К этому времени Венский конгресс объявил его вне закона, и 25 марта 1815 г. Британия, Россия, Австрия и Пруссия сформировали против него новую коалицию – кстати, седьмую по счету. Так сложились условия для последних сражений Наполеоновских войн, которые завершились, как знает весь мир, у селения Ватерлоо. Боевые действия теперь велись не против Франции (где король Людовик XVIII уже был признан правителем страны), а против конкретной личности – Наполеона Бонапарта. Предпочитая не отдавать инициативу противникам, император (в собственных глазах он оставался императором) решил атаковать их по отдельности, до подхода русских и пока они не готовы к совместному скоординированному вторжению. Соответственно 15 июня он повел свою Armée du nord (Северную армию) через бельгийскую границу, намереваясь отсечь прусские подразделения под командованием фельдмаршала Гебхарда фон Блюхера на востоке от англо-голландских войск герцога Веллингтона на западе. Состоялось два предварительных столкновения, оба 16 июня. При Катр-Бра маршал Ней упустил свой шанс одержать решительную победу. Его потери были несколько меньше, чем у союзных войск, однако результат можно было считать лишь ничейным. Тем не менее при Линьи французы нанесли противнику полное поражение. Наполеон с армией в 77 000 человек успешно выбил Блюхера из городка, не позволив ему соединиться с войсками Веллингтона. Сам фельдмаршал несколько часов пролежал на поле боя, придавленный тушей своего убитого коня, но, когда его раны обработали жидким растиранием из ревеня и чеснока и подкрепили его силы щедрой порцией шнапса, он быстро вернулся в строй. Прусская армия потеряла 28 000 солдат, включая 12 000 новобранцев, которые дезертировали той ночью. Французские потери в целом составили 11 500 человек.
И наконец, 18 июня, Ватерлоо. За час-два до назначенного начала битвы прошла сильная гроза, и пришлось отложить сражение на несколько часов, чтобы земля подсохла. В 11 утра Наполеон пообещал своим офицерам, что этой ночью они лягут спать в Брюсселе: до города было 12 миль [чуть меньше 19,5 км]. Однако и шесть часов спустя французам по-прежнему не удавалось выбить Веллингтона с позиции, где он окопался. Блюхер, которого значительно задержал маршал Груши, выполнявший план Наполеона по разделению союзников, подошел к концу дня, несмотря на свой возраст, свежие раны и необходимость часами оставаться в седле. Бернард Корнуэлл пишет:
Рассказывают, что он кричал: «Вперед! Я слышу, вы говорите, что больше не в силах, но мы должны это сделать! Я обещал Веллингтону, вы же не хотите, чтобы я нарушил свое слово? Вперед, дети мои, и мы победим». Невозможно не любить Блюхера. Ему было семьдесят четыре года, он еще страдал от боли и недомогания после своего приключения у Линьи, от него по-прежнему разило шнапсом и средствами для растираний, а он все равно был полон воодушевления и энергии. Если Наполеон в тот день чувствовал угрюмое презрение к противнику, которого он недооценил, Веллингтон прятал за холодной, расчетливой невозмутимостью серьезную озабоченность, то Блюхер был сама страсть
[150].
Когда судьба сражения висела на волоске («проклятое либо-либо», как сформулировал Веллингтон), Блюхер спас положение, не допустив на поле битвы столь необходимые Наполеону резервы и неуклонно подавляя сопротивление французов, а их неумолимое преследование отступающей Великой армии завершило дело. Однако был еще один фактор – состояние здоровья Наполеона. Существует масса свидетельств, что на протяжении всех ста дней он сильно отличался от обычного себя: был апатичным и замкнутым, а перед битвой при Ватерлоо казалось, что ему стало совсем не хорошо. Известно, что он страдал от мучительного геморроя, поэтому не мог долго находиться в седле. При Ватерлоо, правда, Наполеону несколько раз удалось выехать верхом, но значительную часть дня, как пишут, он провел в своем штабе, обхватив голову руками. Если бы он был в хорошей форме, могла ли битва пойти по-другому? Мы никогда не узнаем.
Возвратившись в Париж (Наполеон был не тот человек, чтобы оставаться при разбитой армии), он понял, что все кончено. Его положение не сулило ничего хорошего: и законодатели, и народ отвернулись от него. 22 июня он отрекся во второй раз (хотя формально уже не имел престола) в пользу своего трехлетнего сына от Марии-Луизы, которому он даровал титул короля Рима. Через три дня Наполеон уехал из Парижа и ненадолго остановился в Мальмезоне, усадьбе Жозефины на Сене; а когда через неделю подошли войска Седьмой коалиции, бежал в Рошфор на побережье Атлантического океана, надеясь отправиться в Америку, но выяснил, что этот порт, как и все остальные атлантические порты, блокирован британскими кораблями. Утром 15 июля Наполеон сдался в плен капитану корабля «Беллерофонт» (Bellerophon) Фредерику Мейтленду и доверил ему свое письмо, адресованное принцу-регенту Великобритании:
Rochefort, 13 juillet 1815
Altesse Royale,
En butte aux factions qui divisent mon pays, et à l’inimitié des plus grandes puissances de l’Europe, j’ai consommé ma carrière politique. Je viens, comme Thémistocle
[151], m’asseoir sur le foyer du peuple britannique; je me mets sous la protection de ses lois, que je réclame de Votre Altesse Royale, comme celle du plus puissant, du plus constant, du plus généreux de mes ennemis.
Napoléon
[152]
Какое величественное письмо – гордое, учтивое, трагичное и лаконичное, с ноткой неподдельной поэтичности; оно вызывает отклик, который сохраняется долго после его прочтения. Печально, что принц-регент не счел это письмо достойным ответа.
Наполеона доставили в Англию на «Беллерофонте», но сойти на берег ему не позволили. Вместо этого его перевели на другой корабль, «Нортумберленд» (Northumberland), и вскоре отвезли на остров Святой Елены, где он прожил пять лет в большом неудобстве (на острове высокая влажность, постоянные дожди и ветер) и умер, скорее всего, от рака желудка 5 мая 1821 г.
[153].
Наполеон не обладал высоким ростом и внешней привлекательностью, но по поразительной харизме ему не было равных; а к харизме у него прибавлялись два других необходимых для величия качества – неисчерпаемая энергия и несгибаемая уверенность в себе. Никто в мировой истории (даже диктаторы XX в.) не имели такой репутации. Еще и сейчас живы старики (автор сам к ним относится), которые помнят, как в детстве их предупреждали: «Будешь плохо себя вести, придет Бони и заберет тебя!» Герцог Веллингтон говорил, что присутствие Наполеона на поле боя стоило 40 000 солдат. В битве при Ауэрштедте в 1806 г. прусские силы под командованием короля Фридриха Вильгельма III по численности больше чем вдвое превышали французские, но, услышав, что император лично командует войсками, прусский король призвал к немедленному отступлению, которое быстро превратилось в беспорядочное бегство. Позже обнаружилось, что его дезинформировали: император там даже не появлялся.
