Книга Тайны двора государева, страница 15. Автор книги Валентин Лавров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Тайны двора государева»

Cтраница 15

Он увидал приятелей-опричников. Они привязывали к двум коням невысокого худощавого юношу. Юноша от холода посинел, глаза его были полны слез.

— Панове, панове…

Ратники веселились:

— Сей миг будет тебе «панове»! Хлестанем коней — в клочья тебя порвут. Всю внутренность твою вывернет, собакам на харчи. Молоденький, мясо-то нежное. Га-га! Да стой на месте, руками не маши, бельбужд арабский!

— Кто такой? — напуская на себя важный вид, спросил Никита. Ему вдруг стало жаль этого юношу. Захотелось доброе дело сделать, и он почему-то решил обязательно освободить его.

— А хрен его знает, немец какой-то, — весело отвечали опричники. — А что?

Никита принялся вдохновенно врать:

— Да государь ищет тут одного! — И к юноше: — Тебя как зовут?

Юноша поднял глаза, полные слез и мольбы, на богато разукрашенного всадника, простонал:

— Я Викентий Буракевич из Кракова, купец! Вчера только прибыл в Московию. Святая Дева Мария свидетель: никому плохого я не делал.

Никита обрадовался:

— Вот его-то и разыскивает государь-батюшка! Отвязать, да быстро. Это чей возок? — Ткнул кулаком мужика, сидевшего на облучке: — Пока отвезешь пленного на Земляной вал, ко мне в дом…

* * *

Вечером того же дня Никита нашел в своем доме польского юношу, рассеянно перебиравшего каким-то чудом сохранившиеся у него четки.

Поляк горячо благодарил своего спасителя:

— Пан, я ваш вечный должник! В Московию ни я, ни мой отец впредь ни ногой. Это варварская страна, где развлекают царя, убивая несчастных и беззащитных людей. Но если окажетесь в Кракове, мой дом, моя челядь — все в вашем распоряжении. Я буду молить о ваших успехах Святую Деву Марию.

…Никита, словно во искупление своих грехов, сделал все необходимое, чтобы поляк добрался целым до своей родины, он снабдил его деньгами и одеждой и с попутным кортежем отправил к западным землям.

Неукротимость

Страстно каялся в своих грехах и государь. Наладив гусиное перо, Иоанн Васильевич, грустно вздыхая, писал в своем завещании: «Тело мое изнемогло, болезнует дух, струпы душевные и телесные умножились, и нет лекаря, который бы меня исцелил; ждал я, кто бы со мной поскорбел, и нет никого, утешающих я не сыскал, воздавали мне злом за добро, ненавистью за любовь. Увы мне! Молитесь о моем окаянстве».

Перо брызнуло чернилами. Государь злобно отшвырнул его. Ненадолго задумался, сведя брови. Потом вскочил, выпил вина, заходил по опочивальне.

За окнами еще царствовала темень, а он уже пластался перед домашним богатым иконостасом, метал поклоны, нещадно набивая не сходящую со лба шишку:

— Увы мне, шакалу ненасытному! Не человек, а истинно зверь изошел из чрева матери моей. Глаголю Тебе с трепетом и надеждой: усмири меня, утишь сердце мое лютое…

Орошались слезами умиления от собственной кротости выцветшие голубые очи, сладкое умиротворение нисходило на душу. Вздымал он руки вверх, с еще большей страстью вопиял:

— Истинно реку: сатана подтолкнул меня извести патриарха Филиппа! Сам такого никогда бы не выдумал! Или новгородцев, сказать, малость побил… Так они, собаки, заговор на меня умышляли! Прости, Господи, меня и исправь, неразумного. — Вновь шмякнулся лбом об пол, да не рассчитал вгорячах, от боли поморщился. И тяжелые мысли вновь, как черви, зашевелились в больном мозгу: «А ведь и Филипп, шиш антихриста, сам подтолкнул меня к греху, ибо посмел воли моей ослушаться. Вот и эти, в Немецкой слободе, живут в моем царстве, а сами, латиняне гнусные, полны аспидовым ядом. Господи, разве убить бешеную собаку — грех? Ан нет. Вот и тут нельзя отступникам от веры православной потачки делать. Господи, дай мне новых сил на одоление еретиков и изменщиков!»

С потолка на лысину свалился жирный таракан. Лицо государя исказилось, он изловчился, поймал, растер меж пальцев:

— У, злая сила, молитву перебил!

На колокольне Успенского собора ударили к заутрене. Перекрестил лоб:

— Слава тебе, Господи, теперь уже пора в Успенский собор, там складно помолюсь. На людях и молитва доходчивей!

…И часа три-четыре томил себя Иоанн Васильевич на коленях, нещадно долбил каменный пол лбом:

— Пошли, сын Давидов, смерть всем моим врагам!

В притворе храма встретив однажды верного опричника Никиту, вдруг поманил пальцем:

— Ты, Никита, зело начитан, премудрости многие превзошел! Решил я: будешь священником и моим духовником. Разумеешь? А то наши гордоусы церковные многие противности чинят.

Молча поклонился Никита. Подумал: «Может, и впрямь так лучше? Не буду в царевых забавах кровавых участвовать, читать буду жития святых, Псалтырь да Евангелие. Эх, сладость душевная!»

Запамятовал, видать, Никита, что счастье с несчастьем в одних санях ездят, да жизнь скоро напомнила ему об этом.

…Иоанн Васильевич уже прошел в храм.

Сразу же началась служба.

Государев духовник

Если читатель думает, что судьба бывшего опричника, а теперь священника отца Никиты круто переменилась, то ошибается. Как и прежде, Никите приходилось по воле Иоанна Васильевича участвовать в его попойках и развлечениях.

Но теперь все же появилось больше покоя, чаще можно было находить уединение. Отец Никита всегда имел тягу к келейной жизни, к чтению и размышлениям. Государь позволил ему пользоваться своей обширной библиотекой. Часами сидел Никита склоненным над древними рукописями и хронографами, и все сильнее происходили перемены, невидимые глазом, — духовные. Обладая от природы характером добрым, теперь Никита стал еще больше помогать бедным, заступался за невинно осужденных.

Государь на своего духовника не сердился, лишь посмеивался.

— Юродствуешь, отче! — Но тут же вполне серьезно добавлял: — И то — дело священника творить добро и врачевать раны душевные. — Мечтательно заводил очи: — Вот брошу все, пропадайте без меня, заточусь в монастырь…

Никита исповедовал государя, отпускал грехи и даже венчал. Но в душе все более осуждал жестокосердие царя, а паче того — подручных, разжигавших цареву злобу и кровожадность. И вот пришел час, когда Никита решил сотворить дело опасное и доброе…

Отец Никита, как и положено, сопровождал гробы до могилы. Он уже успел прознать, что в одном из них лежит живая еще царица. Гробы предали земле.

Вместе с государем и его присными Никита во дворце правил тризну. Улучив момент, незаметно удалился из дворца. Вооружившись лопатой, он умудрился в кромешной тьме отыскать место возле ограды, где была зарыта царица Василиса. Помог ему прут, который Ни кита загодя воткнул между комьев земли в изголовье гроба.

С трудом отворачивая комья мерзлой земли, Никита принялся раскапывать могилу. Мороз и метель все более усиливались. Вскоре пот заливал священника, дыхание участилось, гортань жгло так, словно туда металла плавленого залили. Пересохшие уста шептали:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация