— Когда мы встретились, у тебя была сила, — заметил шаман. — Песнь, как у Девушки-лисы. Это миф?
— Нет, это правда. Но, как и всякий миф, он закончился.
— Нет. — Мудрый Медведь указал посохом в небо, на вихрящиеся огни. — Ничего по-настоящему не заканчивается. Рассказы живут вечно.
Он оглянулся. Медведь тихонько зарычал, потянул носом воздух. Шаман вздохнул и встал.
— Подходят многие. Воины. Не бери оружия в руки.
Первыми явились копьястребы, семь огромных птиц спикировали вниз, закружили над головой, иногда так низко, что приходилось пригибаться. Ваэлин слышал достаточно от Дарены, чтобы оценить убийственную мощь этих птиц, но все же удивился их размерам: самое малое семь футов в размахе крыльев, клювы величиной с наконечники копий, а на когтях блестят стальные острия.
— Ими может управлять один шаман? — спросил Ваэлин.
— Если он силен, то да. Они видят — и он видит. Но немногие настолько сильны, чтобы управлять семью, — с ноткой беспокойства в голосе ответил Мудрый Медведь и посмотрел на восток.
Там вскоре появились черные точки, сперва дюжина, потом Ваэлин насчитал полсотни. Точки превратились в волков, грациозно и стремительно несущихся по льду. Недалеко от Ваэлина с шаманом стая разделилась надвое, замкнула их в идеальное кольцо. Волки уселись с полным безразличием, как будто и не обращали внимания на окруженных, идеально белые огромные звери, крупнее любого виденного Ваэлином волка — кроме единственного, волка его песни. Вскоре на горизонте появились новые точки. Эти двигались с меньшим изяществом, но почти с такой же скоростью. Ваэлин поначалу не понял, что видит. Казалось, группки волков бегут, привязанные к чему-то за веревки. И лишь потом он разглядел сани, в каждых — по трое воинов с копьями и плоскими луками, как у сеорда. Запряженные звери были намного меньше и гораздо беспокойнее. Когда сани остановились, упряжные волки тут же начали ворчать и скалиться друг на друга. Ваэлин быстро прикинул число воинов: около сотни. Меньше, чем в отряде, но ведь с волками и ястребами и на своем льду.
Воины образовали второй круг, снаружи волчьего, двое вышли к Ваэлину и Мудрому Медведю. Первый — обычного для для Ледяного народа сложения, пяти футов ростом, коренастый, крепкий. Но второй — ростом с Ваэлина, такой же широкоплечий, но тощий, подтянутый.
— Знаешь их? — спросил Ваэлин у шамана.
Внимательно глядя на подходящих, Мудрый Медведь покачал головой. Ваэлину показалось, что шаман сосредоточился так же, как и во время недавней встречи с Безглазым.
— Мы иногда торгуем с Волчьим народом. Не живем с ним, — сказал шаман.
Двое остановились невдалеке, сняли с лиц меховые маски. Меньший оказался женщиной средних лет с обычным для здешнего народа широким лицом и высокими скулами. Похоже, она узнала шамана, глядела на него с уважением, но ощущалось, что женщине не по себе. Она несла костяной посох, короче, чем у Мудрого Медведя, но тоже изукрашенный резьбой. А высокий парень рядом с ней оказался на пару лет моложе Ваэлина и с чертами, совершенно не похожими на местные. У него была бледная кожа, темные, почти черные глаза и волосы — в точности как у воларца, их Ваэлин навидался уже вдосталь. Женщина что-то сказала на своем языке Мудрому Медведю, тот кратко ответил и кивнул, затем пояснил: «Обычай. Шаман приветствует шамана».
Женщина смерила Ваэлина взглядом сверху донизу, потом кивнула парню. Тот смущенно улыбнулся, будто молодой новичок на важном собрании, и сказал на языке Королевства:
— Моя мать спрашивает ваше имя.
Парень говорил с сильным акцентом, проглатывая гласные, но все же понятно.
— Твоя мать? — посмотрев на женщину, спросил Ваэлин.
— Да, — подтвердил парень. — Она — Много Крыльев, шаман Волчьего народа на Древесных островах. Я — ее сын, названный Длинным Ножом по согласию народа.
— В самом деле? — осведомился Ваэлин, внимательно глядя на парня.
Оружия у него не видно, он опустил руки. Но под мехами наверняка прячется меч или нож, и парень умеет им пользоваться. А уж как насторожились волки — словно услышали что-то недоступное другим.
— Твоя, хм, мать — не единственный шаман здесь, — заметил Ваэлин. — Она управляет ястребами, ты — волками.
Парень оскалился, натужно изобразил улыбку.
— Да, я управляю ими. И мы спросили о вашем имени.
— Воларец, я сперва хотел бы услышать твое настоящее имя. Я убил слишком много таких, как ты, чтобы доверять с первого слова.
Волки разом встали и зарычали. Парень мрачно проговорил:
— Я не воларец.
Много Крыльев заговорила с сыном. Всего несколько слов, но их хватило, чтобы обуздать гнев. Он глубоко вдохнул, волки расслабились, снова уселись.
— При рождении мне было дано имя Асторек Анвер, — сказал он. — А как ваше имя?
— Ваэлин Аль-Сорна, по Королевскому слову владыка башни Северных пределов.
Отчего-то разозлившись, Много Крыльев раздраженно взмахнула посохом, гортанно воскликнула.
— Мать говорит, что у вас есть другое имя, — перевел Асторек.
— Эорхиль зовут меня Авенсурха, сеорда — Бераль-Шак-Ур.
— Мы не знаем этих слов, — сказал Асторек. — Объясните их.
— Авенсурха — это яркая звезда. Она появляется в утреннем небе. Бераль-Шак-Ур — это тень ворона.
Асторек и Много Крыльев хмуро переглянулись. Судя по тому, как напрягся Мудрый Медведь, мать и сын общались без слов.
— Собирайте своих людей, — наконец проговорил Асторек. — Вы пойдете за нами.
— Зачем? — спросил Ваэлин.
— Идите, и узнаете, — сказал Асторек и пошел прочь. Волки дружно встали и последовали за ним. Отойдя на пару шагов, он обернулся и добавил: — Конечно, вы можете остаться здесь и погибнуть, когда придет Долгая ночь.
Остров был размером в несколько миль и густо порос лесом. Посреди него торчал крутой гранитный пик, испятнанный снегом.
— Волчий дом, — перевел Мудрый Медведь труднопроизносимое название. — Я не видел его много лет.
До Волчьего дома пришлось идти четыре дня на юг. Лед становился все тоньше, и было неприятно смотреть, как солнечный свет играет на пузырях всего в нескольких футах под ногами.
— Здесь лед тает по весне, — объяснил Асторек. — Тогда с острова на остров можно перебраться только на лодке. Но у нас их много.
Асторек вел себя как радушный хозяин и не обижался на инстинктивную подозрительность сентаров и открытую враждебность людей Королевства.
— Милорд, предлагать свое доверие подобному типу кажется не слишком мудрым, — угрюмо высказался Орвен.
Судя по лицам солдат, они разделяли мнение командира. Из-за холода и тягот солдаты перестали умываться и бриться и теперь выглядели лохматым диким сборищем. Прежние товарищи не узнали бы их, длинноволосых и бородатых.
