В те дни, когда Карам бралась за обучение, Мастера делились на группы. К каждой из этих групп прикреплялся фокусник, чтобы учить их рукопашному бою. В другие дни за дело брались Саксони и Арджун. Мастера становились учителями для избранных мошенников из Крейдже, позволяя им узнать новую магию и показывая, как эффективно использовать эту магию в качестве оружия.
Это было трудно проворачивать в ограниченном пространстве поезда, однако грузовые вагоны оказались достаточно обширными, чтобы обеспечить место для арены.
– Думала ли ты об этом, когда собиралась стать защитницей? – спросил Арджун. Карам услышала, как за ним закрылась дверь вагона.
Она продолжила обматывать кулаки повязками, готовясь к предстоящему дню тренировок. Когда она наконец повернулась к Арджуну, то увидела: юноша без рубашки; его кожу испещряло такое множество регалий, что сосчитать их не представлялось возможным. Вся магия, которую он освоил и создал, была отражена в этих символах.
Воительница понимала, почему прежний друг гордится своими достижениями, но предпочла бы видеть его при этом в одежде.
– Я спасаю мир, не так ли? – отозвалась Карам. Было приятно снова говорить на священном языке. – Я бы сказала, что достаточно неплохо исполняю долг Рекхи д’Райхсни.
Арджун смотрел на нее так, как мог бы смотреть разочарованный старший брат. Он все еще не простил девушку за отъезд из Гранки. Хотя Карам понимала это, она не могла смириться с одним: парень ведет себя так, как будто она предала свои детские мечты. Быть может, это и не то будущее, которого она ожидала, – однако свержение Главы и спасение Мастеров являлось вовсе не плохой затеей.
Это тоже способ почтить обычаи Рекхи д’Райхсни.
– Ты хотела спасать мир от таких людей, как Уэсли, а не действовать бок о бок с ним, – напомнил Арджун.
Карам подняла брови:
– Кто бы говорил!
Арджун лишь улыбнулся в ответ. Это не та широкая улыбка, которую помнила Карам. Нынешняя гримаса была напряженной и несколько вымученной.
– Когда ты не вернулась, я почувствовал себя так, словно меня предали, – поделился он. – Когда ты покинула меня, чтобы в одиночку следовать своей мечте.
– У меня не было выбора, – ответила Карам. – Мете и пехта…
– Я знаю, каковы твои родители. Не забывай, я был знаком с ними дольше, чем ты.
Карам застыла, осознав истинность этих слов.
Все годы отсутствия девушки Арджун оставался дома. Он видел, как ее мете покупает фрукты на рынке, и, быть может, слышал последние слова ее отца.
Арджун являлся частью той семьи, которую Карам покинула. Воительнице больно было осознавать, что за время своего отсутствия она сама перестала считаться частью этой семьи.
– Я каждую ночь проклинал твое имя перед духами, – продолжил Арджун. – Я говорил себе, что ты могла бы взять меня с собой, если уж не собиралась возвращаться. Что мы могли бы вместе сбежать и стать воинами. Мы могли бы противостоять всему миру, как брат и сестра.
Он снова посмотрел на Карам. Она отметила, что его головная повязка-тира того же цвета, что и глаза юноши. Из-за этого в их золотистом оттенке сквозила печаль.
– Я знаю, что это неправда, – произнес Арджун. – Я рад, что ты покинула меня.
Карам покачала головой:
– Я смотрю на это иначе. Я знаю, что попросту не смогла бы дышать, если бы осталась дома. А если бы я вернулась, то все, чем я стала, пошло бы прахом.
– А я умер бы, если бы уехал, – отозвался Арджун. – Обитаемые земли опасны для Мастеров. Для того безрассудного юнца, каким я являлся, они стали бы смертельными. Твой отъезд научил меня тому, что никому нельзя доверять; нельзя ослаблять бдительность. Мастера могут полагаться только на себя.
По мнению Карам, это не звучало как нечто хорошее.
– Я говорю это не для того, чтобы причинить тебе боль, – пояснил Арджун. – Я вовсе не презираю тебя. Даже спустя столько лет я счастлив видеть тебя, Карам.
– Что-то непохоже.
Арджун положил тяжелую ладонь ей на плечо. С такого небольшого расстояния девушка видела у него на шее след от отметины, оставленной эликсиром.
– Я рад тебя видеть, – подтвердил парень. – Но было бы глупо оставлять между нами невысказанные слова, пока у нас есть шанс все уладить.
Карам взяла Арджуна за руку.
– Если говорить начистоту, то я должна сказать тебе: мне очень стыдно было видеть, как тебя побил какой-то смотрящий, только что получивший магию Мастеров.
Арджун засмеялся – весело и громко. Сердце Карам дрогнуло при звуках этого смеха. Она снова видела перед собой того мальчика, с которым играла в детстве. Своего брата, своего друга. Как же сильно они изменились: из детей, мечтавших стать героями, превратились в убийц! Карам казалось, что она видит перед собой того мужчину, которым мог бы стать Арджун – если бы не столь ужасный мир.
– А может быть, я позволил Уэсли выиграть, – заявил он. Карам фыркнула.
– Должно быть, в качестве заместителя ты доставлял Асиз немало трудностей.
– Асиз способна с этим справиться.
Карам не могла не заметить улыбку на его губах.
– Видел бы ты свое лицо, когда произнес ее имя. Просто смотреть тошно.
Усмешка Арджуна осталась такой же широкой.
– Она действительно великолепна. Поверь, Карам. Она заново вдохнула жизнь в наш Род. Дети свободно и без страха гуляют по Гранке, потому что Асиз заботится о них. Горожане не боятся нас. Фокусники не подходят и близко. Хотя мы, возможно, не таковы, какими были когда-то, мы и не скрываемся. Это священное убежище. Асиз создала для нас дом. – Арджун подался вперед. – Я знаю, ты считаешь, будто она слишком строга или даже боязлива. Но она просто заботится о своем народе. Остаться, чтобы защитить их – это тот способ, который Асиз избрала для борьбы.
Карам сморщила нос.
– Ты говоришь как ее заместитель или как ее любовник?
Арджун поднял брови:
– Тебе не следует произносить это слово – «любовник».
– Тогда тебе не следует говорить о своей Госпоже так, будто ты не взрослый человек, а влюбленный мальчишка, – парировала Карам, сопротивляясь желанию высунуть язык – как это сделала бы Тавия.
Арджун взъерошил ей волосы. Карам нахмурилась.
– Ты хочешь, чтобы я тебя убила? – спросила она, приглаживая их. Арджун продолжал улыбаться. Карам хотелось, чтобы это выражение счастья никогда не покидало его лицо.
– Когда-нибудь эта война закончится, – сказал он. Его глаза искрились. – И тебе остается лишь надеяться, что в этот день Саксони не будет поблизости и она не увидит, как я заставлю тебя взять эти слова обратно.
* * *
