Глава 2
На распутье
Мерцание звёзд. Холода.
Вдохновенье в объятьях ночи.
Жизнь – череда пощёчин,
Сражений с собой череда.
Не ты в этом бою победитель,
Боль, пустота – трофей твой.
Над сердцем – Судьба повелитель.
Но ты – снова и снова в бой…
Ручка. Бумага. Стихи.
И чашка чая в руках.
На бумагу – и радость, и страх,
на бумагу – добро и грехи.
В прошлом иллюзии и мечты,
на ладонях от них лишь осколки.
Душу в кровь твои чувства-иголки.
Пустота – теперь это ты.
Вслед за прошлым – и смех, и кокетство…
Любовь – это сон из детства,
Вслед за прошлым – душевный покой…
Не вечно ничто под луной.
Когда лунные лучи, пробившись сквозь оконные стёкла и лёгкие, вздрагивающие под залетающими дуновениями ветра занавески, начали бесшумно плясать по комнате, она будто наполнилась мерцающими серебряными блёстками, мерно кружащимися в воздухе. Покой и сонная нега тягучим дёгтем расползались по зданию, закрывая его уставшим обитателям отяжелевшие веки. Потухли оплывшие свечи в изящных подсвечниках, догорали угольки в больших каминах. Лишь недвижимая стража стояла у ворот Академии. Но помимо них ещё одна обитательница замка не могла уснуть этой спокойной и тёплой, как мамины объятия, ночью.
Походящая на призрака бледная девушка в длинной белой сорочке рассеяно разглядывала остекленевшими глазами тёмную пустоту перед собой, сидя на кровати, по-детски обняв колени, будто пытаясь защититься от чего-то. Она то и дело беспокойно вздрагивала.
Сон упрямо не шёл к ней, словно намерено игнорируя. Вот уже почти месяц неотступный, не желающий разжимать своих железных раскалённых тисков страх не даёт ей не то что мало-мальски успокоиться и, наконец, поспать – даже лишний раз закрыть глаза во тьме ночи. Страх перед самой собой. Точнее, перед той новой, жуткой, омерзительной и непонятной частью себя, которая никогда не позволит ей снова стать… собой прежней. Той, кем она, как оказалось, никогда не была…
«Ною, как сопливая девочка-ромашка» – Недовольно нахмурилась девушка, пытаясь взять себя в руки.
Тщетно.
Вздохнув, Ани неуклюже плюхнулась обратно на подушку, натянув мягкое одеяло до самого подбородка, повернувшись на бок и снова попробовав уснуть, почти заставляя себя смежить веки. Но разум, будто назло, оставался бодрым и незатуманенным, словно и не было почти месяца бессонных ночей.
Ворочаясь, как рыба, попавшая в сети рыбака, девушка никак не могла закрыться от настойчиво лезущих в голову мыслей и выводов.
Она – чудовище. Монстр, который может стать концом этого мира. Чистое зло…
Не то, чтобы она уж очень любила людей и пеклась об их благополучии, но… Ощущать себя… всепоглощающей силой разрушения, способной лишь приносить вред, не понравится никому, если при этом знание собственной сущности открылось лишь недавно. Это осознание способно сломать даже очень сильных и независимых людей, к которым Ани, будучи честной с собой, себя никогда не относила, как, впрочем, и к слабым тоже. Её девизом по жизни было нечто вроде «действуй по обстоятельствам» или «решай проблемы лишь по мере их поступления», но что делать, когда выхода нет вообще, ты совершенно загнана в угол, и каждый день твоей беспомощности перед обстоятельствами может стоить слишком дорого?
«Я готова начать всё с нуля, оказаться голой и неимущей в чужом мире, лишь бы на мне не висела ответственность за этот выбор!» – С горечью подумала она.
Была бы ещё хоть какая-нибудь приемлемая альтернатива! Или, ещё лучше, возможность просто остаться в стороне…
«Мы не выбираем свою судьбу. – Знакомый мужской голос ворвался в голову, – За что ты коришь себя? С чего ты взяла, что на тебе будет какая-то вина?»
«Просила же не копаться в моей голове, – вздрогнула от неожиданности девушка, – Тут всё очевидно. Я ведь сама согласилась на это… А ты мог и солгать, папа. О твоём умении это делать ходят легенды».
«Ты – не все. Ты моя дочь, и если я дал тебе слово – значит, не отступлюсь от него. – Ответил голос, – Мы обойдёмся либо вовсе без жертв, либо минимальными».
«Но ты просишь меня предать собственную мать!» – С нотками отчаяния «воскликнула» та.
«Мать? – Хмыкнул голос, – Считаешь ли ты её таковой? Твоя мать – та, что тебя вырастила, а не та, что родила».
Внутренне девушка была абсолютно согласна с этими словами. И вообще, она верила отцу. Верила, несмотря ни на что, даже на некоторые доводы разума. Но что-то всё-таки не давало покоя…
«Ты прав, – подумав, вздохнула она, кое-как взяв себя в руки, – Но знай, что если ты мне солгал, не договорил, и последствия твоей жажды мести и власти будут неподъёмными, я возненавижу не только себя, но и тебя тоже. Не пожалею, заставлю ответить за каждую поломанную жизнь. И даже сама Магия меня не остановит».
Ответом ей была лишь бездонная ночная тишина…
Катя
Спокойный, размеренный быт… Ведь не так давно это было сущим адом, затягивающим круговоротом, из которого так хотелось выбраться! А теперь даже временная иллюзия подобного покоя и уверенности кажется недостижимой мечтой.
Дни в Академии потекли быстро, безо всяких ЧП и довольно однообразно, но я в кои то веки радовалась этому, как ребёнок. Интересные лекции захватывали меня с головой. Почти всё свободное время я проводила в библиотеке, вкладываясь в то, чтобы наверстать упущенное по учёбе и полномерно разобраться в строении и нравах этого мира. Ведь всё взаимосвязано, а жизнь состоит из мелочей – зная некоторые детали, я, быть может, смогу в дальнейшем избежать неприятных конфузов.
Пытаясь взглянуть со стороны, я признавалась себе, что всё больше становлюсь мизантропом: мне всё время хотелось сбежать от толпы, чужих весёлых разговоров, и забиться в свою «норку» с какой-нибудь интересной книгой. В столовой забивалась в самый дальний угол стола, по коридорам ходила тенью, чуть ли не по стеночке. И это было удобно.
Мало кто из группы относился ко мне нейтрально. Часто слышала в свой адрес какие-то подколки, дилетантские шутки, но мозг быстро приноровился к этому – на Земле отношение ко мне окружающих было примерно таким же.
Из всех новых знакомых я нормально общалась только с Элли, Рианом и Эйденом. Иногда, редкими свободными вечерами, мы собирались где-нибудь в Академии, трескали стащенную из столовой еду и болтали о каких-нибудь пустяках.
Я никому из них особо не доверяла, но за такими разговорами становилось чуть легче. Притуплялась тоска и чувство давящего ошейника с коротким поводком. Я честно старалась не подпускать близко этих троих, но со временем всё равно немножко привязалась к ним. Да, я дура, знаю. Что уж тут поделаешь.
