— Это не выход, — возразила Майя. — Запись сохранится ненадолго. Скамейку перекрасят, надпись тоже… Может быть, ее вовсе разберут, сломают…
— Ну и что? Надпись то останется. В любом случае. Под слоем краски, на одной доске. Как бы странно это не звучало, но вещи запоминают информацию обо всех. Ты сама подумай, они не могут никому об этом рассказать, но и забыть чего-то тоже не могут. Вещи — идеальные хранители информации, — сказал Женя, очень довольный тем, что к нему пришла такая великолепная мысль. — Они никогда тебя не забудут.
Он достал из кармана толстовки ручку, которую всегда носил с собой на случай, если в голову придет какая-то замечательная мысль, и протянул Майе. Она как-то недоверчиво посмотрела на друга, но все-таки взяла ручку и аккуратным почерком на спинке скамейки вывела «Помни Майю», а через некоторое время приписала «и Джо». Вечная история. Их вечная история навсегда останется здесь.
Не прошло и минуты, как Майя вскочила со своего места, словно обожглась, и они побежали на тот самый пляж, который с неизвестных пор оккупировали ее друзья. Она была девушка своевольная и о том, что сегодня они ночуют на пляже, сказала Жене лишь тогда, когда он пришёл к ней. Женя пытался обидеться и сказать, что она могла предупредить его раньше, на что у неё был уже подготовлен ответ: «Я тебя не держу. Не хочешь, не ходи, но не надо искать дурацких предлогов». Ну, и как он мог сказать ей: «Нет»?
Она сказала: «Будем спать в песке, Джо! Делов-то». Он подумал: «Книга точно должна быть о Майе?», — но сейчас она бежала по улице, улыбаясь, и он был уверен, что пойдёт за ней на край света, если в этом будет необходимость.
Они пришли самым последними, когда все остальные уже давно собрались, но никто даже не собирался обижаться на них, потому что знали о вечной вражде между Майей и временем. По берегу разносились весёлые голоса её друзей, и едва слышно играла спокойная музыка. Женя уже имел некоторое представление о всех присутствующих и с трепетом смотрел на всех их и сейчас, и когда случайно пересекался с ними в городе, ведь они были ещё одной ниточкой, которая связывала его с Майей ещё крепче. Теперь Женя мог с уверенностью назвать Элли стеснительным книголюбом, потому что она никуда не выходила без какого-нибудь романа или повести, и даже сейчас она, прижавшись к дереву, перелистывала страницу за страницей, взахлеб читая Марка Твена. Он знал, что Мэнди может быть весёлой и грустной одновременно, и что Глеб рядом с ней всегда становится лучше, и что Алекс, хоть и не встречается с Эльвирой, не может спокойно смотреть на то, как она общается с другими своими друзьями мужского пола, а ещё Женя знал, что Элли совсем не похожа на своего брата, но самое худшее, что понял он за этот короткий период — это то, что если Майя для него является всем миром, то он для неё — всего лишь очередной знакомый. Даже сейчас, лишь только оказавшись на пляже, она предпочла общество Кости и Киры, с которой Женя был практически не знаком, но она была частью компании в отличие от тех людей-однодневок, как когда-то сказала ему Эльвира, которые приходили лишь потому, что случайно познакомились с кем-то из ребят. С ними почти никто не общался, зная на все сто процентов, что их жизненные дорожки вряд ли когда-то ещё пересекутся. Женя понимал, что на новоселье Мэнди и Глеба он сам пришёл в качестве человека-однодневки, но каким-то странным образом задержался в кругу Майиных друзей.
— Чего-то, мой друг, ты совсем не весел, — услышал позади себя женский голос Женя и вздрогнул.
Девушка вышла немного вперёд, и он увидел, что это Лара, беззаботно улыбающаяся своему одногруппнику.
— Немного потерялся, — пояснил Женя, — в жизни…
— Бывает, что тут скажешь…
Лара скрестила руки на груди и вдруг стала наизусть читать Маяковского, из-за чего мягко говоря ввела Женю в ступор, но она не останавливалась, хоть и заметила это, и следом за всем известным «Послушайте!» приступила к «Облаку в штанах», то есть она на полном серьезе слово в слова с удивительно точной интонацией читала всю поэму полностью.
— Блин, Лара, ты серьёзно? — спросил Женя, всплеснув руками от восторга, после того как девушка сказала последнее «Крик последний, — ты хоть о том, что горю, в столетия выстони!».
Девушка пожала плечами, явно не придавая особого значения тому, что без единой запинки рассказала довольно крупное стихотворное произведение, и указала рукой на играющих в бадминтон Сашу и молодого человека не старше двадцати пяти — его тоже звали Саша, о чем Жене было известно, но нормально познакомиться у них как-то не получилось.
— Она проиграет! — уверенно заявила Лара. — Проиграет и расстроится, потому что играть в бадминтон не умеет, а проигрывать не любит. Она занимается танцами и пашет, как лошадь, потому что… она не из тех, кто проигрывает!
Женя с интересом взглянул на Сашу, пылко делающую свою подачу, которая все же у неё совсем не вышла. Девушка нервно заправила выбившуюся из хвоста прядь волос за ухо, и Женя подумал: «Ну да, она проиграет».
Медленно Женя перевёл свой взор на Алекса, одиноко вышагивающего рядом с парочкой игроков в бадминтон. Он был не такой, каким Женя видел его в тот единственный раз на празднике Мэнди и Глеба, и показалось Жене так, вероятнее всего, потому что сегодня тот даже бутылочки пива в руках не держал. Задумчиво смотря вдаль, он подошёл к Элли и завёл какой-то разговор, из-за которого его сестра несколько напряглась. Женя понятия не имел, в чем там дело, но ему показалось жутко интересным изучать людей, не подозревающих, что за ними следят.
Саша звонко захохотала, попав в голову Паше волнам, и заглушила тем самым даже шум моря, которое этим вечером было не слишком спокойным. Волны, ярко переливаясь, слегка ударялись о берег и превращались в пену, но до этого не было никому дело, хоть убейте. Майя громко обсуждала что-то с Костей и Глебом, упорно доказывая им какую-то свою мысль с таким упорством, словно выводила новый закон по физике.
«Театр жизни, вот что это такое», — вдруг понял Женя. Он ощущал себя зрителем в кинотеатре, где вместо фильма показывали жизнь, странную и непонятную со стороны.
— Как ты попала сюда?
— В смысле? — не поняла Лара.
— Ну, как вы стали друзьями?
— А, ты об этом… Я… бывшая девушка Алекса вообще-то. — Женя недоверчиво покосился сначала на Алекса, затем на Лару, своим взглядом спрашивая, серьёзно ли она. — Мы были вместе… кажется, две недели или около того, и это специально для меня Эльвира придумала своё любимое выражение «человек-однодневка»…
— Ну и дела, — почесав затылок, сказал Женя, с трудом понимая, как они все уживаются в одной компании. — И почему ты осталась? В смысле… ты назло Эльвире? Решила опровергнуть её слова?
Лара засмеялась, слегка наклонившись, как это делала на перерывах между парами, когда они с Марком смотрели какие-нибудь видео в интернете.
— Я никогда об этом не думала, но это круто. И все же я, как ты выразился, осталась потому, что с Элли мы подружились. Она замечательная, а с Алексом… Ну, было и было. Давно забыли.
