Что же делать всем остальным, у кого темп физического, когнитивного и эмоционального развития не такой стремительный, кто не преуспел с самого начала и не стал ранним цветком? Радоваться, что они поздние цветы, обладающие уникальными способностями, которые мы обсудим в следующей главе.
Глава 4. Стоит подождать: шесть сильных качеств поздних цветов
В кампусе было одно место, которое мы называли «Гадким». Там мои друзья собирались с понедельника до вечера четверга. Мы называли так студенческую библиотеку, и это слово точно соответствовало внешнему виду здания – одного из тех блочных сооружений 1960-х годов из стали и стекла, которое подходило для бюрократов из правительства, но не для книг. Сюда приходили заниматься все студенты Стэнфорда, вечер за вечером. Не только книги привлекали нас. Нам хотелось выбраться из общежития и отдохнуть от соседей по комнате, женского визга и сплетен, воплей пьяных на лужайке и крошек печенья на ковре в холле. Мы ходили в библиотеку, чтобы посидеть в тишине и сосредоточиться. В Стэнфорде мы должны были выполнять задания по четыре или шесть часов, почти каждый вечер. Для этого мы приходили в «Гадкое».
Моего соседа по комнате Боба можно было гарантированно встретить там, если у него не было вечерней тренировки по волейболу. Боб соблюдал особую традицию посещения библиотеки: он прятал в рюкзаке пару бутылок Pepsi, между книгами, ручками, желтыми маркерами и блокнотами. Подкрепившись сахаром и кофеином, Боб по прозвищу «Железная Задница» мог сидеть в читальном зале часами напролет, не обращая внимания на позывы мочевого пузыря и проглатывая десятки страниц учебников по психологии, экономике и юриспруденции. Казалось, ничто не могло оторвать его от учебы. Если ему нужно было сделать статью или доклад, он мог за раз исписать вручную сорок страниц линованной желтоватой бумаги; потом он отходил по нужде, проскальзывал обратно в читальный зал, заглатывал следующую Pepsi и перепечатывал все начисто.
На третьем году обучения Боб вступил в общество Phi Beta Kappa
[42]. Он использовал свой интеллект и умение трудиться для обучения в Юридической школе Стэнфорда, которую окончил одним из лучших на курсе. С тех пор он сделал впечатляющую карьеру в качестве специалиста по ценным бумагам.
Я пытался подражать учебным привычкам Боба, и внешне у меня все получалось. Я купил такой же рюкзак, набил его учебниками, книгами для дополнительного чтения, ручками, блокнотами и желтыми маркерами. Иногда мы с ним вместе шли в «Гадкое» после обеда, болтая о спорте и девушках. Потом он устраивался в любимой части читального зала и занимался учебой. Я находил местечко для себя и пытался делать то же самое.
Однако моя библиотечная жизнь была не такой, как у Боба. Совершенно не такой. Пока Железная Задница Боб часами, с сосредоточенным вниманием, просиживал над книгами, запивая их Pepsi, я не мог усидеть на месте и пятнадцати минут. Час или даже полчаса я изо всех сил пытался изучать деление Японии на округа или влияние эпохи возникновения промышленности на английскую литературу, но все было бесполезно.
Рано или поздно я покидал свое место и отправлялся к тем полкам, где хранились переплетенные стопки старых журналов. Я с головой нырял в «Sport Illustrated». За этим занятием я проводил долгие часы, изучая многочисленные страницы, посвященные легкой атлетике и другим олимпийским видам спорта. Меня захватывали истории о прыжках с шестом в Мэдисон-сквер-гарден и о соревнованиях по бобслею четверок в Сен-Морице. Все статьи в «Sport Illustrated» казались крутыми. Я проглатывал их одну за другой.
Не стоит и говорить о том, что мои вечерние занятия в библиотеке никак не влияли на оценки. Я слабо разбирался в административном делении Японии. Я умудрился вовремя защитить диплом по политическим наукам, набрав минимальное количество баллов, со средним показателем 3,1 – все тройки, кроме одной пятерки с минусом за киноэстетику. Тройки, которые я заработал, были джентльменскими минимальными проходными баллами. В Стэнфорде студентам разрешалось отказаться от учебы не позже чем за две недели до выпускных экзаменов. Естественно, если студенты не набирали минимального количества баллов, то отказывались, и в их личном деле это не отражалось.
Боб со своими «пятерками» отправился прямиком в Юридическую школу Стэнфордского университета, а я со своими оценками стал помощником редактора (вскоре уволенным) в журнале Runner’s World, потом охранником и мойщиком посуды. Совершенно очевидно, что я зря тратил время на спортивные журналы и упустил блестящую возможность. Не так ли?
Пропустим десяток лет. К тому времени, когда у меня полностью созрела префронтальная кора, а исполнительная функция включилась (что произошло довольно поздно), я стал нормальным ответственным взрослым. Я составлял техническую документацию в исследовательском институте в Пало-Альто и писал тексты для рекламного агентства в Силиконовой долине. Я женился, приобрел квартиру и машину Volkswagen Jetta, компьютер Macintosh и лазерный принтер. Не так уж плохо. Я был на правильном пути.
Мой приятель Тони жаждал большего. Честно говоря, у него было гораздо больше амбиций, чем у меня. Он работал специалистом по кредитам в банке Силиконовой долины и переживал из-за слишком медленного продвижения по службе. Тони видел себя вице-президентом банка, потом владельцем успешной венчурной компании, потом богатым предпринимателем. Он жаждал славы и власти и очень торопился. Неоднократно Тони говорил мне, как ему хочется принимать участие в делах Силиконовой долины. Однажды он посмотрел, как я пишу информационный бюллетень для своего клиента из столь заманчивого для него места, и спросил, можно ли на моем Mac верстать журнал, используя, например, программу Quark Xpress, пару шрифтов из Adobe и лазерный принтер. Да, ответил я. Это возможно.
«Давай выпустим деловой журнал для Силиконовой долины, – сказал Тони. – Люди должны нас заметить». Он говорил серьезно. Тони заставил меня сделать несколько макетов, потом отнес их своему другу детства, молодому предпринимателю по имени Тим Дрейпер. Тони вытащил из него 60 тысяч долларов – достаточно для того, чтобы бросить работу в банке, и через год мы выпустили первый в Силиконовой долине деловой журнал под названием «Upside».
Тони был бизнесменом, который делал деньги и продавал рекламные места, а я – редактором и дизайнером. В первую очередь мы должны были решить, каким будет наше издание. Я интуитивно подозревал, что деловому журналу нужна изюминка. Он должен быть захватывающим, отражать риск, смелость и жесткую конкуренцию стартапов, венчурного капитала, инвестиционных банков. В нем следовало показать всю безумную жизнь ради славы и богатства. Ага, подумал я однажды. Пусть деловой журнал будет похож на спортивные журналы. В тот момент я решил, что «Upside» должен выглядеть и читаться, как «Sport Illustrated».
