«Вот кто такой я, определить намного труднее, — размышлял он. — Уже писатель? Нет. Все еще музыкант? Конечно же, нет. Я бы отнес себя к промежуточному типу людей, которые не нашли свой путь в жизни, а находятся в поиске. Это грустно вообще-то, потому как именно таких, не определившихся в жизни, чуть ли не половина земного шара. Я совсем никак не выделяюсь в толпе, шагающей по улице, и даже если бы я ограбил банк, меня вряд ли бы вычислили, потому что во мне нет абсолютно ничего примечательного. Кошмар! Быть никем даже хуже, чем быть тем, чей выбор в жизни кого-то не устраивает — когда ты никто, ты сам себя не любишь. Вот так. Именно поэтому я должен как можно скорее дописать свою книгу».
Но сидя рядом с Майей в траве, Женя не думал обо всем этом. Его голова была забита лишь тем, что она до безумия красива, а судьба мистера Гэтсби слишком трагична. Дочитав роман до пятой главы, он захлопнул Фицджеральда и встал, чтобы рассмотреть картину девушки, которую она еще не закончила. Это был вполне обычный пейзаж: лес, трава, небо, птицы, — именно так Жене всегда представлялась живопись. «Скучно и однообразно», — думал он всегда, рассматривая картины Левитана, Шишкина или Саврасова в книгах об искусстве, которые иногда покупала Марина на почте. Он даже с трудом мог отличить их друг от друга, но сейчас хотел как можно глубже погрузиться в эту тему, потому что живопись была неотъемлемой частью Майиной жизни, а Жене очень не хотелось показаться невежественным. К тому же, смотря на ее картину, он видел размашистость, легкость и удивительную точность передачи момента. На листе бумаги не было ничего особенного, но у нее получалось в неповторимой манере показать акварелью дыхание жизни и свежесть леса. Легким движением руки она прорисовывала мелкие детали так, чтобы они максимально естественно вписались в общий колорит.
— Ты чего? — спросила Майя у Жени, когда он перестал читать и, подойдя к ней, начал внимательно следить за каждым ее взмахом кистью.
— Не знаю! — ответил он, пожав плечами, и скрестил руки на груди. — Я просто решил, что мы можем поговорить. Просто поговорить. Я ведь книгу пишу…
— Я помню, — сказала Майя, приложив указательный палец к подбородку и будто бы не особо вдумываясь, о чем говорит Женя. — Да! Мы можем поговорить, — продолжила она, вновь опуская кисть в кювет с голубой краской.
Повисла неловкая пауза. Женя не знал, что сказать, а Майя была слишком погружена в свою работу, чтобы заводить беседу. Они молчали несколько минут, прежде чем Женя произнес:
— Немного неловко, да?
— Только если чуть-чуть. — Девушка улыбнулась другу и вновь устремила взор на свою работу. — Может, сыграем в игру?
— В игру? Что за игра? — заинтересовался Женя.
— «Вопрос — ответ». Все очень просто. По очереди задаем друг другу вопросы, на которые после отвечаем сами, — произнесла Майя, вопросительно посмотрев на Женю. Она ждала от него ответа.
— Ладно! — согласился он, обрадованный тем фактом, что эта игра позволит ему, возможно, лучше узнать Майю. — Я первый, можно? — Она одобрительно кивнула. — Какой твой любимый фильм?
— «Римские каникулы»
22 с Одри. Она там восхитительна, и если бы она не получила за него «Оскар», то я бы очень удивилась, хоть я и плохо разбираюсь в кино. А еще мне очень нравится, что фильм черно-белый. Это красиво и, может быть, даже загадочно. Сейчас фильмы какие-то другие, хотя… наверное, просто мне попадается мало хорошего современного кино. Однажды ты мне его обязательно покажешь… Так, я заболталась. Твоя очередь, Джо!
— Эм, я люблю «Звездные войны». Ты знаешь их?
— Этот фильм? Нет, я… может быть, я слышала о нем, но я не знаю. Нет! Я не очень-то люблю, когда в названии фигурирует слово «война»…
— Ну, а твоя любимая группа? — быстро перевел тему Женя, не желая выслушивать, почему Майя ни за что в жизни не посмотрит его любимые фильмы, ведь он этого просто не мог вынести.
— Вообще-то была моя очередь задавать вопрос, — хмурясь, сказала она и лишь на мгновение отвлеклась от своего занятия, — но я все равно отвечу. Банально, но Beatles. Битлы навсегда! — воскликнула она и так всплеснула руками, что выронила кисточку. — Ой! Ну, ты понял…
Женя улыбнулся, смотря на то, как неловко Майя достает из травы свою кисть.
— А вот я больше по Queen.
— Ну, круто, а если певец, то?..
— Джексон.
— Майкл Джексон?! — воскликнула девушка. — Я его обожаю! Мне было почти пятнадцать, когда он умер. Это было последнее лето дома, и я сидела дома у своего соседа, а он обожал новости. Кажется, он мог смотреть их целыми днями. Мы пили чай на кухне, и в новостях сказали… ну, что Джексон умер. Я заплакала… — Майя молчала несколько минут, тупо смотря на картину, прежде чем спросила: — У тебя есть любимый композитор?
Женя знал, что была его очередь задавать вопрос, но он не стал говорить об этом Майе, потому что она была слишком расстроена.
— Шнитке.
— Шнитке? — недоверчиво спросила девушка, явно ожидая любого другого ответа.
— Ну, Альфред Шнитке, — оторопев, пояснил Женя. — Это советский компози…
— Да знаю я, кто такой Шнитке! — воскликнула она, натянув на лице широченную улыбку. — Просто… довольно интересный выбор…
— Ты так думаешь?
— Ну, а почему он тебе нравится?
— Трудно объяснить. Он в меру трагичен, наверное, к тому же мне очень нравится «Пер Гюнт
23».
Майя одобрительно кивнула.
— Солнце, ты не так прост, как кажется, — сказала она, даже не смотря на него.
Женя подавился воздухом, и ему даже показалось, что он задыхается, но все было в порядке, и Майя совсем ничего заметила. Она спокойно окунала кисть в баночку с водой, а он на повторе прокрутил в голове, как она сказала «солнце».
— А я Чайковского люблю, — как ни в чем не бывало рассказывала девушка. — Я рыдала, когда впервые услышала его «Болезнь куклы». Это действительно очень трогательно. У Чайковского все произведения прекрасные, но мне особенно нравится «Щелкунчик». Я знаю его почти наизусть. Каждый вечер слушаю какой-нибудь отрывок. Это успокаивает перед сном. Итак… — проговорила она, склонившись над холстом, чтобы как можно лучше прорисовать птичек. — У тебя есть какая-нибудь вещь, которая тебе очень нравится? Ну, не то чтобы талисман, а просто любимая вещь. Понимаешь?
— Ага, — Женя кивнул. — Наверное, это мои наручные часы. Я их всегда ношу. — Он указал взглядом на часы на своей руке, но Майя даже не посмотрела в его сторону. — И ведь даже если они ломаются, то я иду в магазин и покупаю точно такие же. Это глупо, но я просто привык…
