— Отголосок чего?
— Того, что было и будет.
Шаман убрал руку, скорбно покачал головой.
— Мне казалось, это король или вождь, — предположил Ваэлин.
— Нет, это мудрый их племени. Хранитель историй.
— Но его мудрости не хватило, чтобы спасти город?
— Есть то, что никому не под силу остановить. Он построил город, шаманы наполнили камни силой, чтобы петь.
— Наполнили камни силой?
Ваэлин вспомнил повествование Мудрой о том, как она получила свое имя, о камне, который дала ей тень Нерсус-Силь-Нин, сказав что она — всего лишь память, оставшаяся в камнях Мартише и Великого Северного леса.
— Они могли помещать свою память в камни?
— И не только память… чувства тоже, — ответил Мудрый Медведь и медленно повел посохом вокруг, указал на величественные руины, когда-то бывшие полным чудес городом. — Это место полно силой.
Он брел по руинам и всматривался в камни, словно заядлый охотник, выслеживающий редкую дичь. Ваэлин шел за ним сквозь лабиринт развалин, мимо уцелевшего здания — одного из немногих. Брат Харлик считал его библиотекой. Наконец шаман с бывшим владыкой битв пришли к сложенному из камней помосту. Целым он был бы футов десяти высотой, но поддерживавшие его колонны разрушились, поверхность просела и растрескалась от края до края. Мудрый Медведь остановился и содрогнулся от омерзения, но все же поднялся на платформу и коснулся посохом камня в ее центре.
— Тут есть что-то, — сказал шаман. — Черное.
Ваэлину не понравилась растерянность, почти страх на лице шамана, сделавшегося будто старше, мельче. Тот присел, осторожно приложил ладонь.
— Что-то черное? В смысле из Тьмы? Что-то с силой?
— Черное, — с усилием произнес шаман и встал. — А сейчас оно далеко ушло. Его взяли.
— Кто взял?
Шаман посмотрел Ваэлину в глаза.
— Ты знаешь кто. Мы идем через лед, чтобы найти его.
Дарена уселась рядом, накрыла шкурой их обоих.
— Командовать я оставила Ультина. Вряд ли это ему понравилось, но кого еще? Другие и вполовину не так способны, как он.
— А золото? — спросил Ваэлин.
— Первый корабль придет в Морозный порт, самое большее, через месяц, наверняка — к великому удовольствию лорда Дарвуса.
— Не он первый и не он последний наживется на этой войне, — сказал Ваэлин и умолк.
Так приятно ощущать тепло ее тела — и так не хочется говорить то, что нужно сказать. Но Дарена будто прочла его мысли и заговорила сама:
— Я не уйду. — И коснулась губами его губ. — Как Алорнис? — затем спросила она.
Он вспомнил каменное лицо сестры в утро прощания, ее отчаянные попытки не заплакать. Она все-таки заплакала, уткнув лицо в грудь брата, вцепилась и не хотела отпускать. Лирне пришлось осторожно, но настойчиво оттащить ее. Последний взгляд на сестру остался темным пятном в памяти. Алорнис отвернулась и плакала на плече у королевы.
— Она очень нужна королеве и хорошо служит ей, — сказал Ваэлин. — Таланты Алорнис оказались еще большими, чем мы ожидали.
Дарена зашевелилась, посмотрела в ночное небо — чистое, усыпанное звездами.
— Она зашла, — пробормотала девушка.
Ваэлин понял, о какой это звезде — об Авенсурхе, в честь которой Санеш Полтар дал ему племенное имя. О ней говорили, что, пока она сияет, не бывает войн. Теперь она стала крохотной точкой среди других таких же.
— Мы еще увидим, как она засияет, — надо попросту очень долго прожить, — сказал Ваэлин.
— Мне не нравится тут, — отвернувшись, глухо произнесла Дарена.
— Здесь когда-то творились страшные дела. Мудрый Медведь говорит, что камни все еще помнят.
— Я не про город, а про горы, где живет племя, родившее меня…
Она умолкла — но Ваэлин понял недосказанное.
— И убившее твоего мужа.
Она едва заметно кивнула.
— Как его звали?
— Его люди называли его Леорда Ниль-Асриль, Живущий в снах. Я звала его просто Асриль. Сеорда считали его тихоней. Он редко разговаривал, часто витал в мечтах, редко ходил в набеги против лонаков, хотя в боях с Ордой показал себя умелым и храбрым бойцом. Однажды лонаков пришло больше обычного и они проникли далеко. Я узнала о набеге, когда гостила у отца. Я помчалась в лес и нашла среди множества трупов тело Асриля. Поверх него лежал труп лонака. Они выглядели очень мирно, словно улеглись спать рядом. Я кинулась искать его душу — но он ушел еще днем накануне.
Дарена замолчала. Ваэлин прижал ее крепче, чтобы впитать ее тепло, мягкость ее грудей. А потом она заговорила очень тихо, почти зашептала, и ее голос был полон страха:
— Я сделала все, чтобы умереть в тот день. Моя душа парила над лесом и смотрела на его тело. Я знала, что мое тело скоро остынет и я приду к мужу, к вечной охоте среди теней. Меня вернул отец. Я услышала его голос. Он просил, умолял. Вернувшись в тело, я не ощутила холода. Честно говоря, прошла не одна неделя, прежде чем я ощутила хоть что-то. Потом я отправилась к камню посоветоваться с Нерсус-Силь-Нин. А она сказала мне то, во что я не захотела поверить.
Дарена посмотрела прямо в глаза Ваэлину.
— Она сказала, что мне предстоит еще многое сделать. Впереди — великие испытания. А проводить жизнь в горести — непозволительная роскошь. Еще она сказала мне, что подарила имя сеорда человеку, которого я полюблю. — Она тихонько рассмеялась. — Я подумала, что Нерсус-Силь-Нин сошла с ума. Я ошиблась.
Двумя днями позже они вернулись к отряду Орвена — и обнаружили его в боевом порядке и с оружием наготове. Причина виднелась на гребне холма в четверти мили к северу: сотня лонаков на коренастых пони.
— Они появились сегодня утром, — доложил Орвен Ваэлину, поклонился Дарене. — Миледи, я так удивлен вашему появлению здесь!
— Милорд, я слыхала, вас можно поздравить.
— Боюсь, с поздравлениями придется немного повременить, — заметил Орвен и кивнул в сторону лонаков.
Ваэлин глянул на Кираль, напряженно уставившуюся на соплеменников.
— Они пришли, потому что им сказала Малесса. Но тут не все хорошо, — наконец произнесла Кираль.
— Значит, лучше поехать и поздороваться, — заключил Ваэлин.
Он приказал Дарене и остальным быть с Орвеном, а сам вместе с Кираль поехал к лонакам. Ваэлин почти достиг холма, когда по склону вниз затрусил пони с кряжистым, широкоплечим седоком. Бритую голову того покрывал узор из кривых линий, похожий на лабиринт.
Мужчина остановился в нескольких ярдах от пришельцев, метнул на Ваэлина полный ярости взгляд и резко заговорил с Кираль.
