Впитать в себя и запомнить.
Я хочу, чтобы остались следы на коже – мой личный сувенир.
Хочу его внутри себя.
Хочу, чтобы скорее. Сильнее. Больнее.
Рэй смотрит на меня, не спеша дать мне то, чего я желаю сейчас больше всего. Выжидает.
А потом нажимает ладонью на мои плечи, заставляя опуститься меня на колени, расстегивает ширинку и упирается головкой мне в рот.
– Тебе дать подсказку? – он хмурится, якобы уже недоволен мной.
А я даю секунду себе на то, чтобы привыкнуть к тому, как впивается веревка мне между ног, удовлетворенно выдыхаю и открываю рот, чтобы впустить его в себя.
Без предварительной ласки, без облизывания – мне хочется резко и глубоко, хочется почувствовать его полностью.
– Шире, – командует он, протискиваясь в мой рот.
Я послушна.
Покорна.
Я вся для него.
Делаю как он приказывает, и когда он начинает погружаться в меня, ловлю его взгляд. Мне хочется видеть, что ему нравится, мне хочется видеть, что я все делаю правильно.
И то, как он опускает ресницы, запрокинув голову, когда начинает вбиваться… То, как медленно он выдыхает через сжатые зубы…
Это настолько заводит, что я готова кончить только от этого, прямо сейчас, с его членом во рту.
Господи, могла ли я когда-то подумать, что мне будет нравиться сосать чей-то член. Что я буду урчать, как кошка, когда мужчина будет вдалбливаться в мой рот. И что буду тереться о веревки, которыми связана, испытывая вместе с болью ни с чем не сравнимое удовольствие.
Он прекрасен. Совершенен. И каждый его выпад я встречаю жадно, все больше и больше расслабляя горло, чтобы он мог погрузиться глубже. Так глубоко, как ему нравится.
Его движения размашистые, плавные. Мне кажется, что он сдерживается, будто жалея меня. А когда он на секунду выходит, давая мне передышку, я высовываю язык и принимаюсь его облизывать, все так же глядя в глаза.
И тогда он наконец-то срывается.
Взяв меня за подбородок, заставляет вновь открыть рот, и начинает уже не проникать… а жестко трахать его.
Наблюдая за мной.
За тем, как я с готовностью его принимаю. За тем, как двигаю бедрами, чтобы скользить клитором по веревке. И, наверное, почувствовав момент, когда я готова кончить, снова оставляет меня.
Подхватив за плечи, заставляет подняться, подталкивает к кровати, скользит руками по веревкам, пока я непонимающе ожидаю, что дальше. Не знаю, как у него это получается, но он избавляет меня от веревки, которая была протянута между моих ног, при этом остальные узлы и плетения остаются на мне.
Проводит пальцами по моим бесстыдно влажным складкам и с нотками ревности говорит:
– Хочу, чтобы ты кончила от моего члена.
И тут же нажимает ладонью на спину, заставляя прогнуться, упасть на кровать. Помогает мне лечь – обманчиво осторожно и нежно. А уже через секунду, раздвинув мои ноги, глубоко проникает в меня.
Хриплю, потому что это прекрасно, и да, веревка была лишь слабой заменой.
Он выжидает, пока я почувствую эту разницу, пока пойму, что нет лучше ощущения, чем когда он внутри. И начинает таранить меня.
Удар за ударом – глубоко, быстро, с влажными шлепками и стонами, которые наполняют комнату. И с его именем на моих губах.
Не принадлежу себе.
Теряю себя.
Он – мой владелец.
И мне нравится это, так нравится, что я дважды кончаю, прежде чем он тоже находит освобождение.
Мне нравится, как он ко мне прижимается. Нравится его тихий стон, когда я пошевелилась, потершись о него своей попкой. Нравится, как он сжимает ее сильными пальцами. И нравится его палец, который скользит у запретного входа.
Поглаживает, чуть нажимает, проникает неглубоко, пробуя, как я приму эту ласку.
Обессиленная, не в силах уже даже стонать, чтобы он понял, что я позволю ему все, что он хочет, я подаюсь чуть назад. И делаю то, что хотела в самом начале – начинаю подмахивать, насаживаясь на его указательный палец.
– Девочка… – выдыхает он, проникая пальцем еще глубже, чем, пожалуй, планировал.
Это болезненно, это порочно, это внове, но это то, что я позволю и хочу позволить только ему.
Пристроившись рядом, он оттягивает мою попку назад, продолжая погружаться и растягивать узкий вход своим пальцем. А другую ладонь кладет мне между ног и начинает поглаживать клитор.
– Хочу затрахать тебя… – слышу шепот, когда его губы скользят по моей шее. – Но пока ты выдержишь только так.
Хочу поспорить, и не могу.
Потому что даже один палец внутри меня творит порочное волшебство. Насаживаюсь на него, раскачиваюсь в сильных руках, заодно и скольжу по ребру ладони, которая потирает мой клитор.
И снова… хотя это кажется нереальным, взрываюсь от удовольствия, которое пронизывает меня, как ток – оголенные провода.
Пытаюсь отдышаться.
Пытаюсь вернуться на землю из тех облаков, в которые он заставил меня улететь. И резко падаю на острые камни, когда слышу, как он говорит:
– Наша последняя ночь…
Последняя, да…
Мне пришлось до боли закусить губу, чтобы не расплакаться. Невыносимое, невероятное наслаждение и такая же невыносимая боль. Все вместе. Все сразу. Потому что с ним может быть только так.
А потом я услышала шепот, который попытался меня возродить, поднять с этих острых камней:
– Я не хочу тебя отпускать.
Глава 14. Рэй
Всего три слова, и то невнятное чувство, что целый день свербело где-то внутри, отпустило. Словно гора свалилась с плеч, и стало легче дышать.
Все просто – я не хочу ее отпускать.
И твою мать, я не обязан ее отпускать. Если нужно будет договариваться с агентством, заплачу им сколько нужно.
Хрен знает, на каких кабальных условиях они заполучили эту девчонку себе, но я ее заберу. Не важно, что через несколько дней уезжать, она поедет со мной. В конце концов, мы тащим с собой херову тучу народа: администраторы, звукачи, гримеры и просто бесполезный народ, который просачивается в группу, гордо именуя себя ассистентами.
Уж ей место найдется.
Рядом со мной, подо мной.
Объедет со мной всю страну, повидает чуть больше, чем видела до этого. Ей понравится, я уверен, что понравится, она вовсе не выглядит избалованной такими вещами.
Решив это в один момент, я сам ошалевал от того, насколько рад. Только вот…
За нее я решить не могу. Будь моя воля, я нацепил бы ей строгий ошейник и не позволил, не то что бы отойти в сторону, а даже посмотреть куда-то, помимо меня.
