вырубили, всех змеюк согнали. Некоторых жарим и едим. Мясо на вкус, как у курицы, пробовала, знаю. В провизию закатали дичи много. Свои телеги тут проезжают плохо, отправили в обход джунглей на страх и риск.
Смех. Мужской, компанейский. Возвращает он мои мысли на землю, по которой иду. К людям, которых вижу. Эрих посматривает с заботой, ведет к нашей палатке. Там мы обнимемся крепко и будем целоваться. Он скучает по мне каждый момент времени, пока я не рядом. Волнуется, но не показывает это.
– Эй, куда собрались? – Раздается позади голос бегущей Пальмиры.
Оборачиваюсь. Девка скачет, будто мы на пикник приехали отдыхать. Юджин едва поспевает за ней.
– У нас война на носу, – укоряю. – Чего ты радуешься? Ты сделала мне заготовки, как я просила?
– Ну конечно, милая, – отвечает и встает по струнке. – Слышишь?
Пожимаю плечами.
– Пляшут вооон там, – указывает в направлении костра дальнего. – Инструмент слышите? Пойдем танцевать?
– Вечное детство в попе, – гнусавлю. А Эрих к указанному костру потянул!
Отпускаю себя, слушаюсь Эриха. Музыка усиливается. На гитару инструмент похож. Эльф молоденький играет на бренчалке! А две эльфийки худенькие пляшут!! Вокруг солдатики мои расположились, смотрят и ахают.
Нас увидели, прекратили, поклонились. Меня все в лицо знают. Солдаты поднялись с испуганными глазами.
– Можно? – Произнес Эрих робко и принял в руки инструмент. Уселся и давай играть мелодию, что слезы наворачиваются.
Посидели, погрустили. Одна эльфийка даже всплакнула. Гитара играет перед боем для бойцов. Перед столкновением со смертью, перед страшным играет она. Мужественно пальцы по струнам ходят, сладко и печально песня из уст моего мужчины льется. Хорошо поет, ничего не скажешь. Грусть, печаль…
Для кого–то эта ночь последняя. Я пусть и сказочница, но реалии знаю. Без потерь не выйдет. Мужчины мои в опасности, а рыцари так в первую очередь, ибо в самое пекло ринутся.
Колит в груди. Мурашки катаются по спине. Волнение и трепет перед неминуемым и страшным. Все они мне, как дети. И сколько бы я не убивала в самых страшных образах драконьих. Одновременно везде не получится быть.
Улыбаюсь горько. Что ж я. Разве так боевой дух поднимают?!
– Давай веселое, – раззадорилась я, поднимаясь в стойку. – Да чтоб с ритмом! Покажу вам, как в Заморье танцуют.
– А давайте, кто кого перетанцует?! – Выскакивает Пальмира.
– Вызов принят! – Подхватывает эльфийка с задорной мордахой. Музыка повеселела, люди и эльфы стали стягиваться к нашему костру.
Эльфийка на меня кивает, мол, начинай первая. Наверное, они тут все подобие вальса и вращений вокруг своей оси ожидают. Начинаю с малого. Руки вверх, носочки тяну, что сапожки скрипят. Становлюсь на цыпочки и давай лезгинку наяривать, было дело, училась. Кое–как выходит, но для этого средневекового мира сойдет. Музыка за мной не поспевает, чувствую, как Эрих ускоряется. Секунд на сорок меня хватило. Остановилась, гляжу. Ошарашила народ, то ли еще будет.
Маркиз ритм сбавил, смотрит на меня с восторгом.
Соперница кивнула с глазами расширенными, но сдаваться не стала сразу. Давай, как коза прыгать, ножками, ножками. Оп! Оп!! Ап! Ап!! Ржу, как лошадь и хлопаю в ладоши в такт. Ловкачка такая меня перещеголяла.
Минуту скакала, устала, выдохлась. Народ развеселила.
– Я! Теперь я!! – Пальмира выскакивает на центр, отодвигая нас. – Музыка!!
Эрих начал медленно. А ведьмочка давай попой крутить. Да так искусно, вылитая восточная танцовщица «танца живота». Только попа тощая, крутить нечем.
Солдатики смеются, эльфийки в восторге, решили присоединиться. Эрих хохочет, музыка фальшивит немного от этого. Куда деваться, если забавно выглядит? Я тоже так умею, посетила ревнивая мысль. И пошла, пошла, бедрами, бедрами…
Вскоре понимаю, что становлюсь центром внимания. Теперь другие взяли пример, и давай в такт музыке рукоплескать. Застеснялась я, прекратила.
– Валерия, давай!! – Настаивают.
– Больше ритма, – командую маркизу. – Больше, быстрее, еще!!
Переход от восточных танцев живота на эротические танцы, коими балуются в современных клубах. Народ в шоке, а я в отрыве.
Люби меня мир, не обижай больше. Хочу, чтобы меня окружала любовь и красота. Хватит грязи, крови и черноты, хочется света и уюта. Еще не воюем, а я уже выдыхаюсь. Нервы, что тонкие струны. Улыбка, а слезы сыплются сами. Струны вибрируют, давая ритм… струны вибрируют, как душа моя. Дыхание частое, и как хочется ветра. Взлететь и быть выше облаков…
Взмокла вся, а останавливаться не хочется. Понимаю, что громко, что люди в лагере спят. Что грустят и боятся. А мы тут пляшем. Но я жизни радуюсь. Просто жизни. И всем свою радость дать хочу. Не грустите, мои хорошие. Не бойтесь. До первого удара, до первой смерти товарища. Страха не будет. И больно не будет… Что я такое говорю?! Давит в груди. Не разрыдаться бы.
Спотыкаюсь и падаю. Ахает народ. Звон струны оборванной. И вижу я лицо Юджина. Руки его дрожат, но держат меня. Смотрит так необычно тепло и светло. Другой он. А то все – не он был, медальон его разум отравил… Хватаю за предплечье, любишь же. Выжил, ушел, бросил все. Осознал ошибки свои. И вот ты со мной. Из последних сил ты тут, готовый быть дальше и рядом, до конца. До смерти. Рука касается его руки. Чувствую силу и возрождение твое, сэр Юджин. Простила, простила. Отпусти, как же сложно удержаться от объятий. Что со мной?! Отпусти… писк жалобный. Люди ж смотрят. Мы ведь делаем что–то не так. Касание. Искорка и надежда… не хочу, чтобы это была моя надежда. Закрываю глаза, я такая сейчас слабая.
