Сначала в статье рассказывалось об одном из самых известных ученых, работавших в данном направлении. Доктор химических наук Сидней Готтлиб. Делом его жизни была разработка препарата, влияющего на сознание, с помощью которого можно было бы изменить не только поведение, но даже идеологию человека. Далее перечислялись еще имена ученых, достигнувших наилучших результатов. А потом речь пошла о юном советском гении Иване Оранисе, который, судя по донесениям американской разведки, превзошел результаты всех прежних исследований… Второй раз я наткнулась на имя Ивана Оранса уже на русском сайте. Очередная модная передача, в которой ведущий раскрывает тайны прошлого. Документальный фильм, рассказывающий, что в СССР была создана лаборатория психологического исследования особого назначения, вкратце ПИОН. Ученые разделились на два лагеря, получившие условные названия ПИОНиста и ПИОНеры. Первые специализировались на зомбировании человека при помощи специального устройства, посылающего сигнал, который воздействовал на головной мозг человека и мог вызвать у него широкий спектр всевозможных эффектов, начиная от глубокого сна и заканчивая различными патологиями. Вторые проводили эксперименты в применении психотропных препаратов и галлюциногенных веществ. Перечисляя самых талантливых ПИОНистов, ведущий назвал имя Ивана Ораниса.
Я отложила статью, выключила видеоролик с документальным фильмом. Информация про зомбирование показалась мне скучной, неинтересной. ненужной. Таня действительно нарыла стоящее. Пусть даже Иван Васильевич – отец Феи и тот самый злой гений, причастный к страшным опытам, я уверена, ко мне это не имеет никакого отношения.
Я без конца поглядывала на часы. Готовилась встретить Клима во всеоружии. Распечатала в цвете фото Алеши и Алекса с Бруксом. Все – крупным планом. Пусть любимый сравнит и больше не винит меня в гибели хотя бы сына. Мучила мысль: если Клим поверит и перестанет считать меня убийцей, то ждет дальше? Выгонит прочь, разведется или посмотрит на меня другими глазами, в которых больше не будет ненависти и боли? Вот и хлопнула дверь, екнуло мое сердечко. Выскочила мужу навстречу. Спросила, как положено супруге:
– Клим, ты голоден? Я не готовила. Но.. могу быстро что-нибудь сделать. Скажи…
Муж скользнул по мне пустым, равнодушным взглядом и прошел в комнату для гостей, давая понять, что не хочет меня видеть и спать будет здесь. Но я не собиралась отступать. Сбегала в спальню, принесла распечатанные фотографии, положила на столик возле кресла, в котором устроился Клим:
– Посмотри сюда, милый. Пожалуйста, сделай это. Я не отстану!
Муж заметил лицо сынишки крупным планом. Поднял на меня глаза. Взгляд бешенный:
– Ты специально хочешь мне сделать больно, Лида?! Убери немедленно!
– Не уберу, Клим! Потому что хочу, чтобы твоя боль ушла, потому что люблю тебя и не могу видеть, как ты страдаешь! Хочу доказать, что я не виновата в гибели Алеши! Потому что он…жив!
Клим дернул головой, словно его ударили. Произнес медленно, по слогам:
– Ты переходишь все рамки, Лида.
– Да что же ты такой упертый, Климушка!!! Ни себе, ни мне помочь не хочешь! Посмотри на второе фото! Вот, Алешка, живой, подросший, это он! Он! А вот его родной отец – Бэзил Брукс.
Муж опешил от моей настойчивости, от странностей, которые я говорила. Но не выдержал моего напора, все же взглянул на второе фото. Замер на секунду. Потом прошептал:
– Это же… Васька! Крым! Причем тут какой-то Бээ…
– Бэзил Брукс и есть Василий Крымов. Ты его знаешь?
– Да. Это мой одноклассник.
– Ты учился с ним и Феей?
То, что Клим грыз гранит науки вместе с Феей и будущим миллиардером, мы с Танькой не знали. Климу явно было известно больше нас. Его взгляд стал заинтересованным. Муж схватил фото, рассматривал уже в упор:
– Васька, это точно он, никаких сомнений. И Лешка, да… это Лешка. Мой маленький Ангел. Но он похож не на меня, а на… Ах, какая же ты сука, Крым!! Отомстил все-таки…
Клим вскочил, забегал по комнате. Он был в страшном возбуждении, недоумении. И еще гамма чувств была на лице любимого. Я понимала: это непросто, узнать, что твой ребенок, по которому ты страдал столько лет, жив. Что твой ребенок оказался совсем не твоим. Что тебя предали и обманули.
– Где мои пилюли, Лида? Ты не видела? Хотя.. нет, сегодня я ничего не буду принимать. И пить тоже не буду. Мне надо подумать.
– Ты больше не считаешь меня виновной, Клим? – я подошла, с надеждой заглянула в любимые синие глаза.
– А? Что? Я не знаю, Лида. Ничего не знаю. Мне нужно все выяснить, понять. Поговорить… Уйди сейчас, слышишь. Я должен остаться один.
– Куда я пойду, Клим? Ночь, и не хочу оставлять тебя одного. Даже не надейся.
