Потрясенный, он повернулся к Тавии. Однако девушка, судя по всему, не слышала этой мелодии. Никто из них не слышал. Но ведь она звучала так громко и отчетливо и повторялась снова и снова, будто сон.
Это то самое предсказание, которое Тавия услышала из хрустального шара. Это должно было быть именно оно. И теперь оно пришло и к Уэсли.
Мир действительно пытался сказать им что-то.
Уэсли сделал вдох и опять ощутил клятый запах паленой плоти. От него болела голова. Смотрящий снова закрыл глаза, пытаясь отделаться от этого чувства, но не нашел покоя. Видения затопляли разум гигантской волной. Он не мог найти в них смысла или по-настоящему отделить одну картину от другой. Они сменялись так быстро, что почти ослепляли парня.
Уэсли мимолетом увидел мчащуюся по небу луну. Юноша заметил среди леса огонь. Там сгорало что-то важное. И Тавию, которая держала Уэсли за руку и твердила, чтобы он бежал. Только вот ее лицо было каким-то другим. Голос девушки казался не совсем ее…
«Ты близко, так близко».
Уэсли отскочил назад. Сквозь видения проступила реальность.
– С тобой все в порядке? – спросила Тавия, протягивая к нему руку.
Снова наступила тишина.
Воцарился покой.
Уэсли посмотрел на девушку, фальшиво улыбаясь во весь рот. Что бы это ни было, он должен забыть, чтобы не разрушить то, что есть.
– Я всегда в порядке, – отозвался он. – Разве ты не знала?
Он повернулся к Асиз, подавляя желание разгладить галстук или поправить запонки. Тавия заметит, если смотрящий сделает это, и поймет, что что-то не так.
– Ну? – спросил Уэсли. – Каков ваш приговор?
Асиз нахмурилась и протянула ему чашу.
Кровь Уэсли была черной.
Арджун встал рядом с нею и с таким же замешательством взглянул на чашу. Они не сердились. Это уже что-то. Однако Уэсли не было дела до непонимающего выражения их лиц.
– Странно, – произнесла Асиз. Арджун кивнул.
– Что странно? – осведомился Уэсли.
– Ничего, – сказал Арджун. – Полагаю, твоя кровь действительно отображает твою душу.
Асиз улыбнулась этим словам.
– Это означает, что я прошел испытание? – спросил Уэсли.
– Поздравляю, – сказала Асиз, хотя ее тон отнюдь не подразумевал поздравлений.
Уэсли встал и обмакнул палец в свою кровь.
– Разве она не должна быть… – Саксони умолкла и покачала головой, словно сочла свою фразу слишком глупой, чтобы завершать ее.
Уэсли не озаботился спросить Мастерицу, что у нее на уме. Его не волновали все их дурацкие сомнения.
Он станет Мастером.
Это было странно. Не только цвет его крови, но и ощущение от прикосновения к ней. Земля покачнулась. Уэсли прищурился, чтобы комната оставалась в обычном положении.
В глубине его разума звучало слабое эхо. Оно напоминало песню, мелодию которой юноша не мог как следует вспомнить. Слова присутствовали, но они были путаными и несогласованными. В его крови рисовались какие-то картины. А может быть, не в крови, а прямо перед глазами Уэсли.
Он все еще чувствовал запах горелого. Только теперь вдобавок парень видел плачущую женщину. Шрамы на его руке потрескивали, словно горящие угли. Что-то глубоко внутри него, злое, заключенное в клетку, молило о свободе.
Память восставала из пепла.
«Смотри внимательнее. Разгляди, что там».
Уэсли затолкал поглубже все это разом – и призрачную советчицу, и воспоминания – в самые глубокие, самые ужасные и самые темные ямы своего разума.
Он не хотел знать.
Не желал помнить.
Ему было все равно.
Уэсли обмакнул в кровь еще один палец и позволил черной жидкости стечь до костяшек руки.
– Раскошеливайтесь, – обратился он к Асиз. – Ты обещала накачать меня силой.
Глава 22
Карам
В Гранке жили невинность и чистота, от которых Карам уже успела отвыкнуть.
Ее мать сидела за окном храма, скрестив ноги, прямо на земле. Вокруг нее собрались несколько ребятишек. Они с благоговением внимали наставлениям женщины о том, как петь молитвенные песни и формулы, правильно держа дыхание. Через дорогу еще одна группа ребятишек заинтересованно окружила Уэсли. Они бегали, играли и бросались грязью. А когда дети дергали его за рукав рубашки, убеждая присоединиться к их игре, Уэсли хмурился и уходил на другую сторону лагеря. Тогда дети следовали за юношей.
Они все были такими свободными – без страха перед магией или перед людьми, которые могут попытаться отнять ее у них. Ребята не знали войны и не могли представить, что она сулит им.
– Забавно встретить тебя здесь.
Карам обернулась. Саксони вошла в храм, двигаясь так, словно была создана из ветра и его историй.
– Ты следила за мной? – спросила Карам. – Преследовать людей вообще-то некрасиво.
Лицо Саксони озарилось улыбкой.
– На самом деле меня призвали. Твой старый приятель Арджун попросил меня встретиться с ним. Но смотреть, как ты пытаешься притвориться, будто не думаешь о моих достоинствах, – это приятно.
Карам бросила на девушку уничтожающий взгляд.
Арджуна нигде не было видно. Поэтому они просто стояли в центре обширного молитвенного зала, чувствуя себя несколько потерянными – и это становилось заметно по лицам обеих.
Карам не хотела двигаться; не желала ни к чему прикасаться, опасаясь, что может испачкать это. Пол был безупречно чистым, из белого и сероватого камня. На стенах и потолке были вырезаны невероятно сложные узоры красного и золотого цвета. Потолок напоминал искусную картину, а сбоку располагалось круглое окно головокружительных размеров – до самой крыши, – из которого открывался вид на бесконечный лес.
Карам видела, как дети Мастеров швыряют грязную землю в Уэсли, стараясь запачкать его костюм. Уэсли зарычал и принялся гоняться за ними между деревьев.
– Мне нравится это место, – сказала Саксони. – Оно немного похоже на дом.
Карам это место тоже нравилось, хотя со второй частью она не могла согласиться.
– Я видела, как чуть раньше еще два-три Мастера посматривали на тебя, – с хитрой улыбкой продолжила Саксони. – Они очень красивые. Ты разговаривала с кем-нибудь из них?
Карам закатила глаза.
– Нет. И прежде, чем ты скажешь об этом еще что-нибудь, – я не территория, чтобы меня метить.
Саксони изумленно приоткрыла рот и издала короткий смешок.
– Метить тебя? Ты проводишь слишком много времени с Тавией.
Кто-то откашлялся. Обернувшись, Карам увидела: за ними наблюдают Асиз и Арджун.
