Тем не менее, нет ли некой темной стороны у всех этих тенденций?
* * *
Из-за столь интенсивного давления и стремления к ранним достижениям очень многие дети теряют психическое и физическое здоровье. Миллионы американских детей (22) принимают лекарства для лечения синдрома дефицита внимания (СДВ). Этот синдром нарушает их способность спокойно сидеть и слушать в школе, мешает получать хорошие оценки и достойные баллы на экзамене и, в конце концов, уменьшает вероятность поступления в колледж. Доктор Леонард Сакс, врач и психолог, который написал книги о проблемных подростках «Мальчики рискуют» (Boys at Risk) (2007 год) и «Девочки на грани» (Girls on the Edge) (2010) (на русском языке не публиковались), рассказывал мне:
Теперь американские дети в четырнадцать раз больше британских получают лекарства против СДВ. В Соединенных Штатах, по сравнению с Германией, у ребенка в сорок раз чаще устанавливают биполярное расстройство и назначают лечение. В США, в отличие от Италии, детям в девяносто три раза чаще назначают такие препараты, как рисперидон и зипрекса, предназначенные для контроля над поведением. Таким образом, у нас сразу же сажают на лекарства всех детей, которые не получают «пятерок» или не сидят спокойно в классе. Ни в одной стране мира так не делают. Это исключительно американское и довольно новое явление (23).
Можно сказать, что в обществе XXI столетия ребенок, который не поступил в колледж, считается клинически больным. Теперь, как никогда, диплом колледжа служит обязательной предпосылкой хорошей жизни. Но поскольку количество мест в колледжах едва ли увеличивается, родители пытаются запихнуть все больше и больше детей во все более узкий тоннель.
Постойте. Давайте спросим: разве все эти денежные затраты, редкое общение детей с родителями и усталость от постоянных занятий приводят к появлению более продуктивных и счастливых взрослых? Разве это помогает людям процветать? Для большинства детей все это приводит к противоположному эффекту. Стремление к ранним достижениям имеет скрытую темную сторону: оно деморализует молодых людей. Заставляя подростков тренироваться, как профессионалов, искать совершенства и выбирать свой жизненный путь так рано, мы просто причиняем им вред. Мы тормозим рост и развитие детей, закрывая возможность исследования жизни, и делаем их более уязвимыми. Вместо того чтобы учить детей мечтать, рисковать и извлекать опыт из неизбежных жизненных неудач, мы вынуждаем их жить в страхе перед малейшей ошибкой. Когда мы превращаем детей в вундеркиндов, мы делаем их слабыми. Журналистка Меган Макардл много писала о страхе неудачи, который одолевает современных молодых людей. В 2014 году она рассказала такую историю амбициозной старшеклассницы:
После одной из наших бесед ко мне подошла десятиклассница и робко попросила уделить ей минуту. У меня всегда есть время, чтобы поговорить с робкими старшеклассниками, ведь когда-то я была такой же. Девушка спросила меня: «Я поняла – вы говорили о том, чтобы пробовать новое и сложное, но я участвую в программе международного бакалавриата, где лишь примерно 5 % из нас получат высший балл. Так как же мне изучать предметы, по которым я могу не получить «отлично»?» (24).
Перефразируя ответ Макардл, скажем так: если ты в десятом классе не можешь попробовать что-то новое, то когда сможешь?
Эта тема кажется особенно важной профессору психологии Стэнфордского университета Кэрол Дуэк, которая в 2006 году написала бестселлер под названием «Гибкое сознание. Новый взгляд на психологию развития взрослых и детей»
[20]. Как-то в конце лета я сидел с ней и обсуждал изменения, которые она наблюдала у первокурсников за время своей работы. «Я думаю, что общество в глубоком кризисе, – сказала она. – Кажется, сегодня дети слабее, чем прежде. Они испытывают больше страха перед неудачами, перед плохой оценкой. Я встречаю у многих желание поступать наверняка. Дети не хотят, чтобы их оценивали и судили и не хотят показывать результаты» (25). И это молодые люди, которые поступили в Стэнфорд – то есть те, кто уже «выиграл» в начале своей жизни. Кажется, юношеский оптимизм деформировался в боязнь неудачи.
Однако все еще хуже.
С 2011 года резко возросло количество случаев депрессии и суицидов у подростков (26). Это особенно печально, учитывая, что, в общем и целом, привычки молодых людей изменились к лучшему. В Соединенных Штатах и других развитых странах подростки меньше употребляют алкоголь, табак и наркотики, а число ранних беременностей значительно сократилось. И все же подростки нуждаются в неотложной психологической помощи.
Уровень депрессии и тревожности у них подскочил на 70 % за последние двадцать лет. Количество молодых людей, оказавшихся в клиниках душевного здоровья или обратившихся за психологической помощью, удвоилось с 2009 года. За прошедшие три года в два раза больше подростков были госпитализированы с расстройствами пищевого поведения. В США старшеклассники и студенты от пяти до восьми раз чаще (27) страдают от симптомов депрессии, чем пятьдесят лет назад.
Такая проблема существует не только в США. По всему миру подростки поражены депрессией. По данным ВОЗ, в 2016 году она стала преобладающей причиной (28) заболеваемости и инвалидности подростков во всем мире. При поддержке ВОЗ был проведен опрос «Мировое психическое здоровье». Оказалось, что половина из тех, кто страдал от расстройств душевного здоровья – в том числе и от депрессии, – впервые отметили симптомы заболевания в четырнадцать лет (29). В странах с высоким уровнем доходов, например, в США, чуть менее половины подростков, испытывающих психологические проблемы, получают медикаментозное лечение. Неудивительно, что это нередко приводит к трагическому финалу.
Не может не пугать и увеличение самоубийств. По данным Центров по контролю и профилактики заболеваний (CDC), опубликованным в августе 2017 года, уровень суицидов среди девочек – самый высокий за последние сорок лет. С 2007 по 2015 год количество самоубийств среди мальчиков-подростков возросло на 40 %, а среди девочек – более чем в два раза. В 2011 году, впервые за последние двадцать лет, больше подростков погибло в результате суицида, чем из-за домашнего насилия. Эту цифру превышает только количество автомобильных аварий. Другие причины смерти подростков встречаются все реже, а количество попыток свести счеты с жизнью растет. «Смерти – это только вершина айсберга», – с грустью отмечает Сэлли Куртан, специалист по статистике CDC (30).
Сложно понять: повышенная тревожность никак не связана с реальными опасностями окружающего мира – с распространяющимся голодом и нищетой, войнами, угрозами безопасности и другими событиями, которые обычно вызывают психологические проблемы. Во время Великой депрессии, Второй мировой войны и войны во Вьетнаме (когда американцев призывали на службу в армии) у подростков и молодых людей отмечалось менее угнетенное состояние, чем сегодня. Похоже, что этот рост гораздо больше зависит от того, как молодые люди воспринимают мир.
Экзаменам и оценкам уделяется больше внимания, чем когда-либо. Современные дети ежедневно проводят в школе больше часов, чем раньше. Вне школы они тоже тратят немало времени на обучение, тренировки, оценку и вознаграждение со стороны взрослых. В тот же период прошлого века, когда начал возрастать уровень тревожности и депрессии у детей, резко сократилось явление, которое ученые называли «свободная игра» (мы с вами хорошо его знаем). Теперь важнее становятся школьные и направляемые взрослыми занятия, например, организованный спорт. Здесь ответственность несут взрослые, а не дети и подростки, а это прямой путь к неудовлетворенности, тревожности, психопатологии – и еще более опасным последствиям.