– Лида, прошу…
Наш нелепый спор прервал телефонный звонок. Клим ответил, повернулся ко мне:
– Едем в больницу. Твоя тетя пришла в себя…
Глава 10
Клим
Как не вовремя Федора пришла в себя! Но ехать надо. Травма головы может иметь самые печальные последствия. Многие люди приходили в себя, но не успевали родные и близкие порадоваться, как случалось самое страшное. Лида должна увидеться с тетей. Какая бы ни была Федора, но это единственный близкий человек у девчонки. Я сам заплатил персоналу деньги, чтобы новости сообщали немедленно, в любое время. До больницы мы домчались быстро. Там уже все спали. Но нас пропустили. У Федоры была отдельная палата, куда ее поместили по моей просьбе. Тетя Лиды пришла в сознании, но говорить еще не могла. Лежала, подключенная к многочисленным аппаратам, с маской на лице. При виде Лиды ее глаза увлажнились. Наверное, даже такие люди в тяжелые моменты жизни способны испытывать настоящие чувства. Тетка явно была рада видеть племянницу. Глаза Лиды тоже были на мокром месте. Она взяла женщину за руку и не хотела отпускать.
– Можно мне ней посидеть, Клим? Я бы осталась до утра.
Я вопросительно взглянул на медсестру. Та согласно кивнула и сказала:
– В целом состояние вашей родственницы удовлетворительное. Если девушка останется возле нее на какое-то время, это будет даже к лучшему. Только пациентку нельзя волновать. Можете тихонько ей рассказать что-то хорошее.
Лида обещала, что все именно так и будет. Я же не видел смысла пребывания в больнице. Лида это поняла, сама предложила:
– Клим, ты езжай. Мне с тетей вдвоем побыть хочется.
Я не заставил себя ждать, сунул денег медсестре и Лиде. Возможно, придется вызвать такси. Сам вышел из клиники. На улице стоял крепкий морозец. Но мое лицо горело, жар разливался по всему телу. Радость, в которую я до конца не мог поверить, которую еще не осознал в полном объеме. Алешка жив! Мой Алешка.. Или не мой. Но это не важно. Ангел жив. Я пока не понял, что произошло на самом деле. Одно очевидно: Лида не принесла зла моему сыну. Она не кровожадная, отмороженная на всю голову девочка-убийца. Именно это сегодня она пыталась мне доказать. Потому что любит, потому что не хочет, чтобы я страдал. Внезапно щемящее чувство жалости пронзило сердце. Она меня любит. Любит по-настоящему, готова простить мое гадкое отношение, готова распутать клубок чужих тайн и секретов, чтобы доказать, что она не виновна. По крайней мере в гибели Ангела. Теперь я сомневался во всем. Даже в том, что моя Фея пострадала от рук Лиды. Господи, сколько лжи, которая длилась не один год. Только сейчас я отчетливо сознал: Фея меня никогда не любила. Лишь использовала. Потому что любил больше жизни. Значит, не зря тогда, много дет назад, Фея ушла на встречу одноклассников и "потерялась". Не знаю точно, что произошло, но предложения строить несложно. Встреча, выпивка, веселье. возбуждение. Фея, которая стала настоящей красавицей, не смогла совсем растопить сердце Крыма, иначе увез бы с собой, забрал навсегда. Но сумела разжечь в нем сексуальное желание, страсть, похоть. А может Крым решил отомстить за Алинку. Та ляпнула глупость, но Васька верил: я развлекался с его девочкой и отказался от нее, когда та забеременела. Наверняка на встрече был разговор, что мы с Фей до сих пор встречаемся. Крым не упустил возможность: переспал с красоткой да еще отомстил однокласснику. Возможно, в любовном пылу он и пообещал Фее что-то. А потом посмеялся, отомстив и ей. Фея – сильная, умная. Она бы это пережила, если бы тоже не забеременела. Уверен, будь Васька ближе, она бы использовала беременность, чтобы быть с Крымом. Но тот уже был в Голливуде. Дотянуться до звезды любимой не удалось. И тогда понадобился я. Наивный, доверчивый, безумно влюбленный. Соблазнить меня, навешать лапшу на уши было несложно. Я тогда не верил в свое счастье, принял это как награду за верность. А оказалось – коварный расчет. Для нее. У меня же в тот сладкий, волшебный момент первой близости выросли крылья за спиной. Фея ловко, как бы между прочим, сняла с меня рубашку. Скинула свою одежду. Я увидел перед собой чудесную девичью грудь – цвета топленого молока, идеальной формы с призывно вздернутыми сосками. Смотрел и не верил, как в первом классе, что это – не мечта, что Фея реальна и хочет меня. Дрожащими губами дотронулся до соска, услышал страстный стон Феи и сам выпал из реальности. Я даже не помню всех подробностей. Запомнил навсегда только чувства, эмоции, что испытывал в тот миг. Безграничное счастье, когда наши губы соприкасались, невероятную нежность, когда проводил рукой по ее бархатной коже, исследуя каждый сантиметр, и полный экстаз, когда мы стали одним целым. Рай на земле – вот что я испытал той ночью, когда та, что любил больше всех нас свете, стала моей…
