Но я была бы полной дурой, если бы, вернувшись домой, не «погуглила» про этого Мамаева. И… выяснила, что никакого-такого депутата в реальной жизни не существует! Есть только персонаж. Из фильма.
Что за… Мистика!
В общем, я так и не поняла, кто и с какой стати оплатил мне роды и невероятно щедрые подарки для моего сынишки.
Уж точно не Большаков!
***
День обещал быть чудесным. С трепетной нежностью, прижимая к груди малютку, я вышла на улицу, вдохнув полной грудью чистый, весенний воздух.
Переступив порог медицинского центра, мне показалось, словно я попала не во двор, а вошла в волшебный портал, что подарил мне новую, красочную жизнь.
И шанс. Начать всё с нуля. С чистого листа. Отпустить прошлое. И построить свою жизнь заново. Чтобы стать умней. Смелей. И ни от кого независимой.
Грусть, тревога, страхи, душевная боль… Всё осталось там, позади, за моей спиной. Впереди – новая эра. Наполненная новыми, невероятными эмоциями и красками. Да! Я мама. Как много счастья кроется в этом простом, но в тоже время, невероятно важном слове. Всего четыре буквы, а столько значимости!
Я много думала. Анализировала прошлое, свои ошибки. И сделала вывод – теперь я стала сильнее. Из кисейной барышни превратилась в настоящую, всепобеждающую амазонку. Да, я была той ещё дурой. Но теперь всё будет иначе. Негативный опыт – тоже опыт. Причём, бесценный. Без трудностей, я бы не стала сильной. Если бы не Кирилл… я бы лет так до тридцати отговаривала бы себя стать мамой. И многое бы потеряла. Сейчас вот смотрю на кроху и благодарю Бога, что не сделала самую ужасную в мире глупость – аборт. Наши дети – это часть нас. Это мы. Только крошечные… Убей его… Я бы убила себя. Поэтому, во всём следует искать плюсы.
Та, или иная ситуация в жизни, дается нам не просто так.
***
Не успела я покинуть роддом, как вдруг услышала мелодию входящего звонка.
– Здравствуйте, Лилия. Это Ангелина. Как ваши дела? Вы уже… родили? – в трубке раздался возбужденный, нет, даже взволнованный, женский голос.
Мне вдруг стало так противно… И Мерзко. Не только от того, что я услышала её писклявый голос, но и от себя, в первую очередь.
Голова немилостиво закружилась, а щёки вспыхнули жаром.
Лучше бы эта Ангелина никогда не звонила! И как я только могла… хотеть отдать чужим людям мою малютку? Дура набитая.
Как только увидела этот маленький носик, эти крохотные губки… Всё!
Убейте меня! Живьём сожгите! Но сына я никому не отдам.
Ни за какие сокровища мира.
Сделав глубокий вдох, я хладнокровно отчеканила:
– Извините, но всё отменяется.
– Что?? – Ангелина часто-часто задышала. – Мы ведь договорились!
Мне её тон совершенно не понравился.
Дениска вздрогнул на моих руках, встрепенулся, недовольно закряхтел.
Пришлось немного покачать малыша, чтобы успокоить.
Прижав телефон к уху, ещё более серьёзным тоном ответила:
– Я всё сказала.
– Очень жаль! – Дамочка злобно гавкнула в трубку и тут же отключилась.
Тоже мне, умники нашлись. Да пошли они!
Я ведь изначально предупредила их семейку, что наше с ними дело находится под большим вопросом. Точных надежд никому не давала!
Может эти балбесы подумали, что я цену набиваю?
Ужасно не понравился тон её голоса. Он стал совершенно иным. Грубым, даже крикливым. А до этого милая Ангелина казалась мне божьим одуванчиком, сестрой милосердия, блин.
Да пусть они там в баню все дружно шагают! Плевать на них.
Хорошо, что наши сделки несколько раз подряд накрывались медным тазом.
Я так и не успела подписать те клятые бумажки на отказ от материнства и передачу опеки над моим сыном незнакомым людям.
Ненавижу себя за это!
За то, что когда-то хотела вырезать из себя крошечное, только-только зародившееся чудо. Как и за то, что хотела отдать его другим людям.
А может та ночь, случившаяся девять месяцев назад, и вовсе, не была ошибкой? Я ведь теперь так счастлива. Так счастлива! Как никогда ранее…
Даже обиду отпустила. На Кирилла.
Потому что поняла. Мне до ужаса нужен этот ребёнок!
И я счастлива, что небеса подарили мне такого чудесного мальчика.
Крепкого, сильного, здоровенького.
Плевать на Кирилла. Мне никогда с мужиками не везло.
Напротив. Без мужчины мне даже лучше живётся. Они все трахали, бабники и циники. Но Диничка будет не таким. Он у меня особенный. И я душу дьяволу продам, лишь бы мой ребёнок был счастлив, сыт и здоров.
– Как же я долго тебя ждала, малыш. – Поцеловала спящего крошечку, покачала, прижала к сердцу, отчего на душе стало в разы теплее. – Если бы ты только знал. Пока ты не понимаешь, но, когда подрастёшь, обязательно узнаешь.
Моя отдушина. Моя таблетка от вечной душевной боли.
Моё бесконечное счастье. И мой смысл жизни.
Мой сыночек.
Мой Дениска.
Мой любимый и самый-самый лучший в жизни сюрприз.
***
Первое время мне, в роли новоиспеченной мамы, было очень и очень тяжело… Как мне, так и новорожденной крошке. Мой малыш учился жить вне утробы. Он познавал мир. Привыкал ко мне, к своей бабушке, учился жить в другой атмосфере. Он чувствовал холод и голод. Иногда боль… Когда болел животик.
Внутри маминого “домика” ведь всё было совершенно иначе.
Наша бабушка была невероятно счастлива, что я не отдала Дениску опекунам.
Да, пожалуй, я никогда не видела свою мать настолько живой. И настолько активной! Как будто это она родила, а не я. Честное слово!
Ни на шаг от крохи не отходила. Говорила он – моя копия.
Я же считала иначе. В Дениске я отчего-то видела Кирилла.
Мама даже забыла о кошмарных болях в больной ноге. Носилась с внуком как угорелая, чтобы я могла отдохнуть и восстановиться после родов. Малыш требовал к себе повышенного внимания. И часто кричал по ночам из-за колик. Аппетит у моего мужчинки был отменным. Дениска быстро набирал в весе и кушал меня каждые три часа. По расписанию.
Катька, спасибо ей огромное, помогала, чем могла. Отдала мне и кроватку, коляску, пелёнки с распашонками, оставшиеся от трёх её сыновей.
Как же сильно я была счастлива и рада её помощи! Да ещё и мешки эти… от депутата… в квартиру притащили. Проблема с памперсами решилась за раз.
***
На послеродовую депрессию я старалась не обращать внимания. Но, вопреки оптимизму, поддержке мамы и Кати, я чувствовала себя одинокой. Брошенной. Забытой. Матерью-одиночкой. Потому что, когда гуляла с коляской в парке, видела молодых пап. Тоже с колясками. И сердце от вселенской печали крошилось в пыль.
