— А этот тройной ваш союз против Карла помог?
— Их границ с Карлом никаких нет. Там гряда горная, непроходимая.
— Ясно. А Карл этот что? Куда ему столько войск? Их же кормить надо.
— О! Великий полководец он. Десяток королевств уже им завоевано. Всю жизнь воюет. Таков надел их династии — завоевывать и покорять.
Похоже, рыцарь от него в восторге. М — да…
— Получается, если мы обязательства союза выполняем, а союзники нет, — фыркнула. — Надо было нейтралитет сохранить. Войска перетянуть к восточным границам, укрепить ту крепость, что три года держалась. Политика сдерживания — самая успешная политика. А что до союзов. Никогда они пользы не приносили. Каждый хочет другого подставить. Людей-то терять, это себя ослаблять. Лучше нейтралитет держать и войско побольше. Чтоб неповадно было.
Остановилась. Рыцарь уже рот раскрыл, что гланды видно. А меня и понесло на радостях, красавчика удивить познаниями.
— Миледи, я могу с уверенностью сказать, что вы умны не по годам. Кто был ваш отец и наставник, позвольте полюбопытствовать и выразить ему восхищение?
— Карл! — Выдала. Рыцарь напитком поперхнулся, побелел. Шутка не удалась.
Улыбнулась, исправляя положение. Рыцарь неуверенно стал заводить смех, видно, что искусственный. Тоже подхватила.
— Леди с чувством юмора, — говорит. Из анекдота про боксера «А еще я туда ем».
Невольно скривилась, но успела заметить в его выражении, что делаю что-то не так.
— Что еще интересного в королевстве? В графстве? — Интересуюсь. Тему сменила, про отца сочинять не хочу ничего.
— В последнее время из Поляны Миров много людей без памяти выходит, — начал деловито, закусывая куриную ножку.
Походу, последнюю наседку зарубили бабки.
— По наказу герцога всех к нему ведут, а тот к королю прямиком переправляет, — продолжает. А я понимаю, что речь-то о таких, как я.
Что они, при перемещении память теряют?! Это объясняет некоторые неясные ранее моменты. Всплыли в голове слова гардеробного Альбуса «Помнит, а не должна». Вот! Значит, без памяти все. А те, кто помнят, они сразу на Поляну и бегут, вопреки паукам и белозубкам. К слову, о сумасшедших, которых на Поляну тянет…
— Миледи? — Спохватился рыцарь, прерывая мои мыслительные процессы. — Вы чем-то озадачены? Я могу помочь? Повелевайте мною. Мой меч к вашим услугам!
Снова млею, но пересиливаю себя, стряхиваю наваждение. Мысли в кучу собираю. Спросить про сестру, не спросить? Масштабы-то мира мне все большими кажутся. Если всех к королю ведут. Значит, и моя дорога туда.
— Мне б до города добраться, дела там, — выдаю. — Вы не домчите на своем коне?
— Это вам карету надобно. Нет кареты?
— Нет. Бедствуем после смерти мужа. Вот такие дела, я хоть верхом согласна.
— Бедствуете? А стол, как у герцога, — укорил Марсель. — И не скажешь, что в упадке поместье.
— Ну, ну. Так что?
— Мне к графу надобно воротиться. Дальше к герцогу с ратью помчу, а оттуда на передовую. Кстати! У нашего герцога бал скоро. Может, экипаж какой и вам сыщу и приглашение обеспечу. Но до Семистрелья никак, уж простите, миледи, что не оправдал надежд.
— Эм… — Опешила. — Вы к нам проездом?
— Не совсем, по наказу графа Арлена висельника доставить.
— Висельника? От слова висеть? — Уточнила, а в груди уже холодеет.
— От слова виселица, повешение… Миледи? Я за разбойником Гордоном прибыл. На казнь повезу…
— Так, а что он такого сделал, этот Гордон?
— А вы не знаете? — Усмехнулся. — Он писарем у графа был, а потом сбежал с драгоценностями его жены. Барон, ваш покойный муж, весть отправил графу, что поймали его. Гордон во всем графстве известен, как неуловимый вор. А тут вы с весточкой. Вот и прибыл забрать, так сказать, висельника.
Поперхнулась слюной. Он о нашем пленнике?! Не, не… Какая виселица. За что?! Вспомнила те глазенки, бедненького… Какая ему казнь! Не отдам! С ума, что ли, сошли.
— Мне б повязать… — начал. Я горло продрала, прерывая.
— Нет у меня никого, — выдавила.
— Как же ж, — раздался голос Варлама из — за спины. — Хозяюшка, что вы такое говорите.
Обернулась резко. Старый пень стоит в проходе.
— Я сказала, сбежал! — Рыкнула на дворецкого не своим голосом.
Сама знаки подаю, чтоб уходил, подмигиваю. Дед, опешил, снова рот открыть хочет, чтоб сдать всю контору.
— Маргарита! — Кричу грозно. — Обеспечьте нам интим! Я с рыцарем с глазу на глаз говорю. А тут без спроса ходят всякие!
Варлам отшатнулся. Никогда меня такой злой не видел. Позади него Мира промелькнула. Схватила дворецкого за шею и увела.
Выдохнула с облегчением. К рыцарю развернулась. Смотрит на меня пытливо.
— У меня сосед распоясался, — брякнула, что в голову пришло, сменить тему срочно надо. — Барон Шоберт житья не дает. Вы про меч сказали. Сослужите вдове службу?
Рыцарь подорвался со стола, я чуть было не пискнула от неожиданности.
— Повелевайте! — Рявкнул.
— Дело-то в чем, — говорю голоском, что вдруг истончился. — Воспользовавшись кончиной моего уважаемого мужа, он две мои деревни прикарманил, другие две гоняет на работы. Вы не могли бы обозначить мое недовольство. Как-нибудь мягко, без насилия? Политикой сдерживания, как я говорила. М?
— Знаю Шоберта! — Гаркнул рыцарь. — Нет в нем чести! Немедленно отправлюсь и разберусь с ним!
Выскочил, будто ветром сдуло. Благо рама дверная не пострадала. Конь ржанул, девки на улице ахнули. Слышу, как топот конских копыт стал удаляться.
Волнение накатило. Как бы беды не случилось. Всего-то от Гордона хотела отвлечь.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. РЕШАЮ ПРОБЛЕМЫ САМА
Вернулся мой рыцарь к вечеру с угрюмым лицом. Лошадка его так неуверенно подошла, когда увидела меня встречающую.
Спрыгнул, железками гремя. Смотрю на него. Не вспотел, следов крови на броне не видно. Выдохнула с облегчением.
— Миледи, прошу простить, что не оправдал ваших надежд, — начал грустным голосом, подойдя ближе. — Но барон Шоберт представил бумаги на земли с двумя дальними деревнями. А те, что ближе, там вольнонаемный труд оплачивается. Они сами к нему ходят на заработки. Я опросил крестьян, подтвердили его слова…
— Так, а что там написано в бумагах? — Опешила. — Обременение? Принудительное отчуждение? Долговая расписка? Дарственная?
Марсель посмотрел недоумевающим взглядом.
— Грамота, — выдал.
— Написано там что? — Настаиваю.
