…Календарь показывал 16 ноября 1724 года. Нынешняя кровавая трагедия свое начало брала без малого три десятка лет назад, когда юный Петр познакомился с девицей, навсегда поразившей его сердце.
Сладкая приманка
В доме виноторговца Иоганна Монса, с незапамятных времен перебравшегося из Германии в хлебосольную Москву, царит веселье. Гуляет любимец царя Петра — умница, дебошир и бабник Франц Лефорт. На коленях у него сидит младшая дочь Монса — Анна, синеглазая, с крепкой грудью и высокой прической густых русых волос. Веселая и не стесняющая себя условностями поведения, она способна вскружить голову любому мужчине.
Лефорт подымает бокал:
— За твою неземную красоту, Анхен! Пусть она послу жит во благо всем нам, немцам, проживающим в Московии. Я уже говорил о тебе герру Питеру, он жаждет с то бой иметь рандеву.
Анна лукаво смотрит на своего друга:
— Ой, Франц, не пожалеешь ли? Сумеешь ли отсушить Анхен от своего сердца?
Лефорт с наслаждением выпивает вино и вновь льет в лафитник из пузатой бутылки. Потом хохочет, обнажив крепкие, желтые от курения зубы.
— Русские хорошо говорят: «Баба — не лужа, всем хватит напиться». — И он вдруг надолго присасывается к сочным губам девицы.
В углу сидит за шахматным столом малолетний братец Анны — Виллим. Он разыгрывает партию сам с собой и внимательно слушает разговоры. На пороге вырастает с новой бутылкой вина старый Монс. Отец с добродушной улыбкой смотрит на дочку, ставит ренское на стол и вдруг замечает Виллима:
— Уходи отсюда! Лучше дай корм курам и поменяй им воду.
Золотые занавески
Неделю спустя, теплым розовым закатом на Яузе-реке, против Кукуй-городка, показался тяжелый струг. На носу лодки стоял царь Петр. Сложив по привычке на груди руки, вздернув подбородок и крепко сжав маленький рот, он с острым любопытством разглядывал сие немецкое благополучие: мельницы с флюгерами, чистенькие домики под островерхими черепичными крышами, стриженые газоны, посыпанные песком и гравием дорожки.
Петр скосил глаза в сторону Лефорта, сидевшего на передней скамейке:
— Невероятная перемена! Плыли мимо черных изб-развалюх, поваленных плетней и заборов, убогих огородишков — и вот на тебе! Уют, достаток, порядок. Словно в царство иное попал! Отчего так?
Лефорт хмыкнул, пососал вишневую трубочку, произнес:
— А это и есть царство другое — германское. Каковы люди — таково и царство. Тут много чего любопытного, герр Питер. Коровы дают молока раза в два больше, чем у ваших крестьян. Огородные овощи куда крупней и вкусней. Покажу вашему величеству мельницу водяную. Она трясет ткацкий стан, подымает воду в деревянный громадный чан и трет табак. Еще больше вещей изумительных в домах кукуйцев. Тут живет, я вам упоминал о нем, честный виноторговец Монс. Так у него хранится музыкальный ящик с двумя птицами-сиринами, кои поют дивными голосами, машут разноцветными хвостами и хлопают крыльями. А под их музыку танцуют персоны, вполне согласные натуре, но величины самой незначительной. — Лефорт выставил свой мизинец.
— Хочу видеть, — коротко приказал Петр.
* * *
Петру ящик очень понравился. Заводили его Анна и норовивший помочь ей Виллим.
Наглядевшись на танцующих персон, Петр неожиданно сказал:
— Подыми, Лефорт, крышку, что там внутри?
Старый Монс побледнел: ящик был семейной реликвией, а главное — стоил дорого. Тогда Анна качнула бедрами, сделала танцевальное движение и ласково заглянула в глаза Петра:
— Ваше величество! Я тоже умею петь и танцевать, но если любопытство заставит вас заглянуть в мои внутренности, то я уже более никогда не сумею делать этого.
Петр было недовольно сморщил нос, дернул ногой, но вдруг добродушно улыбнулся. Все радостно расхохотались, а старый Монс, удержав вздох облегчения, пригласил:
— Садитесь, пожалуйста, ваше величество, за стол. Будем вместе ужинать!
Сметливый Виллим попытался подтолкнуть тяжеленное кресло поближе к Петру, но оно даже не сдвинулось с места. Ребенку помог Лефорт, а царь спросил у мальчика:
— Ты науки изучаешь?
— Грамматику немецкую, а также русскую, математику и рисование. Со мной Анхен и фатер занимаются. Я родился в Московии и хочу зер гут читать и писать по-русски.
— Молодец! — Петр хлопнул мальчишку по плечу. — Когда выучишься и подрастешь, приходи ко мне. Приму тебя, Виллим, на государеву службу.
…С той поры зачастил Петр в дом Монса. Уже не таясь, запахивала Анна золотые занавесочки спальни, кричала оттуда брату:
— Виллим, принеси герру Питеру свежего пива, да не расплескай!
Лефорт ходил довольный. Монс, с карандашом в руках, подсчитывал доходы. Петр строил для Анны дом. Та, напрягая все свои испытанные женские чары, крепче и крепче привязывала к себе царя. Малолетний Виллим часами просиживал над книгами, мечтая о службе государевой.
Каждому свое
Бежало время. Круша старые порядки и человеческие судьбы, Петр возводил новую Россию. Многое менялось на глазах, лишь страсть к девице из Немецкой слободы не ослабевала в царском сердце.
Читатель помнит, что в марте 1697 года Петр отправился путешествовать по чужим землям. Пропадал года полтора…
Каких только тряских дорог не исколесил самодержец, каких народов и стран не насмотрелся! Дотошные историки подсчитали: лишь в пути Петр был более пяти месяцев. Не шутка!
По неделе и более провел в Риге, Митаве, Либау и Колберге. По делам турецким прожил более месяца в восхитившей его Вене. Два месяца потребовали своего разрешения дела польские — сидел в те дни в Пилау и Кенигсберге. Зато все остальное время отдал любимому занятию — неотлучно находился на верфях Голландии и Англии: жила мечта утвердить прочною десницей Россию на морских просторах.
Хорошо писал об этом в своей капитальной шеститомной «Истории царствования Петра Великого» (СПб., 1858) академик Николай Устрялов: «Из этого расчета очевидна истинная цель его путешествия: вопреки общему мнению, едва ли помышляя тогда о преобразовании своего государства по примеру государств западных, он искал за границею единственно средств ввести и утвердить в России морское дело. Для того неутомимо изучал кораблестроение и мореплавание сам, заставлял учиться морскому искусству своих царедворцев и бомбардиров; приглашал сотни иностранцев исключительно в морскую службу и покупал „про свой царский обиход“ преимущественно корабельные инструменты, якори, канаты, парусные полотна…
Только флотом, сильным, хорошо устроенным, думал он взять перевес в войне с Турцией, разгромить татар крымских и кубанских, вытеснить господство турок с северных берегов Черного моря, раздвинуть пределы России до безопасного рубежа и, укротив негостеприимный Понт, открыть своему народу широкий путь в Юго-Западную Европу…»
