— Вы и не должны им ничего говорить, — произнесла она на воларском. — Просто сделайте вид, что согласны. — Она склонилась поближе и показала книгу в кожаном переплете. — Они требуют ключ к этому коду. Если мы сможем их убедить, что вы мне его дали, я скажу, что в состоянии расшифровать тайнопись. Однако для этого потребуется время, за которое, вполне вероятно, ваш флот успеет нас обнаружить.
— Ты так горишь желанием сделаться рабыней?
— Я ей уже побывала. По сравнению с нынешним моим жребием не так уж и плохо. Из-за моего лица воларцы меня не трогали, а пираты, боюсь, не столь щепетильны.
— Что им помешает убить меня после того, как мы разыграем нашу маленькую комедию?
— Я скажу, что вас необходимо оставить в живых, поскольку код очень сложен и мне наверняка потребуется ваша помощь.
— Почему я должен тебе доверять?
— Хотя бы потому, что я до сих пор не сказала им, кто попался в их лапы. Ведь вы — сын советника. — Лирна выразительно посмотрела на его рваную красную рубаху, золотая вышитая эмблема на которой в точности повторяла рисунок печати на пергаменте, данном ей капитаном. — Отличный трофей, такой можно привезти на Острова. Как думаете, карьера вашего отца выдержит подобный позор? А ваша собственная?
— Кто ты, уродка? — Пленник поднял голову, пристально глядя на Лирну.
— Обыкновенная беглая рабыня, которая хочет выжить.
Некоторое время он злобно и молча смотрел на нее, но наконец справился с гневом и сказал:
— Покажи книгу.
Лирна открыла томик, наклонилась поближе и провела пальцем по первой строчке.
— Я слышала, — продолжала она, — что надевать красное разрешено только тем воларцам, которые владеют не менее чем сотней тысяч рабов.
— Все верно, — буркнул он, кивая, словно они обсуждали текст.
— Но вы слишком молоды, чтобы успеть накопить такое состояние. — Лирна приподняла брови, притворяясь, что пытается понять сказанное пленником.
— Это был подарок моего отца на совершеннолетие, — неохотно ответил воларец. — Треть его капитала. Кроме того, он разрешил мне самому выбрать рабынь для утех. — Парень бросил косой взгляд на ожоги Лирны. — Извини, если развею твои иллюзии, но для тебя у меня места нет.
Лирна кивнула, привстала с пола на корточки и захлопнула книгу.
— Благодарю вас, — ответила она.
— Я всего лишь выполняю взятое на себя обязательство, — сказал он ровным тоном.
— Нет-нет, я имела в виду то, что вы облегчили мою задачу.
Он нахмурился.
— О чем…
Лирна крутанулась, стремительно выхватила кинжал из сапога охранника и вонзила его в грудь воларца. «Меть в середину, — учила ее Давока. — Всегда бей в середину груди, и попадешь прямо в сердце».
* * *
Капитан швырнул Лирну на пол своей каюты, чуть не выбив из нее дух, и вынул кинжал:
— Ах ты, тварь подзаборная! — Пират поднял судорожно хватающую воздух Лирну, притиснул к стене и прижал к горлу кинжал. — И кто-то еще говорит, что моим людям нельзя доверять!
— Мне… вы верить можете, — задыхаясь и кашляя, прохрипела она.
— Чему верить? Что ты вонзишь нож в спину мне или кому-нибудь из команды? Верю.
— Вы можете довериться мне в том, что касается перевода книги.
— Чем докажешь? Все, что я видел, — как вы с ним поболтали на его свинячьем языке, а потом ты его заколола.
— Вы же не случайно встретились с его кораблем. — Лирна твердо взглянула в глаза капитану.
— Что ты мелешь? — прошипел тот, навалившись на нее и царапая острием кинжала кожу.
— Вы охотились за книгой. Владыки кораблей поручили вам захватить судно и добыть ее.
Его лицо исказила гримаса, но он сдержался, чтобы не ляпнуть лишнего, и отошел на шаг, не опуская кинжала.
— Слишком уж ты умна, моя поджаренная красотка.
— Двадцать восемь золотых слитков с гербовой печатью Дома Энтриль, — сказала она, — двенадцать бочек вина из Эскетии, короткий церемониальный меч с выгравированным панегириком, подаренный Правящим советом генералу Токреву в знак признательности за одержанную победу… — Переведя дыханье, она посмотрела на капитана, рука которого задрожала. — Ведь именно эти вещи вы обнаружили на его корабле?
— Откуда ты?..
— Все это перечислено в книге, на первой странице.
— Ты же видела ее всего несколько мгновений!
— Вполне достаточно.
— Чтобы разобрать зашифрованный текст?
— Матрица замещения основана на нисходящем порядке чисел. Для знающего человека не так уж сложно. И сейчас я — единственный человек на вашем корабле, а вероятно, и во всей этой части мира, кто может прочитать, что там написано.
— Так читай! — Капитан вытащил книгу из-за пояса и протянул Лирне. Та осталась стоять без движения, успокаивая дыхание.
— Нет.
— Я уже говорил тебе, что ты не в той ситуации, чтобы…
— Чтобы заключать сделки? А вот я думаю, что ситуация самая подходящая, — усмехнулась она.
* * *
Мужчины получили угол в трюме, чистую одежду и еду. Тогда как Лирну, Мюрель и еще одну женщину, Орину, поселили в каюте первого помощника.
— Ты действительно этого хочешь? — мягко сказала Мюрель.
— Да. — Лирна протянула руку за маленьким зеркальцем, которое девушка пыталась спрятать за спину.
Оправа была серебряной, со сложным орнаментом, где преобладал мотив человека, борющегося со львом, — гравировка, сделанная по обычаю альпиранских ювелиров с северного побережья. Лирна провела пальцем по узору и перевернула зеркальце.
Потом она часто спрашивала себя, почему в тот момент не закричала, не заплакала, не впала в истерику. В ее душе завывала буря тоски и боли, но она молча сидела и смотрела на отражение незнакомого обгоревшего лица. Волос почти не осталось, кожа на черепе покрылась пятнами красно-розовой, едва зажившей плоти. Сильнее всего пламя повредило верхнюю часть ее лица. Язвы протянулись вверх от переносицы, кожа от левой скулы к правой половине нижней челюсти была опалена, словно Лирна надела слишком большую маску, вполне пригодную, чтобы пугать детей в Обережную ночь.
«Я не могу быть королевой, — думала она, глядя в глаза уродливой незнакомки. — Какой художник захочет писать мой портрет? И что за профиль прикажу я выбить на монетах?» Эта мысль вызвала у нее непроизвольный смех, и Мюрель наверняка решила, что несчастная спятила.
— Благодарю. — Лирна вернула ей зеркальце.
— Что там у вас произошло? — спросила ее Орина, тощая черноглазая брюнетка со шрамами на шее, оставшимися после издевательств на корабле. Держалась она смелее Мюрель, но ей хватало ума, чтобы страшиться нынешнего их положения.
