Он молчит, по-прежнему спокойный и собранный. Может, оставить его стоять тут целый день и посмотреть, когда же подогнутся его колени? Но женщине не хочется больше развлекаться подобным образом. Отчего-то эта ночь исчерпала желание убивать и унижать.
— Отведите его в подвалы, — приказывает женщина мечнику.
Арклев бросает на нее полный ужаса взгляд, затем шагает вперед, пытается прыгнуть вниз — но его охранник проворней, хватает за ноги и втаскивает обратно.
— Убей меня! — исступленно орет Арклев. — Убей меня, ядовитая сука!
— Тебе еще предстоит столь многое, — с улыбкой говорит она.
Арклев беснуется, охранник волочет его вниз по лестнице. Крики Арклева слышны еще долго.
Женщина задерживается на башне, смотрит на пожары и думает, многие ли из жителей города догадываются о смысле этих огней, о будущем, которое они предвещают. Завтра их встретит новый мир. И тут женщину одолевает уже знакомое замешательство, забытье.
Когда ступор проходит, огни уже заметно меньше. Как долго она простояла здесь? Она смотрит на мечника, убившего старца. Мечник глядит на хозяйку с нескрываемым восхищением. Его взгляд упирается в разрез на платье, открывающий бедро.
— Ты знаешь, кто ты? — спрашивает женщина.
— Арисай. Слуга Союзника, — усмехаясь, отвечает он.
— Нет, — говорит она и отворачивается, смотрит на город. — Ты — раб. Утром я стану императрицей, но и рабыней. Мы все теперь — рабы.
Она приближается к лестнице, и ощущение его возвращения ударяет, словно приливная волна. Женщина шатается, падает на колени. Любимый! Песнь захлебывается в экстазе, как всегда в его присутствии. Приходи же, я жду! Он близко, их больше не разделяет океан. Любимый, ты придешь ко мне?
Песнь сдвигается, коснувшись его сладкой, восхитительной ненависти, в разум приходит видение береговой полосы, подернутой туманной дымкой, но узнаваемой. Волны бьются о высокий берег, и полный ненависти чудесный голос выговаривает: «Эскетия».
— Напоминает южный Кумбраэль, — приставив ладонь ко лбу, изрек Дергач, обозревающий местность. — Я там в молодости лазил с контрабандой.
Эскетия и вправду походила на самую засушливую область Королевства и так же изобиловала виноградниками. Аккуратные ряды ухоженных лоз тянулись по покатым холмам. Там и тут гнездились фермы и виллы. Френтис оглянулся на «Морскую саблю», покачивающуюся в утреннем приливе. Белорату пришлось дождаться штиля, чтобы прибой не разбил корабль, и подойти вплотную к песчаному пляжу.
— Я попрошу богов посмотреть благосклонно на ваше дело, — пообещал капитан с бака, с опаской глянул на берег и едва слышно пробормотал под нос: — Хотя и сомневаюсь, что они помогут вам тут.
— Если капитан не ошибся с подсчетами, мы должны быть в пятидесяти милях к югу от Новой Кетии, — рассматривая карту, сообщил Тридцать Четвертый.
— По мне, чуть ли не единственное стоящее доверия в мельденейцах — их способности к навигации, — глядя на ближайшую виллу, заметил Френтис.
Здание стояло в четверти мили от строения, похожего на конюшню.
— Дом носящих черное, — сказал Тридцать Четвертый, проследивший за взглядом Френтиса. — Слишком уж он большой. Значит, будет и охрана из домашних варитаев. В усадьбе такой величины их с дюжину.
— Оно и к лучшему. Надо же с чего-то начинать, — заключил Френтис и приказал отряду рассыпаться, как делали в Урлише.
Одного варитая смогли взять живым — стражника с западной стороны виллы. Дергач заарканил его и связал с помощью Тридцать Четвертого. Коллегам варитая повезло меньше. Перепуганная рабыня пронзительно заверещала о бандитах, удрала в дом, и варитаи кинулись на врага. Френтис приказал не рисковать. Половину варитаев скосили стрелы и арбалет Иллиан, остальных прикончили в рукопашной.
«Они многому научились», — с мрачным удовлетворением подумал Френтис, глядя, как его люди расправляются с варитаями.
Долговязый Даллин нырнул под удар меча, пырнул в ответ прямо в глаза, подскочил сзади и прикончил противника клинком по горлу, в точности как учил Дергач. За ним Иллиан отбила удар сверху и контратаковала. Ее меч точно отыскал уязвимое место в доспехах — прямо над грудиной, — и варитай свалился замертво. Все кончилось в несколько мгновений. Затем компаньоны принялись собирать оружие и ценные мелочи. Этот обычай завелся у людей Френтиса еще в лесу.
— Отставить! — гаркнул Френтис. — Обыскать виллу! Если хозяин не удрал, то он в верхних комнатах. Дергач, бери Тридцать Четвертого и собирай рабов.
— Красный брат, тебе стоит посмотреть, — мрачно объявил Лекран, стоящий под аркой у входа во двор виллы и стирающий кровь с топора.
Судя по мускулам на руках и спине, мужчина был сильным. Его подвесили между двумя столбами, цепями за руки, на запястьях виднелись потеки запекшейся крови. Голова безжизненно опустилась на грудь. По всей широкой спине отпечатались следы кнута. Передняя половина левой ступни отрублена — обычное наказание рабам, впервые сбежавшим от хозяина. Сбежавших во второй раз убивали.
Напротив мертвеца — прикованная к столбу женщина, руки связаны за спиной, ноги стянуты веревкой так, что не пошевелиться. Женщина была полураздета, плечи и грудь в синяках и ссадинах. Лекран разбил цепи топором, Иллиан взрезала веревки, и женщина рухнула ей на руки. Потом она, захлебываясь, пила воду из фляги Иллиан. Затем растерянно посмотрела на облачение Френтиса, на синий плащ и меч за спиной.
— Брат? — с безошибочно узнаваемым азраэльским акцентом спросила женщина на языке Королевства.
— Да, брат Френтис, — сказал он и опустился рядом с ней на колени, — а это сестра Иллиан.
Голова женщины качнулась, взгляд затуманился.
— Значит, я наконец мертва, — воскликнула она и пронзительно рассмеялась.
— Нет, мы пришли за вами по приказу нашей королевы, — тихо сказала Иллиан и осторожно взяла женщину за руку.
Женщина в недоумении уставилась на Иллиан. Похоже, поверить в спасение оказалось непросто.
— А Джеррин? — наконец произнесла она, приподнялась, повела диким взглядом. — Вы его тоже спасли?
Ее взгляд уперся в повисшее на цепях тело. Она отчаянно закричала и обмякла, затем тихо прошептала:
— Я говорила ему, что нельзя бежать. Но он не мог вынести, что эта тварь хозяйничает надо мной.
Френтис услышал за спиной перепуганное хныканье и обернулся. Толстенький человечек стоял, трепеща, у изукрашенного фонтана в центре двора, выставив подбородки и стараясь приподняться на цыпочках, потому что брат Ренсиаль тыкал толстячка сзади мечом.
— Где лошади? Говори! — велел мастер.
Толстячок трясущейся рукой показал на арку слева. Ренсиаль вопросительно посмотрел на Френтиса, а тот глянул на женщину, с лютой ненавистью уставившуюся на толстяка.
