Священник с поломанным носом равнодушно глянул на нее и покачал головой. Рядом с ним на дорожке стояло еще одиннадцать узников в истертых ветхих одеждах, нечистых от долгого сидения в подвале. Кое-кто еще покачивался — травяные снадобья Велисс действовали по нескольку дней. Она собрала пять сотен страниц показаний: имена, даты, описания встреч, сцены убийства — полный каталог злодеяний, свидетельства, изобличающие всю целиком церковь Отца Мира как гнездо предателей — от Чтеца до епископа. Свидетельств хватило бы, чтобы полностью распустить церковь.
— Он и вправду думал, что сможет уничтожить дом Мустор и править фьефом во имя Отца? — спросила Рива у безымянного священника.
Священник дерзко посмотрел ей в глаза, сглотнул и с усилием выговорил:
— Это святое дело, благословленное Отцом!
— Отцом? Несчастным злодеем на службе у твари из Тьмы.
Рива отступила на шаг, обвела взглядом узников, и в ее голосе зазвучала сталь:
— Вы — глупцы! Вы провели жизнь в изучении Десятикнижия и не постигли его правды. Отец не дает благословения на убийство и обман и не питает тех, кто мучает детей ради своих гнусных целей.
Рива замолчала. Она ощущала растущую внутри ярость, ту самую, родившуюся во время осады, когда Рива позволяла резать глотки охотникам за рабами и рубить головы пленным. Безымянный священник содрогнулся, борясь с подступающей от ужаса тошнотой. Арентес стоял позади скованных цепью узников с полной ротой стражи. Солдаты обнажили мечи и хищно глядели в спину предателям.
И тут Рива вспомнила. «Мы все теперь убийцы, омытые кровью, — и умоемся ею снова». Взгляд леди Алльтора упал на последнего в ряду узников, тощего и жилистого. В отличие от остальных, он не стоял, потупившись, но глядел со странным благоговением. Знакомый человек. А, так это Шиндалль, хозяин гостиницы, направивший Риву к Высокой Твердыне. «Увидеть ваше лицо — и ничего больше не надо», — так он сказал тогда.
Рива вынула из-за пояса свиток и показала узникам печать и кривоватую неуверенную подпись.
— По приказу Святого Чтеца вы исторгнуты из лона церкви Отца Мира. Вам запрещается читать и цитировать Десятикнижие, поскольку вы показали себя недостойными любви Отца.
Она снова обратилась к священнику с переломанным носом:
— Поскольку Отец больше не хочет знать вашего имени, оно открыто мне, мастер Йорент.
Узники закрывали глаза, склоняли головы, молились, кое-кто заплакал, у пары появились темные пятна на брюках — как у воларских пленников перед эшафотом. Разве что воларцы умоляли о пощаде, а не молились.
— Лорд Арентес, снимите с них цепи. Пусть идут восвояси, — приказала Рива.
Велисс не стала упрекать, лишь изумилась.
— Они интриговали против твоего дома. Они снова затеют интригу.
— Заговоры требует скрытности. Заговорщики прячут имена и лица. Теперь бывшие заговорщики лишены скрытности.
— А ты — правосудия.
— Нет, я лишилась только мести. Отец ясно указал, что месть и правосудие — разное.
Через месяц начали прибывать разномастные отряды призывников, хотя быстро наступившая зима не слишком-то помогала маршировать по дорогам. Когда холода усилились, Рива приказала прекратить работы на стенах и бросить все силы на ремонт города, заменить палатки и промасленную парусину кирпичными домами с черепичными крышами. Снегопады перекрыли горные перевалы в Нильсаэль, остановили караваны от южного берега, и пришлось снова вводить рационы.
Каждое утро Рива занималась с Эллис. Начали с ножа, отыскали длинный узкий клинок, хорошо легший в ее ладонь. При всем энтузиазме девочка оказалась плохой ученицей, часто падала, царапала колени. Но при том никогда не плакала и не капризничала, как на других уроках, и желание тренироваться не ослабевало.
— Ты была в моем возрасте, когда начала учиться? — спросила девочка.
— Я была младше. Не прыгай, когда делаешь выпад, потеряешь равновесие.
— Кто тебя учил?
— Очень плохой человек.
— Почему он был плохой?
— Он хотел, чтобы я делала очень плохое, — ответила Рива.
— А что именно?
— Список чересчур длинный. Смотри на меня, а не на свои ноги!
Рива оставила девочку упражняться, а сама поднялась к Велисс на веранду.
Госпожа советница зябко куталась в меха и держала в руке запечатанный свиток.
— Пришло? — спросила Рива.
Велисс кивнула и передала свиток, не отрывая взгляда от девочки, неуклюже танцующей на газоне.
— Она не очень годится для такого.
— Она научится от нас обеих.
— Зачем ты взяла ее? Ты могла бы найти хороший дом для нее где угодно. В Кумбраэле теперь много горюющих матерей, с радостью принявших бы ребенка.
Рива оглянулась и увидела, как Эллис парирует удар невидимого противника.
— Она не убежала. Когда я пришла в ее дом, она попыталась зарезать меня, а когда я отняла нож, она все равно не убежала, — сказала Рива, снова посмотрела на Велисс и добавила: — Пожалуйста, справься о том, как я могу удочерить ее.
— Ты уверена? Она ведь совсем маленькая.
— Она из благородного рода, умна и быстра. Под твоим руководством она достигнет многого. А мы должны обеспечить наше будущее.
Велисс посмотрела на свиток, на королевскую печать.
— Я никогда не просила тебя обещать мне. Но теперь прошу: что бы ни ожидало тебя за океаном, оставайся в живых и возвращайся ко мне.
Рива развернула свиток. Письмо королева писала сама и щедро рассыпала благодарности и похвалу за соблюдение эдикта. Заканчивалось письмо вежливо сформулированным приказом привести войска к Южной башне в последний день месяца илльнасура. Но ведь зима еще не кончится! Значит, королева решила отплыть до начала весны.
— Рива, — сдавленно прошептала Велисс.
Рива взяла ее за руку, поцеловала в щеку и солгала опять:
— Я обещаю.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ваэлин
Ваэлин однажды провел зиму на Скельском перевале в попытке справиться со все учащающимися набегами лонаков. Тогда здесь было множество братьев и Бегущих Волков, а теперь никто даже не вышел навстречу из приземистой сторожевой башни. Молчаливые стены, пустые бойницы. Соллис не просто так оставил крепость. С лонаками помирились, а война требовала собрать все без исключения мечи. Но все же пустота на северных границах Королевства помимо воли будила тревогу. Столь многое изменилось за такое короткое время!
— Когда-то мои люди ликовали бы при виде такого, — сказала Кираль, без сомнения, ощутившая тревогу Ваэлина. — А теперь это для них — зловещий знак.
Рядом с Ваэлином остановился лорд-маршал Орвен. Его полсотни рыцарей — все, что осталось от Королевской конной гвардии.
