А затем комната начала смыкаться.
Стена содрогалась под собственным весом и скребла по полу, медленно наползая на них. С каждой секундой комната становилась все теснее.
– Что происходит? – заорала Тавия, перекрывая рев сирен.
– Протоколы безопасности, – ответил Уэсли и сунул пистолет обратно под пиджак.
– Ты знал, что стены начнут смыкаться, когда стрелял в охранную систему?
– Несомненно, – подтвердил он, покосившись на фокусницу.
Карам кинулась к наползающей стене и уперлась в нее всем телом.
– Тогда прошу прощения, – произнесла девушка, тяжело дыша от напряжения и ярости, – но какого духа в твой план вообще входила стрельба?
– Охранная система записывает любую магию и любые звуки. Если бы мы не вывели ее из строя, Глава узнал бы обо всех наших действиях. И кроме того, когда комната запечатана, ни один сигнал не пройдет ни внутрь, ни наружу. Включая предупреждения и сигналы бедствия. – Уэсли бросил многозначительный взгляд на Консортессу. – Любая магическая ловушка в ее мозгу, которую мы можем случайно задействовать, не способна никуда отправить сообщение.
Тавия навалилась на стену рядом с Карам.
– И какой нам от этого толк, если мы умрем?
– Готов поспорить на что угодно – кодовая фраза, отключающая протоколы безопасности, находится в голове у Консортессы, – заявил Уэсли.
Консортесса провела ладонью по своим коротко стриженным волосам, стирая пот с кожи, и плюнула на пол – к самым ногам Уэсли.
– Эта кодовая фраза нужна как крайняя мера на тот случай, если в ловушке окажется кто-то важный, – сказала она. – А вы к ним явно не относитесь.
– О-о-о, – протянул Уэсли, показным жестом приложив руку к груди.
Потом взглянул на Саксони.
Она уже знала, что должна сделать. Воображение девушки рисовало ей Консортессу, принявшую смерть от ее руки.
Жизнь за жизнь. Жизнь этой женщины – за местонахождение Эшвуда.
И черная магия, которая навлечет проклятье на семью Саксони.
– Не знаю, что вы задумали, но у вас ничего не получится, – произнесла Консортесса. – Ты убил нас всех, Уолкотт.
Уэсли кивнул так, словно для него это была не новость. Неожиданно Саксони захотелось, чтобы здесь оказалась ее амджа. Или Зекия. Сестра наверняка знала бы, что делать. Она подобрала бы правильные слова, нужную магию; не впала бы в панику, завладевающую Саксони.
По сути, Саксони испытывала сейчас желание убить Уэсли, прежде чем стены раздавят их всех.
– Если готова, действуй, – обратился к ней Уэсли. – Пусти в ход свою магию.
– И побыстрее, – пропыхтела Карам. Саксони смотрела, как пот со лба течет ей в глаза. Когда Карам отняла руку от стены, чтобы вытереть ее, стена продвинулась чуть дальше. Карам выругалась, покрепче уперлась ногами в пол, а руками – в наползающую на них стену.
Руки у Саксони дрожали.
Магия извлечения была ужасна. Недаром Мастера запретили ее задолго до войны. Амджа говорила, что это искажение их дара. Оскорбление всего Сонма Богов и способ навлечь на себя вечную неудачу. Если Саксони сделает это, ее амджа и весь их Род обязательно почувствуют.
Она ощутила, как письмена на коже становятся горячими.
– Это убьет ее, – выдохнула Мастер. – И обречет на проклятие мой Род.
– А эта комната убьет нас, – парировал Уэсли. – Выбирай, что важнее.
– Саксони… – Карам стискивала зубы так, что они едва не крошились. – Ты должна что-нибудь сделать.
– Похоже, большинство не на твоей стороне, – заметил Уэсли. Он указал на Консортессу. Та побледнела, осознав свою участь.
Саксони покачала головой.
Убить Эшвуда – это одно: все равно, что выдавить гной из нарыва. Но убить черной магией Консортессу, хотя она всего лишь разменная фигура в этой игре? Это подвергнет опасности людей, о которых Саксони заботилась более всего.
Она пыталась спасти свою семью, а не найти новые и ужасные способы уничтожить ее. Эта магия была запрещена по веским причинам. Саксони не думала, что готова принять последствия нарушения священного закона.
Девушка не могла рисковать. Просто не могла.
– Во имя Сонма Богов! – воскликнула Тавия. – Отойди!
Она отпихнула Саксони с дороги.
– Что ты делаешь? – спросил Уэсли.
– Помогаю.
Тавия порылась в карманах в поисках подходящей магии и выругалась, добыв всего-навсего какой-то гипнотический амулет.
– Если бы это было так просто, я сделал бы это сам, – сказал Уэсли. – От наших талисманов здесь нет никакого толка. Нам нужен Мастер.
Тавия сжала амулет, позволив ему раствориться в ладонях.
– Просто заткнись и дай мне попробовать.
Она приложила пропитанные магией ладони к коже пленницы. Консортесса содрогнулась. Ее глаза закатились. Тавия действительно намеревалась попробовать это: соединить свой разум с разумом Консортессы при помощи амулета, вводящего в транс. Саксони не была уверена, гениально это или глупо, но в любом случае Тавия собиралась сделать то, что не смогла совершить сама Саксони.
– Быстрее! – закричала Карам.
Она навалилась на стену. Та подползала все ближе – сил одной Карам не хватало, чтобы остановить это движение.
Уэсли выругался, словно уже и забыл, что комната смыкается. Юноша сунул руку в карман. Когда же извлек ее снова, его ладонь была покрыта пылью. Смотрящий вытянул руку. Стена заскрежетала, замедляясь под давлением тела Карам. Но не остановилась.
Уэсли выругался снова. Потом пробормотал что-то куда более почтительным тоном. Саксони не расслышала, что это за магия, однако была уверена, что почувствовала ее. Чары проползли над нею и притушили пылающий под кожей огонь – всосали его, словно воронка.
Уэсли сжал кулак. Стена остановилась.
Юноша повернулся к Саксони. Из носа у него текла кровь. Девушка едва не ахнула. С каким демоном он заключил сделку, чтобы заполучить такую силу?
– Я не смогу сдерживать ее вечно, – сказал Уэсли.
– Я пытаюсь! – крикнула в ответ Тавия.
Она снова закрыла глаза и принялась раскачиваться всем телом из стороны в сторону, пока гипнотический амулет выстраивал мостик между ее разумом и разумом Консортессы. Но Саксони чувствовала, что эта сила – а точнее, бессилие – лишь едва-едва колыхала воздух.
Консортесса была ошеломлена, но оставалась в сознании. Как бы сильно Тавия ни желала того, чтобы эта магия свершила чудо, Саксони знала: чуда не произойдет.
Нельзя просто вломиться в чей-то разум при помощи амулетов, не сломив прежде свою душу.
