Однако вопросы моего комфорта должны были меньше всего занимать Германа. Он ждал моего ответа с видом человека, который разуверился в умственных способностях собеседника. Пришлось признать:
– Сдаюсь.
– Надо быть внимательнее. Что я сказал вначале? Какая ваша основная задача?
– Познакомиться с элитой.
– Быть введённой в соответствующие круги. Вот представьте: большая праздничная вечеринка в родительском доме. Приглашаются друзья всех поколений семьи. Как вы полагаете, кого парню легче привести в дом: девушку или небольшую компанию приличных друзей?
– Про девушку все начнут гадать: невеста она ему или кто.
– То-то и оно.
– А если девушка пришла в составе компании – то и взятки гладки!
– Подумайте ещё – и найдёте много аналогичных ситуаций.
Члены «команды» были – ближе-дальше – знакомы между собой. Всё-таки группа эзотерических отделений «Аненербе», где все они служили, как ни велика, а представляла собой достаточно тесный мирок. С помощью рекомендаций Германа я создала вокруг собственной персоны атмосферу конструктивной конкуренции: молодые офицеры соперничали из-за меня мирно, между собой подружились и стали весело проводить время в компании друг друга. В этом смысле расчёт Германа оказался точен.
Кроме того, компания создала мне отличное прикрытие. Забылся одинокий странный найдёныш; я стала обыкновенной девушкой со стандартными для моего возраста интересами и активным образом жизни немецкого разлива: прогулками на природе, пивными барами, танцами, громким хоровым пением, громовым коллективным хохотом… Обыкновенная девушка с необычными способностями.
Ребята образованные, ухажёры мои и шутили порой остроумно, и мысли излагали внятно. Иной раз удавалось искренно посмеяться. И по делу было что послушать.
Веселье, замешанное на алкоголе, порой через край, вылазки за город и дальние путешествия по стране – молодёжь старалась жить так, будто не надвигалась беда.
А беда надвигалась на Германию. Красная армия, перейдя в наступление летом, теперь не собиралась останавливаться; оккупированные территории сокращались, а с ними – ресурсы; англичане принялись утюжить с воздуха немецкие промышленные центры, всё ближе подбираясь к Берлину.
Моя «команда» каждый выходной, как заведённая, отправлялась в поездку. У Йозефа была своя машина, в которой удавалось с комфортом разместиться даже впятером. Впрочем, мы редко выбирались всем составом. Багажник полон едой и выпивкой. Я изредка предлагала маршруты поездок, но чаще оставляла выбор за спутниками. Молодые люди, казалось, не осознавая того, спешили наглядеться на родную страну, пока она ещё не разрушена неотвратимым бумерангом войны.
Одна из ноябрьских поездок кончилась для меня жестокой простудой.
«Команда» отправилась смотреть какой-то замок. Я уже привыкла прикусывать язык, когда мне предлагали восхититься очередным произведением немецких зодчих. После весёлой роскоши Петергофа, после продуманного великолепия Эрмитажа немецкие дворцы выглядели то мрачновато, то простовато. Впрочем, что греха таить, я предвзято к ним относилась. Но тут получила неожиданную поддержку.
– Ничего более безвкусного в жизни не видел! – пробормотал Эрих мне на ухо, когда мы переходили из зала в зал.
Я фыркнула, остальные офицеры обернулись на Эриха с нескрываемой завистью: чем это он сумел рассмешить меня?
По прямым, широким аллеям большого парка, окружавшего достопримечательность, гулял сильнейший ветер. При этом вовсю светило солнце, так что сразу и не заметишь, как начинаешь замерзать. Мы ушли очень далеко от места, где оставили автомобиль, и я совершенно промёрзла на обратном пути.
На следующий день меня слегка потряхивало, но с этим ещё можно было бы справиться. Однако тут, как назло, в рабочую комнату явился Руперт, первым в сезоне подхвативший грипп. Его лицо было залито лихорадочным румянцем, он беспрерывно чихал. Где только взял эту заразу? Ведь в Берлине установилась необычная для этого сезона сухая, тёплая и солнечная погода. Руперта быстро и дружно вытурили болеть дома, но моему уже ослабленному организму хватило, и он сдался на милость вируса.
Вообще-то человеку, постоянно занятому нейроэнергетическими практиками, стыдно болеть: ты ж сколько энергии пропускаешь сквозь себя – неужели не можешь вычистить из организма любую заразу?! Но у меня есть небольшое оправдание: живя в энергетической грязи, не всегда успеваешь толком очиститься, тем более что мне приходилось ещё и подстраиваться под фашистскую энергетику. В конце концов, нахватала энергетической грязи, а за ней, как в открытые ворота, пожаловали простуда и инфекция. А ещё я находилась в постоянном напряжении из-за Германа: всё прикидывала, как он оценит те или иные мои действия и не найдёт ли в них очередной оплошности, за которую сурово отчитает, как обычно. Нервное напряжение, конечно, тоже ослабляет организм.
Назавтра я чувствовала себя слабой и разбитой, после окончания рабочего дня едва доползла домой. К тому моменту, как я ввалилась в дверь своей аккуратной, но холодной комнатки, меня уже вовсю знобило. Я юркнула в перины и завела будильник, чтобы не проспать вечерний сеанс связи. Озноб то усиливался, то сменялся жаром. Я кашляла и чихала.
Теперь я принялась бороться изо всех сил и лечить себя энергетически. Мешала головная боль, но я не сдавалась. И ещё мешала так и наплывавшая жалость к самой себе. Одиночество чувствуешь остро, когда болеешь в совершенно чужом городе. Да, я пожалуюсь девчонкам, и те подлечат меня. А всё же не подойдут к постели, не развлекут звонкими, весёлыми голосами. Никто не положит руку на лоб, не заглянет сочувственно в глаза…
Товарищ Бродов очень обеспокоится, когда узнает про мой грипп. Он почему-то всегда заметно тревожился, если подозревал, что кто-нибудь из нас заболевает. Наверное, потому, что привык всё в зоне своей ответственности держать под контролем, а на такую ситуацию как он мог повлиять? Я представила, как Николай Иванович хмурится и требовательно, придирчиво расспрашивает девчонок о состоянии моего здоровья. От этой мысли мне странным образом полегчало. Да и девчонки будут беспокоиться не меньше: я так далеко от них. Трудно помогать, когда не можешь ни увидеть человека, ни услышать.
Не надо бы никого беспокоить: рано или поздно я справлюсь сама. Но не доложить о своей болезни я не имею права…
До чего же знобит отчаянно – прямо колотит!
– Решили, – хмуро резюмировал Бродов. – Идите работайте. Через час жду доклада.
Девушки сейчас сообщили – после очередного сеанса связи, – что Тася заболела. Вероятно, грипп: высокая температура, респираторные явления. Обещали оперативно её подлечить. Они в последнее время отлично навострились лечить на расстоянии. Сказали: поработаем – сразу будет ясно, как пошло, а за ночь Таська всё это воздействие усвоит. Бродов отдельно поинтересовался, как сказалось болезненное состояние девушки на качестве телепатической передачи.
