Термен полагал, что тест для определения IQ (4), который он переработал и назвал тестом Стэнфорда – Бине, улучшит человеческое существование – и самого человека – через несколько поколений. Это убеждение, разделенное уважаемыми педагогами начала XX столетия, привело к плохим последствиям. Результатом стала евгеника – учение о том, что люди с хорошими качествами (например, с высоким интеллектом) должны размножаться и передавать потомкам свои способности. Людям с плохими качествами (тем, кто, по представлению американцев начала XX столетия, не относился к североевропейцам) не следовало иметь детей. А людей, имевших «дефекты», например, душевное расстройство, полагалось стерилизовать. Через двадцать лет после того, как Термен переделал и переименовал тест для определения IQ, он стал учредителем «Фонда по совершенствованию человека» и активно ратовал за стерилизацию представителей «низших» рас.
К сожалению, в те времена никто не подвергал сомнению эти взгляды. Однако несмотря на это, Термен внес определенный вклад в развитие психологии. Когда в 1917 году Соединенные Штаты вступили в Первую мировую войну, тест Стэнфорда – Бине прошли 1,7 миллиона солдат. Цель заключалась в быстрой оценке умственных способностей, чтобы определить их место в военной машине. Те, кто получил высокие баллы, стали армейской интеллигенцией и обучались на офицеров. Призывники с низкими оценками отправились в окопы. В Англии использовался совершенно другой механизм сортировки – люди благородного происхождения становились офицерами и проходили соответствующее обучение, а представители бедных классов и рабочие предназначались для фронта. Тест Термена для американских солдат был не только эффективнее – он казался справедливее и не зависил от случайности рождения.
Тест Термена для определения IQ имел бешеный успех. Американская армия получила то, что хотела, и теперь требовалось нечто большее. Однако евгенические взгляды Термена были слишком нездоровыми даже по меркам начала XX столетия. В 1916 году он писал в своей книге «Измерение интеллекта»: «Ущербность на границе нормы… очень, очень часто встречается у представителей индейско-испанских и мексиканских семей Юго-Запада, а также у негров. Их тупость кажется расовой или, по крайней мере, родовой характеристикой… Дети представителей этой группы должны быть выделены в отдельный класс. Они не способны изучать абстрактные предметы, но из них можно сделать эффективных рабочих… С точки зрения евгеники, они представляют огромную проблему по причине своей чрезвычайной плодовитости». Неприятно такое читать.
К сожалению, почти все ведущие ученые, которые в 1920-х годах приветствовали тест для определения IQ, увлекались евгеникой. Профессор психологии Карл Бригхэм (5) подхватил эстафету Термена. В 1926 году он видоизменил вступительный экзамен в Принстонский университет (SAT) для американской армии. Он также был энтузиастом евгеники, хотя и не таким фанатичным, как Термен. Годы спустя он с ненавистью вспоминал о своем творении, которое продолжает существовать почти сто лет спустя, – SAT.
* * *
В 1922 году вышла книга Бригхэма «Исследование интеллекта американцев» (на русском языке не публиковалась), которая стала сенсацией в научных кругах. Подобно Льюису Термену и другим выдающимся специалистам, занимавшимся изучением IQ, Бригхэм увлекся идеей о том, что одни расы превосходят другие. Его слова заставляют нас краснеть от стыда: «Приведенные графики опровергают популярное представление о том, что евреи обладают высоким интеллектом». Он горестно сетовал на большое количество иммигрантов в его время, особенно смуглых выходцев из «средиземноморских» стран. «Американский интеллект приходит в упадок, – писал Бригхэм, – и это будет продолжаться в ускоренном темпе, по мере того как примесь других рас становится все более экстенсивной. Это очевидный, хоть и безобразный факт, обнаруженный в нашем исследовании».
Как ни печально, это было обычное умонастроение для тех дней. Подобные заявления не омрачили карьеры Бригхэма (ее испортили противоположные взгляды, о чем я расскажу немного позже). Наоборот, он был в первых рядах исследований по IQ. А когда американская армия захотела улучшить тест для определения интеллекта, который использовался во время Первой мировой войны, то Бригхэм был включен в список потенциальных разработчиков, наряду с создателем теста Стэнфорда – Бине Льюисом Терменом и психологом из Колумбийского университета Эдвардом Ли Торндайком. Армии понравились предложенные Бригхэмом усовершенствования оригинального теста. Улучшенный вариант он назвал «экзаменом на выявление академических способностей», или SAT. В 1926 году он даже не скрывал, что SAT представлял собой более развернутую и практичную версию теста для определения IQ.
Так как за SAT ухватилась американская армия, а его создатель Бригхэм был видным психологом из Принстона, тест вскоре взяли на вооружение другие университеты. Сначала, в 1930 году, он был введен в военных академиях «Вест-Пойнт» (сухопутные войска) и «Аннаполис» (военно-морской флот). Затем к ним присоединился Йельский, а потом и большинство университетов Северо-Востока США.
SAT имел бешеный успех. Но уже через два года после разработки теста Бригхэм начал всерьез сомневаться в его результатах. Он уже был не так уверен в том, что он отражал истинный интеллект; скорее, тест отражал опыт, которым обладали дети или молодые люди. В 1928 году Бригхэма пригласили прочитать лекцию группе ученых-евгеников, на которой он и высказал свои сомнения. В 1929 году он написал: «Чем больше я работаю в этой области, тем сильнее убеждаюсь, что психологи здорово согрешили. Мне кажется, нам всем следует прекратить давать названия тестам и определять, что именно они измеряют… если мы хотим отойти от методов психофренологии
[29]». В 1934 году, незадолго до смерти, Бригхэм назвал свой тест «великим заблуждением»:
Введение теста в США двадцать пять или тридцать лет назад сопровождалось одним из самых крупных заблуждений в истории науки. А именно – что он в чистом виде измеряет врожденный интеллект, никак не связанный с обучением в школе или с другим образованием. Я надеюсь, что теперь в это никто не верит. Баллы, полученные за него, явно отражают и школьное образование, и наследственность, и степень владения английским языком, и вообще все важное и неважное. Гипотеза о «природном интеллекте» ныне мертва.
Однако тема «природного интеллекта» оставалась живее всех живых. На самом деле, она просто подавалась под другим соусом. Два революционера из Гарвардского университета спасли репутацию SAT и дали ему новый старт.
В 1930-х годах в воздухе пахло революцией. С октября 1929 по июль 1932 года акции упали на 86 %. Безработица достигла 25 %, очереди за бесплатным супом и люди с ввалившимися щеками стали частым сюжетом для фотографий тех времен. Казалось, капитализм потерпел поражение. Но старая финансовая аристократия Америки (в противоположность скороспелым миллионерам 1920-х годов) не почувствовала Великой депрессии. Многие сохранили свои поместья и слуг, частные клубы и роскошные яхты.
