– Вы точно справитесь? – выдохнула она, сжимая руки в кулаки от того, что понимала – она едва сдерживается, чтобы тотчас не бежать в аэропорт.
– Точно! Ты же знаешь, какой тут персонал.
– Хорошо. Но если вдруг что-то…
– Если вдруг – не будет. Поезжай прямо сейчас.
Отец подошёл к Олесе, обхватил её за плечи и, прижав к себе, вздохнул. После чего поцеловал в висок и легко подтолкнул к двери из палаты.
– Всё. И чтобы позвонила завтра, когда доберёшься!
– Пап… – Леся не сдержалась и всхлипнула, но поймав вопросительный взгляд отца, добавила: – Спасибо!
И вышла из палаты, чувствуя, что на душе стало легче.
Она о многом успела подумать за время перелёта. Как Артур воспримет, что она приехала к нему? Что чувствует сейчас, когда знает, что она не приехала, хотя он её ждал?
Олеся закусила нижнюю губу. После аэропорта хотела ехать домой, чтобы немного передохнуть, принять душ и переодеться, а в итоге назвала таксисту адрес дома Шервинского.
А если он понял за эти пару дней, что не хочет её видеть потому, что она не появилась в аэропорту, когда он возвращался обратно? Так странно… совсем недавно она чувствовала, что не сможет его простить никогда, и вот теперь боится, что её вина слишком большая, чтобы Леся снова могла быть рядом с Джеком.
Она расплатилась с таксистом, попросив его остановиться за пару домов от особняка Шервинского. Этот короткий путь до дома Джека Олеся хотела проделать пешком. Она шла, везя следом небольшой чемодан, и пыталась унять отчаянно колотящееся сердце. Глазами нашла особняк Артура, а у самой дыхания не хватало, когда понимала, что вот оно – то место, где она провела столько вечеров рядом со своим Чёрным Джеком.
Леся добралась до ворот и остановилась возле них. Не осмеливалась поднять руку и позвонить, просто стояла, глядя на безмолвный особняк и слушала стук сердца. И когда уже собралась с духом, позади раздался голос. Незнакомый и женский.
– Добрый вечер!
Она обернулась и нахмурилась. На неё, улыбаясь, смотрела брюнетка, которую она видела впервые в жизни.
– Добрый вечер, – просто поздоровалась Олеся в ответ.
– Вы к нам?
Слово «нам» резануло слух. В голову даже пришла дурацкая мысль, что за это время Шервинский мог сменить дом и теперь живёт в другом месте.
– Я к Артуру.
– А! Мой муж не дома. Вы по какому-то важному делу?
Брюнетка улыбалась, весьма дружелюбно, а у Олеси воздух в лёгких закончился. Мой муж? Она ведь не имела ввиду..?
– Я к Артуру Шервинскому, – пояснила Леся, хватаясь за мысль, что брюнетка просто ошиблась, и тут же услышала:
– Да, я поняла, что к нему. Муж сейчас на работе, но скоро будет. И вы можете подождать его у нас дома.
Олеся отступила от ворот раньше, чем незнакомка приблизилась к ней. Наверное, ей нужно было сделать то простое, что само просилось на ум – подождать Шервинского и понять, правду ли говорит эта женщина. Но Леся сделала единственное, чего ей желалось в данный момент – развернулась и зашагала прочь, ни слова не сказав «жене Артура».
Он допустил ошибку.
Это стало Артуру кристально ясно, едва самолёт взмыл в небо. Леся так и не пришла к нему, но перед глазами неустанно стояло ее лицо. Оно мерещилось ему во сне, мерещилось в толпе пассажиров в аэропорту. Хотя ее рядом не было и, наверное, и быть не могло после всего, что он сделал.
И все же… он помнил этот взгляд. Растерянный, усталый… но в нем не было отвращения. Не было ненависти. А значит, ему ещё было за что бороться.
Ведь он столько времени потратил на эту месть! Он так долго наблюдал за Лесей, так терпеливо вынашивал свой план… А теперь, когда речь шла о том, чтобы удержать эту женщину в своей жизни, отступил после пары отказов. Но вся разница была в том, что тогда он ее ненавидел. А теперь – любил, и боялся того, чего так жаждал прежде – сделать ей больно.
Но разве кто-то другой будет любить ее также? Он не хотел даже допускать подобной мысли. Он сам сказал ей, что она однажды все поймет и пожалеет. Но он, возможно, сделал недостаточно, чтобы она ему поверила. Ведь он обещал ей всегда быть рядом, и сам же сбежал, гонимый прочь разъедающей душу болью.
Нужно было вернуться. Артур инстинктивно дернулся в кресле и снова оказался в реальности. В той реальности, где он летел домой, оставив Лесю один на один с ее проблемами.
Ожидание приземления сводило с ума. В какой-то момент самолёт сильно тряхнуло, заставляя сердце сделать бешеный кульбит. В окно иллюминатора замолотил дождь. Погода резко ухудшилась.
В голове вдруг промелькнула страшная мысль – а что, если они упадут? И тогда у него больше никогда не будет шанса увидеть Лесю. Никогда не будет шанса добиться той единственной женщины, без которой он, конечно, мог жить и дышать… но попросту не хотел.
Когда самолёт все же благополучно сел, Артур, сойдя с трапа, почти бегом нырнул в здание аэропорта и устремился на выход. Нужно было купить новый билет. Нужно было вернуться.
Полчаса спустя он отчаянно мял в руках заветный билет. Рейс постоянно переносился, погода становилась все хуже и хуже.
К моменту, когда все же вошёл в самолёт, чтобы лететь обратно, он потерял счёт времени. Сколько его прошло? Несколько часов? Сутки? Растерев усталые глаза, в которые словно песка насыпали, Шервинский бессмысленным взглядом упёрся в окно. Дождь все ещё барабанил по стеклу, порождая внутри тоску и глухое отчаянье.
Он и сам не понял, в какой момент уснул. А проснулся от того, что по салону объявляли – самолёт должен совершить вынужденную посадку.
И снова – изнурительные, высасывающие силы часы в аэропорту. И лишь одно желание – добраться до той, которую ни за что не должен быть потерять.
Наверное, он выглядел отвратительно, когда наконец оказался в отеле, где остановилась семья Леси. От усталости хотелось упасть, но желание увидеть ее и сказать, что никогда не отпустит, гнало Артура вперёд.
Он постучал в дверь ее номера и прислушался. Тяжёлые шаги, раздавшиеся по ту сторону, явно принадлежали не Лесе, а кому-то другому.
Когда дверь распахнулась, он увидел перед собой немолодого мужчину. Но лицо его портил не столько возраст, сколько будто въевшаяся намертво в черты усталость.
Шервинский понял сразу – это отец Леси.
– Здравствуйте, – поздоровался отрывисто. – Мне нужна Леся.
– А ее нет, – откликнулся мужчина, порождая этой фразой холодящую кровь тревогу.
– А где она? – вот и все, что у него хватило сил спросить.
– Она улетела.
Артур бессильно оперся плечом о косяк двери. Как улетела? Куда? Не могла же она оставить сестру? Мысли путались, сворачиваясь в разношёрстный клубок.
