Когда Рива встала, дикий вой толпы обрушился, словно потоп. Люди вопили, орали и, как с отвращением заметила Рива, таращились на нее с откровенным вожделением. Мужчины улюлюкали, женщины обнажали груди, на песок полетела туча цветов. У ног Ривы приземлилась орхидея с бледно-розовыми лепестками, темными по краям, так что цветок казался смоченным кровью.
— Подберите! — прошипел Щит. У него в руках была целая охапка цветов. — Парень, и ты! Быстро подбирай!
Рива опустилась на колено и подняла цветок. Толпа зашлась в безумном экстазе.
— Это знак их благоволения! — опасливо глянув на балкон императрицы, крикнул Щит. — Такое трудно игнорировать тем, кто устраивает зрелища.
Рива посмотрела на балкон. Императрица по-прежнему сидела на своей скамье. На лице женщины лежала тень, императрица, казалось, застыла. Может, она снова ушла в себя, отрешилась от реальности? Вряд ли ее заботят местные традиции и обычаи. Она ненавидит своих подданных, и ей безразличны чувства толпы.
Императрица махнула Варулеку, и смотритель приказал трубить призыв к тишине. На этот раз толпа подчинилась не сразу, возбуждение и похоть по приказу не унять. Толпа продолжала гудеть и бормотать даже тогда, когда императрица подошла к самому краю балкона. У Ривы сжалось сердце, когда она не увидела на лице императрицы ни гнева, ни раздражения — лишь искреннее благодушное восхищение. Императрица тихо сказала что-то, и Рива с легкостью прочла по губам:
— Воистину ты — моя сестра.
Лиеза беспокойно ходила по комнате и вздрогнула, когда Рива вошла и двери с лязгом закрылись за ее спиной. Лиеза с нервным смешком кинулась к Риве и остановилась в шаге, увидев кровь, покрывавшую Благословенную госпожу с головы до пят. Хотя, похоже, сильнее поразила Лиезу орхидея.
— Где ты взяла ее?
Рива посмотрела на цветок. Она не выпустила его из рук, когда императрица объявила конец сегодняшних представлений и на арену выскочила дюжина куритаев. Аллерна со Щитом заковали и увели в другую дверь, хотя молодой стражник успел упасть на колено перед Ривой в благоговейном обожании.
— Миледи, Отец благословил меня! — крикнул он, когда его потащили прочь. — Он позволил мне сражаться рядом с вами!
Щит обрадовался куда меньше.
— Надеюсь, вы понимаете, что мы отнюдь не победили? — сухо осведомился он.
— Милорд, но мы живы, — ответила Рива. — И я всегда к вашим услугам.
Интересно, почему Варулек не забрал цветок? Главный смотритель молчал весь обратный путь до комнаты, был напряжен и постоянно поглядывал на орхидею.
— Я испортила историю? — спросила Рива, когда они подошли к двери в комнату. — Наверное, у легенды другое окончание.
— Моривек и Корсев стояли у входа в огненную прорву день и ночь, — сказал смотритель и отошел в сторону, пока куритаи с обыкновенной осторожностью снимали кандалы с Ривы. — Старший, Моривек, получил смертельную рану и упал и умолял брата бежать. Но Корсев остался. Его обуяла такая ярость, что он убивал всякого выходящего из ямы провозвестника Рока, а когда его брат испустил дух, Корсев бросился в недра земли, одолеваемый жаждой мщения. Больше его не видели.
Дверь распахнулась.
— Хотя, как это бывает со всеми легендами, история меняется по прихоти рассказчика, — добавил напоследок смотритель.
— Я взяла его на арене, — объяснила Рива. — Хочешь?
Девушка отпрянула, покачала головой.
— Это не для меня. Тебе надо принять ванну, — сказала Лиеза и пошла в дальний конец комнаты.
Из узорчатого бронзового крана на стене хлынула вода. Рива уселась на мраморные ступени, помассировала кисти.
— Я постираю, — предложила Лиеза и указала на окровавленную одежду.
— Ты не моя рабыня.
— Но я и не свободная. К тому же мне просто нечем заняться.
Рива встала, выжидающе посмотрела на Лиезу. Та удивилась, затем рассмеялась и отвернулась. Рива скинула ботинки, сняла блузу и брюки, оставила их на полу, шагнула в воду и вздохнула от успокаивающей теплоты.
— С кем ты дралась? — все еще не глядя на нее, спросила Лиеза и опустилась на колени собрать одежду.
— Это были коты с большими зубами.
— Убила всех?
— Оставила троих.
Рива вспомнила трех выживших, занятых только пожиранием тела бывшего хозяина, с мордами и лапами, залитыми кровью. Несмотря на ужас зрелища, Рива не могла не пожалеть зверей. Пусть и злобные, они были рабами. Их держали впроголодь, избивали — не давали жить жизнью, предписанной им Отцом. Здешние люди из жестокой прихоти извращают мир.
Рива расплела косу и погрузилась в воду, расчесала волосы пальцами, чтобы убрать присохшую кровь. В ванну можно было погрузиться с головой, стоя во весь рост. Рива ушла под воду, коснулась кончиками пальцев плитки на дне. Ощущение длинных волос в руках оживило в памяти Велисс. Она так любила заплетать и расплетать волосы Ривы, укладывать их тысячью лишь ей известных способов. Велисс, Эллис… Они так далеко. Наверное, им уже не суждено встретиться…
Вода колыхнулась. Рива вынырнула и увидела, как в ванну заходит нагая Лиеза.
— Что ты делаешь? — отвернувшись, спросила Рива.
— Нужно постирать одежду, — чуть улыбнувшись, ответила девушка и плюхнула стопку одежды в воду.
— Займись этим позже.
— Я не твоя рабыня, — улыбнувшись чуть шире, ответила Лиеза и взялась за мыло.
Рива отвернулась, подошла к краю бассейна и подумала, что если вылезать, то Лиеза обязательно станет смотреть.
— У ваших людей нет уважения ни друг к другу, ни к жизни, ни к приватности, — пробормотала Рива.
— Приватности?
— Это… ну… — Рива замялась. Такое простое и понятное слово оказалось на удивление трудно объяснить. — В общем, возможность быть одному, хранить секреты. Держаться скромно.
— Скромно?
— Ладно, оставь.
Лиеза сдавленно хихикнула и заскребла мылом по одежде.
— Вижу, ты уже не боишься, как раньше, — заметила Рива.
— Нет, еще боюсь. Но страх накатывает волнами.
— Волнами?
— Да. Большая накатила, когда я пыталась убить императрицу. Теперь поменьше.
Изумленная Рива помимо воли обернулась и потупилась при виде нагих грудей над водой.
— Ты пыталась убить ее?
— Ядом. Но не получилось. Ее это позабавило, и она оставила меня при себе, — помрачнев, объяснила Лиеза. — Я ей показалась забавной.
— Почему ты пыталась убить ее?
— Из-за хозяина. Он… он был не только хозяин. Отец. Мать — рабыня. Она умерла, когда я была маленькая. Отец растил меня, любил. Но по закону не мог освободить. Он не любил императрицу и сказал это. Она узнала. Казнь Трех смертей. Императрица забрала всех рабов.
