«В Колемане есть ярость и, может быть, что-то еще», – думал Херити, перенеся взгляд на человека, находящегося по другую сторону О'Доннела. Теперь он сосредоточился, потому что это был самый важный член тройки – Финтан Крейг Доэни. Никто из них троих не сознался бы в этой важности, Колеман, – так как ему было все равно, О'Доннел – из гордости, а Доэни потому, что не в его привычках было высовываться.
Херити специально постарался узнать что-нибудь о Доэни, когда этот человек был назначен секретарем по исследованию чумы в новом Всеирландском правительстве. Доэни родился в атлонской семье, которая произвела на свет много священников и медицинских сестер, но совсем не дала врачей, «пока не появился Фин». В данный момент он выглядел, как безбородый, но тем не менее веселый Дед Мороз в штатском. Его лицо, круглое и добродушное, было обрамлено веющимся пухом светлых волос. Широко посаженные голубые глаза смотрели на мир, как бы находя его забавным.
«Это маска», – решил Херити. У Доэни были плоские губы с морщинками от улыбки в уголках и короткий узкий нос с раздувающимися ноздрями, выражение которого два поколения студентов-медиков и медсестер в Дублинском колледже научились безошибочно угадывать для собственного выживания. Несмотря на вид добряка, Фин Доэни пользовался репутацией человека, беспощадного к лентяям, и раздувание его ноздрей было безошибочным сигналом бешенства, близкого к взрыву.
«Страх исходит от него», – понял Херити. А также от О'Доннела. Что же это?
Эти трое составляли Региональный комитет Юго-Восточного побережья, созданный ad hoc
[1]
из временной рабочей группы, которая впоследствии была формально признана, так как обладала силой и знала, как ее применить. Кевин О'Доннел занял пост председателя на ранней стадии их работы, с учетом того, что он имел «вооруженную силу» – и это соответствовало действительности, так как силу нового правительства составляли «Пляжные Мальчики» и регулярная армия. Херити знал, что это положение устраивало Доэни. Оно позволяло ему держаться в тени и «переставлять фигуры».
Алексу Колеману было все равно, кто возглавляет комитет, пока предпринимаются акции, которые в перспективе могут уничтожить убийц его семьи. Находились такие, кто утверждал, что Колеман может попытаться выбраться из Ирландии и «уничтожить всех без исключения проклятых выродков, все еще живущих в Испании».
«Все трое чего-то боятся», – почувствовал Херити, но было ли это тем же, чего и он боялся?
Кевин О'Доннел, оглядев своих компаньонов в поисках согласия со своими словами и считая их молчание знаком согласия, созерцал Херити с покровительственной улыбкой хищника, держащего в когтях жертву и получающего от этого садистское удовольствие.
Херити узнал этот взгляд, так как уже страдал от него в предыдущих случаях. С тех пор как он взорвал бомбу на углу Графтон-стрит, Херити вел кроличье существование, обвиняемый теми, кто знал об его участии в этом деле, за то, что он «вызывал Божий гнев на головы всех нас». С начала эпидемии он жил в постоянном страхе из-за того, что его роль может стать общеизвестной.
С теми, кому он доверял, Херити протестовал: «Откуда я мог знать?» О'Доннел, который был территориальным командиром группы Херити, отказался принять его оправдания. Избрав Херити специальной мишенью, О'Доннел использовал любую возможность для терзания своей жертвы. Херити подозревал, что сейчас наступит нечто похуже, чем предыдущие наказания. Он попытался замкнуться в себе, сохраняя энергию для удобного для бегства случая. Это придавало ему более твердый, более собранный вид. Херити был одним из тех, кого называли «ладно скроенным», хотя Бог, сшивая субстанцию Херити, явно пользовался парой длинных игл наподобие ремесленника.
Неправильно поняв позу Херити, Кевин О'Доннел думал: «Этот Херити! Он держится так, как будто ему принадлежит любое место, где бы он ни находился».
– Мы собрались здесь не для того, чтобы отмечать канун пасхальной недели! – сказал Кевин О'Доннел. Взглядом, полным презрения, он смерил Херити с головы до ног и снова взглянул ему в лицо.
– Некоторые из нас пройдут через это, – сказал Алекс Колеман, как будто он вел внутри себя какую-то частную беседу и только теперь почувствовал, что эта часть ее должна быть объявлена во всеуслышание.
Кевин О'Доннел взглянул на Колемана.
– Что ты говоришь, Алекс?
– Если хотя бы один из нас проберется, – сказал Колеман, – он сможет распространить чуму среди них, даст им почувствовать вкус этой Белой Смерти! – Он плюнул на пол рядом и осмотрелся, надеясь найти поблизости бутылку, чтобы утолить свою неожиданную жажду.
– Ах да, – сказал Кевин О'Доннел, думая, что иногда Колеман разговаривает как слегка чокнутый. Снова обращаясь к Херити, О'Доннел сказал: – Я все еще озабочен твоими прошлыми ошибками, Джозеф. – И тихим и печальным голосом О'Доннел добавил: – Они должны быть смыты, полностью забыты, как будто их и не было.
– У нас нет прошлого, ни у кого из нас, – сказал Колеман.
– Алекс говорит правду, – сказал Кевин О'Доннел. – Нас здесь только четверо, и мы пока еще ирландцы.
Фин Доэни прочистил горло.
– Бог знает, куда этот человек уже мог добраться, Кевин.
Херити весь обратился во внимание. Да, здесь-таки есть страх. Он как-то связан со всем этим материалом о Джоне Рое О'Нейле, который они заставили его заучить перед этой встречей – эта биография из Америки, история, а потом рапорт Финна Садала о ком-то по имени Джон Гарреч О'Доннел.
– Джозеф, ты изучил все те материалы, которые мы дали тебе? – спросил Кевин О'Доннел.
«Вот здесь страх, именно теперь!» – подумал Херити. Что-то в этом деле вызывает у них ужас.
Херити кивнул.
– Этот американец, который называет себя О'Доннелом, уже провел на нашей земле много дней, с тех пор как мы пропустили его через Кинсейл, – сказал Кевин О'Доннел. – Пока мы уверены в нем, с ним ничего не может случиться.
Раздувая ноздри, но сохраняя спокойный голос, Доэни наклонился вперед.
– Ты видел его описание. Оно наводит на определенные мысли в свете американских данных об О'Нейле.
– Досадно, что ты не поделился этим описанием с Финном Садалом, – сказал Кевин О'Доннел, и в его тоне была горькая злоба.
– Мы просили тебя особо следить за любым человеком, который назовется молекулярным биологом, – сказал Доэни. В его голосе послышались резкие нотки, которые узнал бы любой из его студентов.
– Мы думали, что этот янки только хвастается, – сказал Кевин О'Доннел.
– Он прибыл в Ирландию из добрых побуждений!
– И где он сейчас? – задал вопрос Колеман.
– Бродит по холмам над Югалом, – сказал Кевин О'Доннел. – Я думал, что если он О'Доннел, как и я, то должен иметь свой шанс. Его нетрудно найти.
