Она принялась расхаживать туда и обратно, только теперь понимая, что находится в небольшом зимнем саду, где цвели всеми красками различные цветы. Даже слышался тонкий аромат нарциссов, который она смогла распознать, несмотря на изобилие запахов.
– Вы можете пройти в тёмную комнату, – глухо проговорил Вадим, вернувшийся обратно через несколько минут.
– Вот как?
Олеся жадно глотнула воздуха. Она не думала, что всё будет вот так просто, и от понимания, что совсем скоро её ожидает встреча с Джеком, по телу пробежали волны предвкушения и… страха.
– Спасибо, – буркнула она в ответ и направилась в комнату, дорогу в которую уже знала досконально.
То, что Джек уже находится в темноте, Олеся поняла сразу. Слишком остро она реагировала на ароматы с недавних пор, и слишком чутко умела распознавать шорохи, даже едва слышимые.
– Ты можешь не притворяться, будто тебя здесь нет, – хрипловато проговорила Олеся, делая несколько шагов в сторону кресла, которое обнаружилось на старом месте. Она опустилась в него и с силой сжала подлокотники подрагивающими пальцами.
– Я и не притворялся.
В голосе Джека послышалась та прохлада, которой так опасалась Леся.
– Если ты хочешь услышать от меня что-то, то знай – мне жаль, что я нарушила твои правила. Вернее, попыталась нарушить. За попытки ведь не казнят?
Она произнесла эти слова и даже дыхание задержала в ожидании ответа.
– За попытки не казнят, – так же холодно ответил Джек. – Это всё?
Леся снова задохнулась. Она не представляла, что ей стоит сделать, чтобы только вернулся тот Джек, с которым она была на протяжении последних нескольких встреч в этой комнате.
– Нет, не всё. Я хочу знать, будет ли всё отныне так же, как сейчас.
– А как сейчас?
– Ты холоден, свёл наши встречи на нет. Вот как сейчас.
– И тебе это не нравится?
– А тебе?
– Ответь первая.
– Если бы нравилось, меня бы здесь не было. Теперь ты.
– Если бы нравилось, меня бы тоже здесь не было.
Олеся вновь сделала жадный вдох вместо того, чтобы продолжать свои расспросы. Она ведь приготовила целую тираду… а по факту и половина из того, что желала сказать Джеку, ей не понадобилась.
– Тогда зачем ты держишь меня на расстоянии? – всё же решилась задать она вопрос.
– Потому что так лучше.
– Для кого?
– Для обоих.
Она почувствовала, что Джек становится ближе. Он сделал несколько шагов в её сторону, и хоть Олеся не слышала ни единого звука, уже знала, что незнакомец рядом.
– Здесь приглашение на закрытую вечеринку. Для тебя.
Послышался шелест, по-видимому, Джек положил на столик конверт. Олеся протянула руку и нащупала чуть шероховатую на ощупь бумагу, перевязанную, судя по всему, атласной лентой.
– Что это будет за вечеринка?
– Узнаешь. Я хочу, чтобы ты надела тёмно-изумрудное платье, оно тебе подойдёт. Купи на свой вкус… самое дорогое. И обязательно жемчуг, такой, какой бы добыл для тебя верный пират Чёрный Джек.
В голосе его послышались нотки грусти, природы которой Олеся не понимала.
– Это всё, что я должна знать? – выдавила из себя она шёпотом, не понимая, что именно ощущает.
– Да. Это всё, что ты должна знать.
Он вышел через мгновение, оставив Олесю наедине с конвертом, который она с силой сжимала в руках. И с вопросами, которые лишь множились каждый раз, когда она находилась наедине с Джеком.
Он ощущал удовлетворение. Хотя нет, это было слишком слабое слово для описания того, что испытывал. Гораздо правильнее было бы назвать это слепящей эйфорией.
Один дьявол ведал, какая выдержка ему самому понадобилась, чтобы отстраниться от Леси, которая как-то очень стремительно и неотвратимо вошла в его жизнь и мысли.
Впрочем, она была там уже давно. Но одно дело – быть от нее на расстоянии, рассматривая эту женщину как какой-то бездушный объект, и совсем другое – находиться с ней наедине в темной комнате.
Он знал ее запах. Знал ее голос. Знал, как она смеётся и как злится. Знал гораздо больше, чем сам того желал.
Впрочем, время, что провел без нее, пошло ему на пользу. Не видя ее, а только слыша голос, было так легко обмануться и представить, что между ними все совсем иначе, нежели было на самом деле. И эта женщина разделилась для него словно на две половины – ту, что он ненавидел до полного исступления, и ту, что его притягивала. Но правда, тем не менее, состояла в том, что это был один и тот же человек. И он не мог позволить себе тех эмоций, заложником которых сам же себя и сделал.
Он говорил себе, что единственная причина той эйфории, которую испытал, когда Вадим передал ему, что Леся требует встречи – то, что все шло по его плану. Она не выдержала отсутствия общения между ними, но и духу, чтобы молча уйти из этого дома, у нее не хватило тоже. А значит, она была готова.
К тому, чтобы перейти к следующей части того, что он задумал.
Скоро она узнает, чем может кончиться недописанная ими сказка. И он – тоже.
Джек решительно кивнул своему отражению в зеркале, и невольно отметил, что его черты сейчас похожи на уродливую искаженную маску. Рот искривлен в болезненной усмешке, в глазах застыла молчаливая мука. А в голове – вопросы, которые он сам же и породил. И на которые было отчего-то страшно узнать ответы.
Но что пугало больше всего – так это то, что он и сам не знал, какое развитие событий устроит его больше. Неожиданно Джек поймал себя на мысли, что оба пути для него погибельны.
И за это он ненавидел её ещё сильнее.
– Ты передал ей приглашение? – поинтересовался с порога Вадим, когда часом позже он позвал его к себе, чтобы дать последние инструкции.
– Да, – отозвался на вопрос коротко.
– Ты не слишком торопишь события?
– Не думаю.
– Как-то ты немногословен, – хмыкнул друг. – Я ожидал увидеть тебя торжествующим.
– До этого ещё далеко, – мрачно заметил Джек. – И вообще, я позвал тебя не для того, чтобы ты анализировал мою физиономию.
– А для чего же? – Вадик приподнял брови, находясь в очевидном недоумении.
– Ты тоже пойдешь на этот прием, – сказал он и, взяв со стола конверт – точно такой же, какой вручил Лесе – протянул его Вадиму.
– Зачем? – изумился тот.
– Ты будешь моими глазами.
– Но я думал…
– В этом и дело. Она думает также и будет искать там меня.
– Но не найдет?
– Не найдет, – подтвердил Джек.
