– Может быть, он догадался об этом из-за происхождения Карам, – предположил Фальк. – Иначе он никак не мог бы узнать, куда мы отправи- лись.
– Да, – обронил Уэсли, поворачиваясь к прислужнику с плохо скрытым недовольством. – Полагаю, никак не мог.
– Как бы то ни было, повезло, что мы оказались здесь и спасли вас, – вмешался один из Мастеров.
Он был младше Саксони, но крепко сложен: с широкими плечами и суровым выражением на юном лице – как будто юноше с детства пришлось привыкать быть сильным. Его окровавленные пальцы сомкнулись на рукояти меча с четырьмя крючковатыми лезвиями, судя по их виду, эти клинки внесли немалый вклад в сражение.
Уэсли закатил глаза и сунул свой пистолет обратно за пояс.
– Меня не требуется спасать, – заявил он. Мастер скопировал выражение лица смотрящего.
– У усханийцев странная манера говорить «спасибо». Я ожидаю, что ты отдашь этот жизненный долг. Если я когда-нибудь окажусь на прицеле, можешь получить эту пулю вместо меня.
Уэсли, похоже, обиделся.
– Я предпочитаю нажимать на курок.
– Арджун, – произнесла Карам, обращаясь к Мастеру. Он обернулся к ней. Губы парня вздрогнули, словно он пытался проглотить что-то горькое. Тяжелое молчание повисло между ними.
– Мы признательны вам, – сказала Карам.
– Ты медлительна, – отозвался он.
В его голосе звучала та же самая непреклонная суровость, что и у Карам, как будто они являлись двумя сторонами одной монеты.
Это был друг детства Карам, покинутый ею когда-то давным-давно. Тот, кто знал Карам с той стороны, которую Саксони еще не видела. И похоже, эта сторона Арджуну не очень-то нравилась.
– Похоже, Крейдже все-таки не самое лучшее место для повышения боевых навыков, – продолжил он.
В этом уколе не было ничего смешного. Однако Карам фыркнула, удержавшись от едкого ответа, который, как ясно видела Саксони, просился девушке на язык.
– Если хочешь, я подойду к тебе и покажу, чему именно я научилась на улицах Крейдже, – предложила Карам.
Она попыталась встать, но втянула воздух, крепче прижимая руку к боку. Саксони вздрогнула.
– Значит, в Крейдже тебя не научили правильно стоять, – сказал Арджун и повернулся к Саксони: – Ты должна исцелить ее. Мы не можем проливать кровь возле святого храма, а наша Госпожа ждет.
– Твоя забота согревает мое сердце, – проворчала Карам. Саксони направилась к ней. Мастерица изо всех сил старалась не смотреть на мертвецов, но их лица невольно притягивали ее взгляд. На каждом из этих лиц начертано изумление и даже потрясение, как будто они даже не рассматривали иного исхода боя, кроме своей победы.
Они были одеты в темно-синее. Руки открыты до плеч. В этих руках убитые все еще сжимали мечи, пистолеты или магические мешочки. На запястьях у каждого начертан символ: прямые линии соединялись в странный разомкнутый круг, разрезанный посередине – так, что он почти напоминал глаз. Саксони остановилась. Сердце девушки забилось сильнее.
Она слишком хорошо знала этот символ.
– Они были Мастерами? – спросила она, снова поворачиваясь к Уэсли. Но ответ девушка знала еще до того, как смотрящий высказал его вслух.
– Нет. – Уэсли покачал головой. – Но у них были очень сильные амулеты. Эшвуд хорошо вооружил своих людей.
«Я не хочу терять третью из детей моей дочери. Я буду защищать тебя любой ценой».
Не это ли имела в виду амджа? Не стал ли мир грез лишь отвлекающим маневром?
Нет. Саксони не могла поверить в это. Амджа не была способна на подобные вещи. При виде этих символов Саксони вздрогнула. Однако девушка подавила это чувство, переступила через мертвые тела и поспешила к Карам.
– С ней все будет хорошо? – спросила Тавия. Саксони опустилась на колени рядом с Карам и кивнула – хотя не была уверена, что сейчас у нее найдутся силы на исцеление. Голова девушки все еще шла кругом от удара о дерево.
– С ней все будет в порядке, – сказала Саксони. – Это лишь поверхностная рана.
– На самом деле она достаточно тяжелая, – возразила Карам, откидывая голову, чтобы взглянуть на Тавию. – Мне кажется, она глубокая.
Тавия поморщилась. Саксони заподозрила, что Карам именно этого и добивалась. Вероятно, она была ранена при спасении Тавии – заслонив ее от ножа или ударного амулета, как и положено истинной героине. Только при таком раскладе столь проворная воительница, как Карам, могла получить подобную рану – в то время как Тавия осталась невредимой. И Карам не даст Тавии слишком быстро забыть об этом. Как бы то ни было, выражение виноватости почти сразу исчезло с лица Тавии. Фокусница просто пожала плечами, сказав:
– Полагаю, теперь мы квиты.
Карам даже рот приоткрыла от возмущения.
– Когда это ты подставилась за меня?
Саксони приподняла рубаху Карам. Кровь сочилась из-под ребер и стекала до талии. Рана была обширной, но не глубокой – не самой тяжелой из тех, которые приходилось видеть Саксони. И уж точно не самой тяжелой из всех прошлых травм Карам.
– Я, по сути, спасла вас тогда возле станции, – ответила Тавия. – Следовательно, теперь мы в расчете.
– В последний раз – я не нуждаюсь в чьем-то спасении, – вздохнул Уэсли. – И никогда не нуждался.
Они не обратили на смотрящего внимания.
– Я получила пулю в ожидании, пока ты вскроешь сейф, – напомнила Карам. – А значит, ты уже была мне должна.
Тавия помедлила, потом заявила:
– Знаешь, нам не следует подсчитывать, кто кому должен. Что такое пуля-другая в отношениях между друзьями?
– Мы не…
Саксони прижала ладонь к ране Карам.
– Хей реб, – проворчала Карам. – Просто залечи ее уже.
Ее смугло-коричневая кожа потускнела. Губы побледнели. Когда Саксони дотрагивалась до нее, Карам дрожала, словно от невыносимого холода.
– Я пытаюсь сосредоточиться, – отозвалась Саксони. – Для исцеления нужна концентрация, а у меня все еще гудит в голове. Я не хочу рассечь тебя пополам.
Карам моргнула.
– А что, такое может быть? – Она взглянула на Арджуна. – Ты не говорил, что это так рискованно.
Саксони промокнула рукавом кровь Карам, чтобы лучше видеть рану.
– Ты мучительница, – выговорила Карам.
Саксони попыталась скрыть улыбку. Больше всего Карам нравилась ей именно такой, сердитой. Но поскольку Карам всегда была сердитой, это означало, что она постоянно и неизменно нравилась Саксони.
Поэтому оказалось очень трудно удержаться от поцелуев.
– Приступим, – сказала Саксони. Она простерла ладони над раной Карам и сделала вдох.
