За десять с лишним лет до этого, в «Гадкой» библиотеке, я проштудировал каждый выпуск «Sport Illustrated», с самого первого в 1954 году и до последнего на тот момент номера, и все это время я оставался его фанатом. Я много раз перечитывал некоторые номера и кое-что подмечал. Я обращал внимание на превосходный слог Джорджа Плимптона, Дэна Дженкинса, Аниты Версхот и Фрэнка Дефорда. Я отмечал тип шрифта и искусные заголовки журнала. Мне нравились прекрасные фотографии и иллюстрации. Особенно я восхищался одним дизайнерским приемом «Sport Illustrated» – журнал печатал карикатуры Арнольда Рота и Рональда Сирла. Ни один фотограф не может так воспроизвести нервный пот игрока в гольф, который готовится к решающему удару на крупном турнире, как это сделает карикатурист. Я любил карикатуры и чувствовал, что это будет решением для «Upside».
Основная причина, по которой деловой журнал не мог быть развлекательным, как спортивный, состояла в том, что бизнесом не занимаются на стадионе, перед телекамерами и на виду у толпы болельщиков. В спорте ключевой момент наступает, когда кто-то выигрывает или проигрывает, и именно это хотят увидеть фанаты. Об этом пишут спортивные комментаторы, и эти моменты фотографы фиксируют для потомства. А что будет таким же значимым моментом для бизнеса? Когда совершается крупная сделка, удачная или катастрофическая? Когда ключевой сотрудник покидает компанию со всеми своими идеями и организует конкурирующую фирму?
Я подумал, что карикатурист – единственный художник, который может воссоздать такой момент. Тогда я решил, что наш журнал будет таким же захватывающим, как «Sport Illustrated» – конечно, в нем не может быть фотографий с игрового поля, но будет все остальное, в том числе комиксы и карикатуры. Я точно знал, чего именно хочу, потому что все это видел давным-давно, в пыльном архиве «Гадкого».
Я попал в «яблочко». В течение года выпуска журнала я напечатал на обложке портрет генерального директора «Sun Microsystems», который выглядел, как мальчишка; карикатуру на «Давида» Микеланджело со всеми анатомическими подробностями. Я заказал репортерское расследование деятельности компании «Oracle», проиллюстрированное карикатурой на основателя Ларри Эллисона, изображенного в виде Чингисхана, отрубающего головы своим военачальникам. Я изобразил генерального директора Apple Джона Скалли в виде маленького лорда Фаунтлероя в песочнице, обсыпанного песком.
Upside прожил два года, и все это время он привлекал внимание каждого в мире венчурного капитала и технологий. Билл Гейтс из Microsoft дал мне четырехчасовое интервью. Forbes вел переговоры о покупке нашего журнала. Стив Форбс пригласил меня на работу и предоставил мне прекрасные возможности для профессионального роста.
Оказалось, что многие часы, которые я провел среди старых журналов в «Гадкой» библиотеке, не прошли даром. Я, конечно, потерпел фиаско с оценками, но мое любопытство помогло мне сделать карьеру.
* * *
До сих пор я говорил о проблеме, с которой сталкиваются поздние цветы. А именно о чрезмерном значении, которое в последнее время придают ранним достижениям учителя и работодатели. Позднее цветение все чаще считают ненормальным или вообще ущербным. Такое предубеждение оказывает влияние на всю дальнейшую жизнь поздних цветов. Когда столько людей верят, что они относятся к низшей категории, всего лишь на основании нескольких тестов, которые сдавали детьми, страдает все общество. Теперь давайте познакомимся с сильными качествами поздних цветов, которые до сих пор не получили заслуженного внимания.
Первый плюс, или сильная сторона позднего цветка – любопытство. У всех здоровых детей его полным-полно (1), но оно совсем не интересует американский конвейер ранних достижений. Для него нужно быстро вырасти и подавить свое юношеское любопытство для пользы дела. Совершенно лишнее – спрыгивать с конвейера, чтобы потратить время, скажем, на подшивку старых журналов в библиотеке, если из-за этого вы получите тройку вместо пятерки по юридическим наукам. Желательно отделить зерна, которые полезны для заявления о приеме в колледж или на работу, от плевел приятных развлечений, выходящих за рамки расписания.
Получается, что поздние цветы более любопытны, чем ранние? Ученые ничего не могут сказать об этом, но, по-видимому, первые сохраняют больше детского любопытства, наравне с другими детскими чертами. Это не помогает им добиваться раннего успеха. По мере того как сортировочный конвейер набирает скорость и влияние, юношеское любопытство становится недостатком в глазах администраторов школ и работодателей. Нас специально учат держаться подальше от подшивок журналов и не покидать своего места в читальном зале. Нас заставляют давить в себе любопытство и извлекать на свет практические навыки и серьезное отношение.
Когда человек перешагивает порог двадцатилетия, происходит забавная вещь. Префронтальная кора заканчивает свое развитие (см. главу 3), и начинает проявляться исполнительная функция. Импульсивность ослабевает, и мы чаще задумываемся о долгосрочных последствиях. Иными словами, лет в двадцать пять – кто-то раньше или позже – нас можно назвать взрослыми и готовыми к серьезной ответственности.
А теперь скажите, кто лучше подготовлен к успеху, реализации, счастью и здоровью? Сошедшая с конвейера ранняя суперзвезда, которая научилась давить детское любопытство в угоду сосредоточенности? Или поздний цветок, который сохранил это самое любопытство и наконец получил исполнительную функцию, чтобы задать ему направление? В 2017 году журнал Fortune выпустил очередную редакцию списка «100 компаний, в которых лучше всего работать». Генеральным директорам задавали вопрос: какие качества работников они считают наиболее желательными? Билл Андерсон из ведущей биотехнологической компании «Genentech» первым назвал «любопытство, интерес к сфере деятельности, желание и амбиции для великих достижений» (2). Брэд Смит из «Intuit», сказал: «Люди, которые живут жизнью нашей компании, воспринимают неудачи как возможность чему-то научиться, ставят эмоциональный интеллект и любопытство выше разума и рассудка». Бизнес-консультанты Майкл Хвисдос и Джанет Герхард заявили, что любопытство – это «недооцененный ключ к инновациям в бизнесе» (3). Консультант по глобальному маркетингу «Inc.» Дон Пепперс пошел еще дальше:
Люди должны считать своей моральной обязанностью проявление любопытства. Тот, кто не любопытен, не просто ленив умом – он упрямо пренебрегает фактами. Если вы не хотите знать правду о чем-то, то как вы можете говорить о своей нравственности?
Однако любопытство представляет собой революционный акт и потому требует морального мужества.
Не бывает открытий ни в одной области без любопытства, а без открытий и оригинальных идей ваша компания может прямо сейчас прекратить существование. Любопытство, интерес – это не что иное как отрицание любого неадекватного объяснения и поиск нового и лучшего. По своей природе любопытство говорит о независимости ума. (4)
Можно написать целую главу и даже книгу о важнейшей роли, которую играет любопытство в инновациях. Но кроме этого, любопытство обладает другим оживляющим качеством – оно повышает мотивацию. В Лондоне издается научный журнал под названием «Cube». Там писали, что «любопытство – это когнитивный процесс, который приводит к действиям, воспринимаемым как мотивация. Комбинация любопытства и мотивации рождает обратный ответ: чем больше у вас любопытства, тем больше амбиций, а чем больше амбиций, тем больше вам захочется учиться и тем более любопытным вы станете» (5). Журналисты «Cube» считают любопытство дофаминовым хитом.
